Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 | Следующая страница реферата

Материалистическое искусство изображения человека у Т. — это выражение его принципа равенства, его демократизма. Материализм Т. определил главные особенности его портретного искусства. Т. отвлеченные внутренние состояния человека переводил на язык внешних телесных движений. Выдающийся портретист в мировой литературе — Т. в совершенстве владел языком тела. Дружинин шутя писал Т.: «Иногда Вы готовы сказать: у такого-то ляжка показывает, что он желает путешествовать по Индии». И так же, как под пером Т. вырисовывается «диалектика души», так же встает «диалектика тела». У Т. нет статичных портретов; обычно главный большой портрет персонажа сопровождается зарисовкой самых разнообразных поз, движений, самых различных положений, костюмов. Образцом такого мастерства — диалектического в своих приемах — может служить портрет Анны Карениной. Толстовское искусство изображения личности — искусство объективного диалектика. Т. рисовал  человека в его многоразличных связях с объективным, социальным миром. Рисуя целые жизни, Т. ведет своего героя разными путями. Мы видим Левина хозяином-помещиком, отцом, мужем; мы видим его в отношениях к батракам, работающим в его имении, к откупщику Рябинину, торгующему дворянский лес, к старому князю Щербацкому — представителю вымирающей знати, либеральному дельцу — Свияжскому. Т. рисовал целостность личности в таком ее изменчивом движении, когда перемены в сознании и поведении человека определены социальными условиями.

После окончания «Анны Карениной» Т. начал работать над «Исповедью», знаменовавшей переворот в его жизни, мировоззрении, творчестве, общественной деятельности. «Со мной случилось то, — писал Т. в „Исповеди“, — что жизнь нашего круга — богатых, ученых — не только опротивела мне, но потеряла всякий смысл».

«Революция экономическая не то, что может быть, а не может не быть, удивительно, что ее нет», писал Т. в дневнике в 1881.

Принципиально новый, по сравнению с предыдущими кризисами, перелом в мировоззрении Т. в том и заключался, что Т. пришел к решительному, безоговорочному отрицанию помещичьего землевладения, к признанию права на землю лишь за теми, кто на ней работает. Т. пришел к отрицанию частной поземельной собственности, думая, что это и есть основа уничтожения социального неравенства. В толстовском отрицании частной поземельной собственности нет ни грана истинного социализма; его реальное содержание — стремление крестьянства смести до основания господство помещиков и помещичье правительство, «уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян, — это стремление, писал Ленин, красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции...» (Соч., т. XII, стр. 333).

Противоречив путь Т. В то время, когда русский пролетариат, во главе всех демократических сил страны, шел «прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции» (Ленин), Т. стал выразителем самых широких, но и самых отсталых политически масс крестьянства. Отражая в своем развитии историческую закономерность революционного подъема, Т. стал выразителем взволновавшегося до самых глубин «великого народного моря». Но он возвел в закон его стихийность, бессознательность, сопутствующую непоследовательности в революционной борьбе.

В своем устремлении к народу Т. взял у крестьянства его отрицательные свойства: политическую невоспитанность, бессознательное отношение к тому, какой борьбой надо завоевывать себе свободу, «мягкотелость патриархальной  деревни и заскорузлую трусливость «хозяйственного мужичка», его религиозную отсталость, его страх перед городской культурой. Ленин писал, что «Толстой переносит его (патриархального крестьянина. — М. Ю.) психологию в свою критику, в свое учение» (Соч., т. XIV, стр. 405). Это со всей очевидностью сказалось в народных рассказах.

80-е гг. открываются народными рассказами: «Чем люди живы?», «Ильяс», «Где любовь, там и бог», «Вражье лепко, а божье крепко», «Девчонки умнее стариков», «Зерно с куриное яйцо», «Много ли человеку земли нужно?», «Свечка», «Сказка об Иване-дураке и его двух братьях» и др. (1881—1886), статьей «Так что же нам делать?» (1882—1886) и работой над евангелием.

В 1860, размышляя над повестью из народного быта, Т. поставил пред собой задачу: «Форма повести: смотреть с точки зрения мужика». Рассказы 80-х гг. явились решением этой задачи. Т. достиг близости к фольклору в ясной простоте композиции рассказов, в конкретности и простоте языка и превосходном знании народного быта. Т. проникся духом народных легенд и потому овладел формой этого жанра. Рассказы Т. — это проповедь всепрощения, покорности и пассивности, облеченная в образы религиозной фантастики; это — воплощение долготерпения, рабьего сознания, взращенного веками крепостного гнета. Рассказы Т. близки к тем народным легендам, в которых сказалось влияние церковной учительной литературы. Однако Т. так верно передал точку зрения патриархального крестьянина, что наряду с религиозной фантастикой есть в его народных новеллах черты, говорящие об истинном положении крестьянства, его чаяниях, его трудовой морали. Замечательна «Сказка об Иване-дураке и его двух братьях». Это — сатира на русский государственный строй и возвеличение работника-пахаря, чьим трудом все держится, утверждение его закона и морали: «у кого мозоли на руках — полезай за стол, а кто не работает — тому объедки». В 1886 Т. пишет свое первое выдающееся драматическое произведение — «Власть тьмы». По силе изображения жестокости деревенских нравов — это одно из самых реалистических произведений. Но Т. не видит и не понимает, что «власть тьмы» в деревне и религиозная мистика, долготерпение, покорность крестьян — это две стороны одного явления.

Для того, чтобы лучше ознакомиться с положением городской трудящейся массы и городской бедноты, Т. участвовал в переписи 1882, взяв на себя самые бедные участки. Результатом работы Т. по переписи явилась статья «Так что же нам делать?» — центральная в публицистике этого периода. Главное в этой статье — то понимание связи между роскошной, беспечной жизнью богачей и потрясающей нищетой трудящихся масс, к которому пришел Толстой.

«Так что же нам делать?» вплотную подводит к «Воскресению» (1889—1899). Символично  самое название последнего романа Т. По мысли автора, роман дает решение вопроса социального неравенства; решение это претворяет в жизнь один из «касты» «праздной, угнетающей» — в этом его «воскресение».

Не случайно героя «Воскресения» Толстой назвал Нехлюдовым. Мы знаем Нехлюдова по «Детству, отрочеству и юности», «Утру помещика», «Люцерну». В произведениях этих Нехлюдов показан в начале жизненного пути, и с толстовской силой намечена, но не развернута, тема разлада между «благими порывами» и бессилием их осуществить. В «Воскресении» Т. показал, что стало с Нехлюдовым, когда он изменил «благим порывам», перестал думать «о боге, о праве, о богатстве, о бедности», слился с окружающими, «сдался», как говорит Т. По основным чертам социального типа герой «Воскресения» тот же, что Иртеньев, Андрей Болконский, Пьер Безухов, Левин. Это не «кающийся дворянин», как принято было говорить о нем в критике, хотя в Нехлюдове сильно чувство вины и покаяния перед народом.

В 70-е гг. в «Анне Карениной» Т. приводит Левина к выбору: эксплоатация или защита интересов народа. В 90-е гг. в «Воскресении» Нехлюдов делает выбор: он отказывается от собственности на землю, его помещичья земля становится крестьянской. Т. показывает, как трудно дается это решение. В глубине души Нехлюдова, в тайниках подсознательного укоренились традиции барства, готовые ожить и завладеть сознанием. Т. учиняет своему герою допрос с пристрастием, показывает, как он колеблется, возвращается мыслью к прошлому, сомневается в своих силах и, преодолевая сомнения и соблазны, шаг за шагом отрываясь от барства, идет к своему  решению. Завеса, которая скрывала перед ним мерзость его жизни и тот ад, который в царской России назывался жизнью народной, поднята. Для Нехлюдова «несомненно», что нужно перестать жить господской жизнью, нужно «отдать землю крестьянам». Но неясно для него — «что выйдет из этого». Из разговора Нехлюдова с крестьянами видно, насколько неясны в его сознании очертания будущего социального устройства. Нехлюдов пропагандирует проект Генри Джорджа, доказывая тем самым, что далек он от путей достижения подлинного равенства. Нехлюдову неясны также пути и средства уничтожения господской жизни, всех старых форм и распорядков землевладения. Т. не приводит своего героя к мысли о необходимости борьбы. Т. с громадной силой показал социальные контрасты; с такой силой гнева и сострадания изобразил он ад народной жизни, царской тюрьмы и каторги, так глубоко и беспощадно обличал весь государственный и общественный строй царской России, где власть отдана в руки озверелых насильников, что кажется, эти страницы продиктованы ненавистью, вырастающей в восстание. Но Т. устами своего героя снова и снова проповедует религию,  любовь к ближним, прописывает все те же рецепты спасения человечества. Пред нами кричащие противоречия, выражающие в законченной форме противоречия всего пути писателя, его творчества в целом. Их классовая историческая основа вскрыта Лениным: «В произведениях Толстого, — писал Ленин, — выразились и сила и слабость, и мощь и ограниченность именно крестьянского массового движения» (Соч., т. XIV, стр. 401). Разъясняя особенности этого движения в период революции 1905, Ленин указывал, что крестьянские массы «слишком страдали болезнью доверчивости», «были еще слишком мирно, слишком благодушно, слишком по-крестьянски настроены», «совсем в духе Льва Николаевича Толстого».

Т. «отразил наболевшую ненависть, созревшее стремление к лучшему, желание избавиться от прошлого, — и незрелость мечтательности, политической невоспитанности, революционной мягкотелости» (Соч., т. XII, стр. 333—334).

«Воскресение» — новый в творчестве Т. жанр социально-политического романа. В нем — новый объект внимания писателя. «Высшее сословие», столь занимавшее воображение Т., когда он писал «Войну и мир», «Анну Каренину», отступило пред мрачными картинами жизни трудящихся масс в «Воскресении». «Высшее сословие» предстало в ином свете, дано новыми художественными приемами. В размышлениях Нехлюдова, философских отступлениях автора выступает политическая и социальная сущность вопросов, несмотря на отвлеченно-морализаторские выводы. Выводы эти бледнеют, кажутся ничтожными в сравнении с мощным реализмом образов.

Т. так верно, даже в смысле экономических деталей, изобразил ограбленную и вырождающуюся русскую деревню, что картины «Воскресения» могут служить иллюстрацией к ленинскому анализу пореформенного сельского хозяйства России. Т. прямо сказал, что после 1861 одна форма крестьянского рабства сменилась другой. Он показал полную зависимость крестьянина от помещика, изобразив то страшное безземелье, когда ничтожные крестьянские наделы и усадьбы со всех сторон окружены помещичьими владениями так, что «курицу и ту выпустить некуда» (слова крестьян из «Плодов просвещения»). Отработки и штрафы стали хозяйственной системой помещика, непосильный труд — уделом крестьянина; тюрьма за потраву, нищета, одичание стали «долей народной». В деревенские картины «Воскресения» Толстой вложил такое знание крестьянского труда, быта, психологии, такую любовь к народу, что по одному этому роману можно назвать Т. «заступником» народным.

Гневный сарказм писателя преследует царских сановников, господ и хозяев жизни. Т. сорвал с них маски, он разоблачил «комедию» (слово Т., повторенное Лениным) суда, роль церкви, благословлявшей насилие и грабеж.  «Срывание всех и всяческих масок» — вершина критического реализма. В допролетарской русской литературе ее достигли Салтыков-Щедрин и Толстой. Салтыков-Щедрин с самого начала — писатель-политик; ему ясна была социальная сущность и политическое значение изображаемых явлений, и каждым «намеком» видимости он пользовался для того, чтобы эту социальную сущность дать крупным планом. Толстой поистине «выстрадал» свое понимание социального, а не только психологического и морального содержания явлений, описанных в «Воскресении». Он выработал своеобразный, исключительно сильный в смысле художественного эффекта, прием срывания масок: он рисует маску, покров, сотканный из «поверхностнейшей внешней видимости», и показывает, что за ним таится. «Тот покров прелести, который был прежде на всем этом, — пишет Т., — был теперь для Нехлюдова не то что снят, но он видел, что было под покровом. Глядя на Mariette, он любовался ею, но знал, что она лгунья, которая живет с мужем, делающим свою карьеру слезами и жизнью сотен и сотен людей, и ей это совершенно все равно». Противоречие между внешностью и подлинным содержанием действительности, явлением и сущностью выступает в разительной форме — маска сорвана. Выражением этой замечательной особенности творческого метода Т. явился рассказ «После бала» (1903). Т. рисует привлекательную картинку бала, аналогичную описаниям балов в «Двух гусарах», «Войне и мире». Старый полковник танцует со своей красивой, милой дочерью. А после бала полковник гоняет сквозь строй солдата за побег, и Т. рисует страшную картину избиения, царской «зеленой улицы». Так Т. срывает маску внешней привлекательности, изящества, благовоспитанности.

В одном из лучших своих последних художественных произведений — «Хаджи Мурате» (1896—1904) — Т. сочетал остроту социальной характеристики Николая Палкина, его сановной челяди с рисовкой подлинно народных характеров, с изображением борьбы горцев Кавказа за национальное освобождение.

Т. вошел в литературу в то время, когда буржуазная Россия сменяла Россию крепостническую и буржуазно-демократический период революционного движения пришел на смену дворянскому. Идеологической формой этого развития была победа и расцвет реализма, представленного именами Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Тургенева, Гончарова, Островского, Достоевского, всей плеядой писателей-демократов, всем народническим направлением. В этом ряду — имя Т. Он входит в первый круг «Современника», пишет одновременно с Салтыковым-Щедриным, но и одновременно с Чеховым, и закат его более чем полувековой деятельности совпадает с расцветом творчества основоположника пролетарской литературы — М. Горького. В литературе XIX в. Т. не только величайший представитель ее основного направления — реализма, но писатель, который подводит итог вековому развитию.

Критическая мысль Т. была направлена на самопознание в том смысле, что он трезвыми  глазами смотрел на тех представителей господствующего класса, которые возвышались над барской средой, искали путей переделки действительности. Вслед за Пушкиным и Лермонтовым Толстой с новой силой, драматизмом и философской глубиной поставил вопрос о судьбах, правах и обязанностях личности; на протяжении всей своей деятельности Т. разрабатывал проблему личности и общества. Т. — великий гуманист. История его творчества — это история побед и поражений допролетарского гуманизма. Победы писателя — в самопознании, в том, он что показал, как жизнь отнимает одну за другой сферы деятельности у человека, не соединившего свои усилия с борьбой масс, как жизнь разбивает иллюзии и надежды будто бы «независимой» личности. Поражения Т. — в мистике, в религии, в упорном сведении общественных вопросов к личной нравственности, в отрицании общей политической деятельности. Победы искупают поражения. Никто до Т. не показал так полно, глубоко, всесторонне, с такой неумолимой убедительностью бесплодность усилий одинокой личности и, следовательно, крушение индивидуализма. От юного Иртеньева до «живого трупа» — Протасова развивается, неуклонно нарастая, захватывая все новые и новые стороны жизни, трагедия допролетарского гуманизма.

Критическая мысль Т. была направлена на современную ему социальную действительность, на то «укладывание» капитализма в самодержавно-полицейской стране, которое несло с собою «все бедствия „эпохи первоначального накопления“», обостренные во сто крат перенесением на русскую почву самоновейших приемов грабежа, выработанных «господином Купоном». Исторически-конкретное содержание толстовского реализма определяется словами Ленина: «...каждое положение в критике Толстого есть пощечина буржуазному либерализму...» Т.-реалист смыкается, несмотря на все различия, с Некрасовым, Салтыковым-Щедриным и с первых же шагов творчества идет далеко вперед по сравнению с Тургеневым.

У Лермонтова Толстой наследует мастерство психологического анализа, разрабатывает его и возвышает до изображения «диалектики души».

У Пушкина Толстой наследует искусство разностороннего изображения человека, противоречивого единства его характера, разрабатывает его и доводит до высокого совершенства, показывая субъективную, внутреннюю «диалектику души», и объективную диалектику развития личности и социальной действительности.

Т. шел в том направлении реализма, которое создалось под мощным воздействием Гоголя. Т. наследовал у Гоголя его внимание к деталям явлений. Т. достиг философских и художественных вершин, когда показал противоречие явления и сущности, внутреннего содержания и «внешней и поверхностнейшей видимости».

После Т. подлинно великое художественное творчество возможно было лишь на пути критического освоения всех его достижений.  Творческое освоение вершин литературного наследства — одно из условий развития пролетарской литературы, литературы социалистического реализма. Не случайно перу М. Горького, основоположника пролетарской литературы, принадлежит блестящая характеристика универсальности гения Т., глубокое определение толстовского творчества как «итога всего пережитого русским обществом за весь XIX век».

«Толстой глубоко национален, он с изумительною полнотой воплощает в своей душе все особенности сложной русской психики: в нем есть буйное озорство Васьки Буслаева и кроткая вдумчивость Нестора летописца, в нем горит фанатизм Аввакума, он скептик, как Чаадаев, поэт не менее, чем Пушкин, и умен, как Герцен — Толстой это целый мир».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: оформление доклада, шпаргалки по уголовному.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки