Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Шетарди писал о том, что Елизавета ленива, никогда не размышляет, предпочитая предаваться развлечениям с фаворитами. Такого Елизавета простить не могла. 6(17) июня 1744 г. маркиз Шетарди был выслан из России. Затем без особого шума страну покинули остальные соратники маркиза. В марте 1748 г. Лесток, переписку которого Бестужев также показал Елизавете, был подвергнут пыткам и сослан в Великий Устюг. Но влияние Бестужева не стало от этого абсолютным. Партию противников возглавил его заместитель, вице-канцлер граф М.И. Воронцов (1714-1767), бывший паж цесаревны Елизаветы и один из активнейших участников переворота 25 ноября 1741 г. Он был женат на двоюродной сестре Елизаветы, графине Анне Карловне Скавронской. Отсутствие особых способностей уравновешивалось в нем отсутствием амбиций. Воронцов был честным, тихим и спокойным человеком. Один из немногих придворных, он оставил о себе хорошую память у всех, кто его знал. Если Бестужева можно с полным правом назвать "западником", то Воронцов был "почвенником". Он вырос в России, был далек от иностранных дворов с их интригами, ценил родственные связи, искренне помогал православным сербам и черногорцам, обращавшимся в Россию за помощью и при всем этом любил французскую культуру и саму Францию, где однажды побывал. Бестужев пытался лишить его влияния на императрицу, в частности, используя эпизод, когда Воронцов, путешествуя по Европе в 1745 г., заехал к Фридриху II. Это не понравилось Елизавете, но она быстро простила Воронцова. Сам Воронцов, не испытывавший склонности к интригам, понял, что Бестужев на своем посту надолго, и прежние яростные придворные баталии сменились "холодной войной".

Вторым лидером "французской партии" был молодой фаворит императрицы И.И. Шувалов (1727-1797), начавший службу при дворе в 1742 г. и вошедший в фавор в 1749 г. Человек явно неординарный, он отказался от графского титула, крупных земельных пожалований и даже поста вице-канцлера, когда занимавший его Воронцов сменил Бестужева. Кроме того, И.И. Шувалов известен как покровитель М.В. Ломоносова и первый куратор Московского университета. Он был одним из образованнейших людей своего времени и, как и Воронцов, галломаном.

Видным противником Бестужева-Рюмина стал его старший брат Михаил, перешедший в "партию" Воронцова, скорее всего, по личным мотивам. Он был обижен на младшего Бестужева: тот не помог ему ни тогда, когда его супруга А.Г. Ягужинская в 1743 г. за участие в заговоре против Елизаветы была с "урезанным" языком сослана в Сибирь, а он сам три месяца просидел в тюрьме, ни тогда, когда в 1749 г. решил жениться вторично (хотя Ягужинская была жива) и тайно обвенчался в Дрездене с саксонкой Гаугвиц. Елизавета была возмущена, долго не признавала этот брак, и канцлер присоединился к ее мнению.

А.П. Бестужев не мог найти общий язык не только с группировкой Воронцова-Шувалова, но и с "молодым двором" наследника российского престола. Он понимал, что приход Петра Федоровича к власти разрушит его "систему" и повредит России. Великий князь Петр Федорович, поклонник Фридриха II, не скрывал своей ненависти к канцлеру. Супруга наследника Екатерина Алексеевна вначале боролась с Бестужевым, считавшим ее агентом Фридриха II (Бестужев предлагал женить Петра Федоровича на саксонской принцессе), но в 1756 г. канцлер и великая княгиня нашли общий язык, планируя после ожидавшейся смерти Елизаветы провозгласить императором малолетнего Павла Петровича и управлять страной от его имени.

На придворную борьбу Бестужев, один против всех, тратил очень много сил. В его окружении не было ни одной хоть сколько-нибудь значительной фигуры. Однако его голос при дворе не заглушался злословием и нашептыванием придворных и различными внешнеполитическими предложениями многочисленных противников.

"Система Петра Великого"

Когда в 1742 г. Бестужев-Рюмин получил пост вице-канцлера, он фактически уже выполнял работу своего начальника, так как тогдашний канцлер князь А.М. Черкасский постоянно болел и делами не занимался. Таким образом, Бестужев 16 лет руководил внешней политикой Российской империи. Примерно к середине 40-х годов XVIII в. в его представлении окончательно сложилась концепция российской внешней политики. Он оставался верен ей до конца своей карьеры, несмотря на то, что она уже не отвечала духу времени. Он излагал ее в представлениях к императрице и письмах к Воронцову, назвав "системой Петра Великого", тем самым подчеркивая верность и преемственность идеям отца Елизаветы, которая и сама считала, что призвана продолжать дело своего "вечнодостойной памяти родителя".

Суть этой "системы" состояла в следующем [13]. Бестужев писал, что у Петра всегда были постоянные союзники, с помощью которых он контролировал благоприятное для России положение дел в Европе и спокойствие на границах. Союзниками России являлись "морские державы" - Англия и Голландия. С ними велась выгодная торговля, они обеспечивали русскую армию субсидиями, а также помогали контролировать ситуацию на севере Европы, в Балтийском регионе. С Россией у них не должно быть территориальных споров, считал Бестужев. Еще более важным союзником была Австрия. С Веной канцлер заключил союзный договор в 1746 г. Австрия была необходима России для борьбы с общим противником - Османской империей, а также для обеспечения контроля над протяженной и нестабильной Польшей. Бестужев помнил, что только при поддержке Вены Петербургу в 1735 г. удалось утвердить на польском престоле русского кандидата - курфюрста Саксонии Августа III, который являлся еще одним союзником России. Конечно, Россию интересовала не Саксония как таковая - слабое и небогатое германское курфюршество, а именно ее монарх, король Речи Посполитой. На рубеже 40-50-х годов Россию и Австрию сблизила еще одна общая забота - Пруссия.

Пруссии, "потаенному неприятелю", Бестужев уделял много внимания. В 1743 г. Россия подписала с прусским королем Фридрихом II договор об оборонительном союзе, но поведение этого монарха во время войны за Австрийское наследство (1740-1748 гг.), когда Фридрих II постоянно нарушал все свои договоры, то заключая союз с Францией против Австрии, то выходя из него и подписывая мир с Веной, то вновь начиная войну против нее в союзе с французами и т.д., показало, что у России появился агрессивный и вероломный сосед, с которым договориться трудно. В результате этой войны Пруссия захватила принадлежавшую Австрии многонаселенную Силезию, отрезавшую Саксонию от Польши. Более того, тогда же Фридрих II захватил Дрезден и изгнал оттуда в Польшу короля Августа III. Польша могла стать ареной действий прусского короля, что, учитывая огромное протяжение не защищенной естественными преградами русско-польской границы, заставило бы Россию надолго отвлечься от других внешнеполитических дел. Сестра прусского короля была женой наследника шведского престола. Опираясь на поддержку шурина, он мог вновь поднять вопрос о пересмотре итогов Северной войны, как Стокгольм уже пытался сделать это в 1741-1743 гг. К концу войны за Австрийское наследство Бестужеву стало ясно, что нужно любыми средствами "сократить силы" Фридриха II.

Хотя Бестужев не мог знать замыслов прусского короля, он оценил его действия и сделал абсолютно правильные выводы. В 1752 г. Фридрих II написал свое "Первое политическое завещание", с которым дореволюционным историкам так и не удалось ознакомиться. Фридрих II считал, что у России и Пруссии нет глубинных причин для вражды, но - характерная логика - Россия всегда будет таить угрозу, войны с ней следует избегать, а для этого Пруссии необходимы: прочное влияние в Польше, опора в сильной Швеции и нестабильность в самой России, желательно даже гражданская война [14]. Фридрих целеустремленно проводил политику упреждения России, налаживал тайные контакты со Стамбулом, с почетом принимал представителей крымского хана, пытался усилить Швецию, заигрывал с польскими лютеранами и Курляндией. Но прусский король взялся за то, что оказалось ему не по силам. Бестужев имел многочисленных информаторов по всей Европе, был осведомлен практически обо всех антироссийских замыслах Фридриха II и сумел их предотвратить. В то же время благодаря стараниям русского канцлера в Петербурге не было ни одного прусского информатора (о политике России король имел только те сведения, которое поставляли ему подкупленные австрийский и саксонский дипломаты). Фридрих II был уверен, что английское влияние в России абсолютно, и это стало едва ли не основной причиной заключенного им в 1756 г. Вестминстерского договора с Англией. К началу Семилетней войны 1756-1763 гг. его политика полностью обанкротилась - он не добился согласия Турции выступить против России, не получил никакой поддержки в Польше, а попытки его сестры, королевы шведской, совершить антипарламентский переворот в Стокгольме в июне 1756 г. и усилить королевскую власть привели Швецию в стан его врагов. Возможно, откажись Фридрих II от "превентивной" геополитической борьбы против России, русские и пруссаки не встретились бы на полях Семилетней войны.

Ведя дипломатическое противоборство с Пруссией, Бестужев не имел целью прекращение отношений с ней (это произошло 25 октября 1750 г., когда был отозван русский посланник в Берлине Г. Гросс). Характерно, что менее чем за два года до отзыва Гросса, 9 декабря 1748 г., Елизавета подписала рескрипт в Берлин русскому посланнику Кейзерлингу, сообщая ему о переводе в Дрезден и приказывая дождаться своего преемника Гросса, ибо место русского посланника при прусском дворе "всегда, и наипаче при нынешних обстоятельствах, ни на малое время порожним оставить не надлежит" [15]. Два года пребывания Гросса в Берлине были для него фактически бесполезны. После отъезда из Пруссии Гросс составил отчет, где указал, что прусские власти всегда относились к нему холодно, избегали общения и за два года лишь четыре раза провели с ним официальные встречи [16], на которых в основном высказывали свое недовольство политикой России. Более того, сам король намеренно оскорбил представителя Елизаветы, на одном из праздников пригласив за свой стол всех иностранных посланников, кроме Гросса. Тот безуспешно ждал извинений, пока не получил из Петербурга приказ об отъезде.

Противником Петербурга в построениях Бестужева являлась и Франция, "исторический враг" Австрии и союзник всех соперников России - Турции, Швеции и антирусских политиков в Польше. Однако разрыв отношений с Францией в декабре 1748 г. не был инициативой Бестужева и Елизаветы. Наоборот, после отъезда последнего французского представителя они полгода ждали, что Версаль пришлет в Петербург хоть кого-нибудь, но безуспешно. Тогда Россия отозвала своих дипломатов. Французы не ожидали разрыва. Они, вероятно, хотели лишь проучить Россию за то, что она отправила против них свой корпус в конце войны за Австрийское наследство. Французский министр маркиз Пюизьё потом вел официальную переписку с бывшим посланником России во Франции (все тем же Гроссом), когда Гросс уже был в Берлине, и даже укорял его за поспешный отъезд. Затем Пюизьё оказывал большое внимание князю А.М. Голицыну, которого Петербург отправил в Париж неофициально, в свите австрийского посла (из-за двусмысленного положения Голицына его быстро отозвали). Бестужев всеми силами противился приезду любого французского эмиссара в Петербург, поэтому французы в 1755 г. прислали с тайным поручением шотландца Дугласа. Так же тайно, действуя на этот раз через голову канцлера, Елизавета поручила вести переговоры с Дугласом вице-канцлеру Воронцову. Бестужева страшило не восстановление дипломатических отношений как таковое, а скорее приезд французского дипломата в Петербург. Канцлер знал, что для Франции он враг еще со времен Шетарди и новый французский посол обязательно будет интриговать против него. Когда в Петербурге в ранге поверенного в делах Франции в России находился Дуглас, которого затем должен был сменить посол маркиз де Лопиталь, Бестужев в беседе с ним говорил, что маркиз везет с собой инструкции, предписывающие свергнуть канцлера, рассказывал о действиях его предшественников и добавлял, что "пусть маркиз Лопиталь, коли он посол, помнит, кто канцлер" [17]. Интуиция Бестужева не подвела. Именно позиция французов, союзников России в Семилетней войне, настаивавших на отрешении его от должности как проанглийского политика, считает П.П. Черкасов, и стала главной причиной его падения в 1758 г. [18].

Е.В. Анисимов прав, когда называет "систему Петра Великого" "мистификацией Бестужева-Рюмина" [19], в том смысле, что она не могла во всем соответствовать политике Петра в Европе - Петр I не всегда находился в ровных отношениях с Англией, Австрией и Саксонией-Польшей. Это название было ориентировано на Елизавету, для которой ссылки на дела и планы ее отца оказывали магическое воздействие, хотя в целом Бестужев действительно продолжал курс Петра Великого на интеграцию России в Европу и обеспечение безопасности ее границ. Вот чего ждал от своей "системы" сам Бестужев: "Сие ... империю в такой кредит приведет, что никто впредь не осмелится оную задрать; сверх того же мы сим других держав дружбу себе приобретем" [20].

Бестужева часто обвиняют во взяточничестве. Действительно, он охотно принимал крупные денежные суммы от иностранных держав, что по тем временам не считалось чем-то из ряда вон выходящим, хотя факты взяток и не афишировались. Но не стоит вслед за К. Валишевским и Ф.-Д. Лиштенан утверждать о продажности Бестужева и его беспринципности и о том, что англичане сумели предложить канцлеру такие суммы, которые позволили ему с легкостью отказываться от прусских или французских денег.

Бестужев брал деньги от иностранных посланников в точном соответствии с изложенной выше системой и ни разу не отступил от нее.

Если деньги предлагали те, кого он считал союзниками России, то он брал их, а иногда даже вымогал у английских, австрийских и польско-саксонских представителей в Петербурге. Но никогда не принимал денег от пруссаков и французов, хотя постоянно нуждался в средствах. Скажем, когда Курляндия после ссылки Бирона осталась без герцога, к Бестужеву в Петербург в октябре 1749 г. прибыл граф Гуровский, представитель претендента на Курляндию графа Морица Саксонского. Он привез для русского канцлера 25 тыс. червонных в качестве возможной "благодарности" за поддержку кандидатуры графа Морица на курляндский престол. Бестужев отказал ему и использовал свой отказ как лишний повод добиться освобождения Бирона и его восстановления на курляндском престоле. Канцлер писал фавориту императрицы Разумовскому, что мог бы с легкостью взять деньги графа Саксонского, "но я весьма верный ее импер. величества раб и сын отечества, чтоб я помыслить мог и против будущих интересов ее и государства малейшее поступить" [21]. Враги Бестужева знали, что деньгами привлечь его на свою сторону невозможно. Это признал и бывший прусский посол в России А. фон Мардефельд: "Впрочем, как канцлера ни обхаживай, от всех щедрот никакого иного плода не будет" [22].

Бестужев ничего не писал о политике, которую должен был проводить Петербург по отношению к своим соседям, являвшимся в то же время историческими противниками России. Систему его взглядов по этому вопросу можно выявить, обратившись к инструкциям канцлера русским дипломатам в этих странах. У канцлера была уже подготовлена надежная стартовая площадка: война за Польское наследство 1733-1735 гг. утвердила на польском престоле русского ставленника - Августа III, русско-турецкая война 1737-1739 гг. и русско-шведская война 1741-1743 гг. отбили у турок и шведов охоту встречаться с русскими на поле боя. Бестужев старался, не допуская перемен у соседей, попутно вывести их из-под влияния Франции и Пруссии.

В Польше, где существовала шляхетская республика, больше похожая на анархию, так как любой депутат сейма мог отменить его решение, Россия стремилась сохранить прежний порядок. Сильная Польша, пусть даже ей и управлял союзник России - Август III, Бестужеву была не нужна. Кроме того, самого короля следовало удерживать от попыток усиления центральной власти, что могло бы привести к гражданской войне с местными магнатами. Учитывая огромную протяженность русско-польской границы и ее незащищенность, усобицы в Польше заставили бы Петербург отложить столь важные для Бестужева и Елизаветы общеевропейские дела. Также нужно было поддерживать в республике дееспособную прорусскую партию. Ситуация была сложной - союзный России двор (Август III и его министр граф Генрих фон Брюль) в 1753 г. поссорился со своими бывшими соратниками - сторонниками России, ведущими магнатами князьями Чарторыйскими. Обе стороны апеллировали к Петербургу, обвиняя друг друга. Одни в стремлении утеснить вольность, другие - свергнуть короля. Бестужев долго колебался, и все же склонился к тому, чтобы поддержать "русскую партию" Чарторыйских. Решительный шаг был сделан в 1755 г., когда за Чарторыйских выступил Лондон. С началом Семилетней войны 1756-1763 гг. ситуация изменилась. Август III стал несчастной жертвой "ирода" - Фридриха II, и Елизавета однозначно поддержала его. Младшему сыну Августа, принцу Карлу, она даже позволила занять долго пустовавший курляндский престол. Чарторыйские сориентировались на Лондон. Племянником князей М. и А. Чарторыйских был граф Станислав Понятовский, прибывший в Петербург в свите английского посла Уильямса, а затем ставший польско-саксонским посланником в России и любовником Екатерины II. Новая русская императрица лишила Карла курляндского престола и исключила потомков умершего в 1763 г. Августа Ш из числа претендентов на польскую корону, отдав ее Понятовскому. Бестужев пытался этому помешать, но не был услышан. Польша была нужна ему как буфер между Россией и Европой.

Одной из основных внешнеполитических целей России считается воссоединение с ней украинских и белорусских земель. У Бестужева этой цели не было, как не было ее и у его противника, покровителя заграничных православных, вице-канцлера Воронцова, и как не было ее у Елизаветы. Православных, конечно, защищали, как защищали их в Австрии, Турции и даже на острове Минорка, но никогда не думали об их вхождении в Россию. Единственным шагом в этом направлении при Елизавете кажется решение Конференции при высочайшем дворе о целях России в войне с Пруссией в 1756 г.: Петербург намеревался захватить Прусское королевство (т.е. Восточную Пруссию) и обменять с Польшей на Курляндию (явно не славянскую и не православную территорию) и рассчитывал на "округление границ" на Украине и в Белоруссии для пресечения пограничных жалоб [23]. Мысли о разделе Польши здесь нет, и Россия до этого всегда отказывалась от подобных планов других стран. Задача "округления границ" была обусловлена тем, что русско-польская граница, установленная Вечным миром 1686 г., фактически отсутствовала. Т.е. где-то проходила, но где именно, никто сказать не мог.

Россия пыталась провести демаркацию в начале 50-х годов XVIII в., чтобы наконец прекратить массовое бегство в Польшу крестьян и старообрядцев, установить таможни и урегулировать споры русских и польских помещиков, но вынуждена была отступить, так как не могла делать это односторонне, а польские сеймы тоже не могли дать разрешение на это, ибо их работа была парализована. Более того, польские шляхтичи, не знавшие на себя управы, с помощью своих крестьян пытались захватывать русские приграничные форпосты, разрушали дорожные засеки, избивали и забирали в плен целые отряды солдат. Так, например, в 1755 г. на одном из русских форпостов поляки захватили и увезли с собой в Ржищев унтер-офицера и 12 солдат [24]. Русские жалобы и невнятные угрозы последствий практически не имели. Неслучайно, что в 1763 г. вице-президент Военной коллегии граф З.Г. Чернышев предложил провести русско-польскую границу по естественным преградам - Днепру и Западной Двине [25], что прекратило бы территориальные споры и значительно сократило поток беглых.

Во времена Бестужева не была окончательно проведена и граница между Россией и Швецией, установленная Абосским миром 1743 г. Сам канцлер практически не участвовал в его заключении, что подтверждает и Екатерина II [26]. А.Н. Шапкина ошибается, когда утверждает, что оставить шведам почти всю занятую русскими войсками Финляндию предложил именно Бестужев: "Хорошо зная, что Швеция постоянно становится объектом интриг французской и прусской дипломатии, Бестужев-Рюмин предпочитал заключить длительный мир на умеренных условиях, чем подписывать договор, который вызовет желание пересмотреть его сразу же после подписания" [27]. Наоборот, Бестужев, в то время вице-канцлер, настаивал на сохранении всех завоеванных земель с выплатой крупной компенсации шведам либо на создании из Финляндии буферного княжества [28]. На умеренных условиях настояла именно Елизавета, заинтересованная в том, чтобы шведы избрали в наследники престола двоюродного дядю Петра Федоровича, Адольфа-Фридриха Гольштейн-Готторпского. Бестужев был против этого, и оказался прав - Адольф-Фридрих стремился усилить свою власть, придерживаясь ориентации на Пруссию. "Буферное" положение Финляндии могло бы окончательно снять угрозу Петербургу со стороны Швеции, которая попытается вернуть отвоеванные Петром I земли и при Екатерине II, в русско-шведской войне 1788-1790 гг. Бестужев, в отличие от посланника в Швеции в 1748-1760 гг. Н.И. Панина, не надеялся привлечь Швецию к России и не поддерживал попытки посланника помочь сторонникам Адольфа-Фридриха, просившим русской помощи в восстановлении королевского абсолютизма, считая, что шведские власти все равно будут стремиться к реваншу. Как он выразился, "сколько волка не корми, все в лес смотрит" [29]. Благодаря этому Россия осталась непричастной к неудачной попытке монархического переворота, организованного в 1756 г. теми, кого и просил поддержать тогда Панин, и сохранила дружественные отношения со Швецией в самом начале Семилетней войны. В случае успеха переворота в Стокгольме объективно усиливалось бы влияние не России, а прусского короля Фридриха II.

Третьим порубежным государством являлась Османская империя, все еще представлявшая реальную силу. Бестужев понимал, что Турция - самый опасный противник из всех соседей и считал главной задачей не провоцировать Порту на антироссийские действия. Он не одобрял заселения причерноморских степей, вблизи турецких и крымских границ, сербами и черногорцами, считая, что Порта может расценить это как агрессивные действия и попытки переманить в Россию ее подданных. В 1755 г. он склоняется к тому, чтобы прекратить строительство там крепости Св. Елизаветы, которое Турция восприняла как нарушение Белградского мира 1739 г. Ситуация была крайне щекотливой: с одной стороны, остановка строительства крепости была бы в глазах Европы дипломатическим поражением России, с другой - быстро приближающаяся новая европейская война диктовала необходимость сохранения мирных отношений с Турцией. На остановке строительства настаивали и союзники России - Австрия и Англия, тоже опасавшиеся, что Турция пойдет на союз с их общими противниками - Пруссией и Францией.

После бурных прений Императорский совет в 1755 г. согласился с предложением Бестужева временно остановить строительство, хотя Россия имела полное право на возведение крепости на своей территории. Турция осталась в стороне от военных союзов Семилетней войны.

Бестужев недооценивал значения налаживания контактов с балканскими православными, в отличие от своего брата, М.П. Бестужева-Рюмина, который в бытность посланником в Вене писал Елизавете: "Потом оные народы всегда прибежище свое возимеют к покровительству и защищению вашего императорского величества". А слух о мудрости императрицы в деле заступления за сербов "как до некоторых вольных народов, так и македонцов, болгаров и волохов уже дошел и сие со временем изрядный плод принести может" [30].

Таким образом, политика Бестужева-Рюмина по отношению к соседним странам не носила агрессивного характера и была направлена лишь на безопасность русских границ и избавление соседей от враждебного России влияния.

Крах "Системы Петра Великого"

Бестужев реализовывал свою "систему" на практике, став организатором англо-русских субсидных конвенций. Суть их состояла в том, что англичане выдавали определенную сумму денег на содержание русской армии, а русская армия направлялась им на помощь. Англичане вынуждены были делать это, так как имели на континенте слабозащищенное владение своего короля - Ганновер. Сначала они нанимали войска в германских государствах, а затем в России. Бестужев оправдывал "продажу" войск тем, что они все равно действуют в интересах России, а если англичане согласны платить за них, то тем лучше. Лондон, в свою очередь, считал, что "кто платит, тот и заказывает музыку" и рассчитывал применять русских солдат в том месте, где ему заблагорассудится, и против того противника, которого он сам назначит. В 1746 г. 30-тысячный русский корпус было решено отправить на Рейн, помогать терпящим поражения от французов английским и голландским войскам. Однако тревожным сигналом для России стал категорический отказ Франции допустить русских представителей за стол переговоров в Ахене, объясняя это наемным статусом ее войск. Англия промолчала, и русские представители не были допущены на конгресс. На отношениях Лондона и Петербурга этот факт не сказался, и они оставались союзниками.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: дитя рассказ, цивилизация реферат.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки