Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Не прошло и двух лет, как сами деборинцы были обвинены в капитуляции перед буржуазной наукой, в отрыве теории от практики, в аполитичности и академизме. Выдвинутое партией требование связи науки с задачами социалистического строительства позволяло ликвидировать любое научное направление в биологии, обвиненное в отрыве от практики. Для идеологического контроля над учеными все планы научных работ и учебные программы отныне должны были представляться в Ассоциацию естествознания Комакадемии. Ее руководителем в начале 1931 г. стал Э.Я.Кольман, который готов был даже законы Ньютона и Бойля—Мариотта переработать с позиций марксизма и уверял, что биология в СССР кишит вредителями: генетики отстаивают евгенические меры, зоологи и ботаники противостоят созданию совхозов-гигантов, ихтиологи занижают производительные способности водоемов [32]. Труды сторонников Деборина в биологии — И.И.Агола, С.Г.Левита, М.Л.Левина, А.С.Серебровского и др. — были объявлены антимарксистскими. Их места в учреждениях и обществах Комакадемии заняла следующая когорта диалектизаторов биологии: Б.П.Токин, B.C.Брангендлер, П.П.Бондаренко, В.М.Каганов, М.С.Мицкевич, Р.Э.Яксон, Г.Ю.Яффе. Проверке и "проработке" подлежали все ученые, но в первую очередь заставляли каяться свергнутых лидеров "диалектической биологии".

Таким образом, не столько борьба с "буржуазными" учеными, сколько конкуренция за руководящие посты и покровительство партийной элиты, за финансы и влияние были движущими силами в диалектизации биологии. Победители со спокойной совестью занимали освобождавшиеся места, нередко способствуя низвержению предшественников. Возглавивший биологию в Комакадемии Токин уже готов был бороться с Вавиловым [33]. Но не успел он разобраться с "механистическими материалистами и меныпевиствующими идеалистами", как О.Б.Лепешинская обратилась в КПК ВКП(б) с предложением назначить следствие по его делу [34]. В архивах немало документов о том, как будущие борцы с лысенкоизмом использовали марксизм для дискредитации своих научных оппонентов.

В биологии главным выдвиженцем "культурной революции" оказался Презент, ставший впоследствии правой рукой Лысенко и его главным идеологом. В Ленинграде он возглавил отделение ОБМ, естественно-научную секцию ОВМД, Биологическую секцию в Ленинградском отделении Комакадемии (ЛОКА), в 1931 г. вошедшую в структуру Института естествознания, кафедру диалектики природы и эволюционного учения в университете и ряд других организаций, созданных для проведения политики партии среди биологов.

Как никто другой. Презент умел придать любой дискуссии характер обострившейся классовой борьбы, будь то обсуждение методики преподавания или рассмотрение вопросов охраны природы. На первом заседании Биологической секции ЛОКА он вещал: "Октябрьская революция в отношении перетряхивания теоретических установок только начинается... Нужно взять на критику всех. Черновой просмотр, сборка материала должна вестись широко и массово во всех учреждениях" [35]. Первоначально предполагалось заняться реакционными течениями в генетике и ботанике и выяснить их вредительское влияние на работу прикладных учреждений; подготовкой всесоюзных съездов; реорганизацией научных обществ; методичным просмотром всех кафедр биологического профиля в вузах Ленинграда, их трудов за весь период после революции. От ученых он требовал ссылки на партийные документы, заявляя, что в биологии нет научных школ, есть только школы партийные и антипартийные. Деятельность Презента ярко отразила новые тенденции в диалектизации биологии — сокрушение традиционных научных школ.

Образ "карликового самца", нарисованный в современной литературе, мало соответствует действительности. Блестящий талант оратора и полемиста, активная позиция, граничащая с авантюризмом смелость, рассказы о "героическом революционном прошлом", забота о ближних, успех у женщин и т.д. — все это привлекало к Презенту многих людей [36]. Среди его поклонников в те годы было немало будущих непреклонных борцов с лысенкоизмом.

Прошедшие в те годы всесоюзные съезды по генетике, зоологии, ботанике, физиологии, охране окружающей среды показали, что многие ученые были готовы идти "в авангарде мировой науки" и вести научные исследования согласно партийным директивам. Так, например, на 1-м Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству генетике был придан образ науки, не просто способной на чудо, а уже творящей чудеса в кратчайшие сроки и способной передать свои достижения на поля. Уподобляя генетика создателю, Н.И.Вавилов говорил, что генетик "должен действовать как инженер, он не только обязан изучать строительный материал, но он может и должен строить новые виды живых организмов" [37]. К числу учреждений, которые "идут впереди научных организаций всего мира", Вавилов причислял и Генетико-селекционный институт в Одессе, где тогда уже работал Лысенко [38]. А.С.Серебровский предложил перейти к социалистической евгенике, суть которой заключалась в увеличении потомков с желательными признаками путем искусственного оплодотворения женщин спермой, взятой от талантливых и ценных мужчин. По его мнению, это позволило бы выполнить пятилетку за 2.5 года [39]. Таким образом, генетики начали культивировать веру в быстродействующие средства для подъема сельского хозяйства и обновления общества. Правда, урожай с этой веры на сталинской ниве собрали лысенкоисты.

Но прежде всего Презента поддерживала молодежь, не обладавшая прочными профессиональными знаниями, но стремившаяся быстро повысить свой статус, ликвидировать замкнутость науки путем вовлечения широких масс в обсуждение ее проблем и разоблачения "реакционной" профессуры. За это им обещали быструю карьеру, а действовали они с постоянной оглядкой на партийные органы. Так, жена Презента Б.Г.Поташникова, призывая к борьбе с Вавиловым, отмечала: "Вопрос с Вавиловым надо бы было согласовать с Обкомом" — и признавала, что "за проработку Вернадского, Павлова и других лиц мы еще взяться не можем" [35, л.57—58].

Из таких рвущихся в бой "специалистов" формировались бригады по "проработке" теорий лидеров научных школ в генетике, биогеохимии, экологии, лесоводстве. Бригады устраивали лекции, диспуты, проверяли учебные планы студентов и аспирантов, готовились к всесоюзным совещаниям по различным отраслям биологии. Особое внимание уделялось практическим занятиям, так как, по признанию Презента, именно при обучении методам экспериментальных исследований студенты "попадают под влияние буржуазных специалистов". Не раз обсуждались и научные общества, чей кастовый характер особенно возмущал молодежь, не имевшую печатных работ. Общества характеризовались как "научные болота", "цитадели реакционной профессуры" и т.д. Например, Е.К.Сепп уверял, что ученые "жили в условиях тщательно охраняемого заповедника..., создали специфическую, подходящую для себя обстановку подальше от докучливых взоров советской общественности" [40]. Научные общества обвинялись в нездоровом академизме, "в сочетании чистой науки с нечистой политикой", в идеологическом терроре по отношению к ученым-коммунистам и т.д. Отмечалось, что в Русском энтомологическом и Русском палеонтологическом обществах много дворян, в том числе и эмигрантов [35, л.32]. Как враждебные характеризовались Физиологическое общество во главе с И.П.Павловым, Русское ботаническое общество во главе с В.Л.Комаровым, Ленинградское общество естествоиспытателей во главе с В.И.Вернадским и т.д. Для коренной реорганизации предлагалось ввести в их состав коммунистов, затем провести перевыборы и организовать Совет ассоциации обществ, подчинив его ЛОКА [35, л.39].

На каждом этапе диалектизации биологии к руководству приходили все более агрессивные группы, а идеологическое давление на ученых усиливалось. Конкуренция была особенно жестокой между лицами, стремившимися к сотрудничеству с властью. Победителем вышел Презент, который вовремя усвоил, что единственным критерием истины в биологии стала готовность слепо следовать политике Сталина и менять взгляды вслед за ее изменениями. Это обеспечивало успех Презенту вплоть до его "звездного часа" на августовской сессии ВАСХНИЛ в 1948 г. 

Крах "союза" философии и биологии

Деятельность создаваемых Презентом бригад доставила много неприятностей биологам, попавшим под проработку. Приход в научные учреждения и вузы малограмотных людей дестабилизировал ситуацию. Многие специалисты были отстранены от преподавания и уволены, другие арестованы и сосланы в отдаленные города, третьи были осуждены и попали в лагеря. Начались и расстрелы.

Но главная цель "культурной революции" — привлечь большое число ученых в марксистские организации и "расслоить" специалистов — провалилась. Часть биологов, внешне усвоив новую терминологию, продолжала работать по-прежнему. Другие — В.И.Вернадский, В.Е.Тищенко, И.Н.Филипьев — открыто выступали против попыток диалектизировать биологию, называя это демагогией и словоблудием [41]. Ученые осознавали опасность и давали отпор критикам. Вред диалектизации биологии признали и некоторые ее зачинатели. Например, Б.М.Козо-Полянский заявил о своей приверженности механицизму, так как его альтернативой может быть только витализм [42].

Это понимали и некоторые философы. Председатель ЛО ОВМД Г.С.Тымянский говорил, что само название этого учреждения отталкивает естественников [43]. Даже зачисленные в ОВМД студенты уклонялись от "критики преподавателей" и борьбы "с реакционной профессурой, упорно стоящей на идеалистических и эклектических теориях" [29, л. 22]. В 1932 г. специальная комиссия не обнаружила каких-либо материалов о деятельности ОВМД в Академии наук, хотя по отчетам здесь было пять его ячеек. Характерно сообщение о лекции на заводе "Красный коммунар", где говорилось, что лекция была хорошая, но на ней присутствовали только пропагандисты [44].

На правлении ОВМД признавалось: "Все наши усилия по охвату беспартийной профессуры не увенчались успехом". Весь состав общества — это партактив, так как оно создавалось в порядке партийной дисциплины. «Если есть в районе работник философского фронта, то существует общество. Достаточно философу уехать — общество распалось. В разговоре с профессорами выясняется, что они боятся слова "диалектика"». В ОБМ формально числилось 650 человек, из них 250 в Москве и 50 в Ленинграде [44, л. 14]. Но реально все выглядело иначе. Даже коммунисты, мобилизованные обкомом, по словам Презента, просили "дать заполнить все карточки на вступления в общества, не стремясь даже узнать их название" [45]. Из анкет видно, что подавляющее большинство чисто механически заполняли карточки или, скорее всего, не знали о своей причастности к обществу [46]. Жалобы на отсутствие поддержки среди ученых, пассивность своих ячеек скоро стали главным лейтмотивом выступлений на бесчисленных заседаниях президиумов, правлений, бюро. Наспех подготовленные аспиранты не могли серьезно критиковать биологов, а борьбу с ними успешнее вели комиссии по "чистке", позже и ОГПУ, арестовывавшее и ссылавшее неугодных.

Даже деятельность Презента вызывала нарекания. В январе 1932 г. партийное бюро Института естествознания отмечало, что биосекция не взяла на себя инициативу по разоблачению враждебных школ в биологии, не начала работу по реконструкции Академии наук и ВАСХНИЛ. 15 февраля 1932 г. Президиум ОБМ отметил, что все конференции в Ленинграде проведены плохо [47]. А на Всесоюзной фаунистической конференции, по словам Е.И.Кирьяновой, были открыто враждебные выступления. Заявлялось, например, что марксизм никакого отношения к гельминтологии не имеет (Ш.Д.Мошковский), что надо осторожно вмешиваться в природу (Б.В.Властов, А.П.Семенов-Тян-Шанский и др.). Глухое сопротивление, жаловался Презент, оказывают даже биологи-коммунисты. Чисто внешне демонстрировали свое согласие с диалектическим материализмом К.М.Быков, В.Н.Любименко, В.Н.Сукачев, А.А.Заварзин и др. Например, Сукачев признавал ошибочным поиск аналогий между растительными группировками и обществом. Каялся он и в склонности к механицизму, усвоенному им некритически из учений Г.Ф.Морозова о лесе и концепции Н.И.Бухарина о подвижном равновесии [35, л. 26]. Диспут в Лесотехнической академии, где предполагалось "дать решительный бой Сукачеву" и развенчать его вместе с другими профессорами перед научной общественностью, был признан проваленным. Диалектизаторов биологии не поддержали даже члены партии. Неудачей для Презента закончился и диспут в Ихтиологическом институте, где в защиту критикуемых В.А. Догеля и Л.С.Берга выступил крупный гидробиолог Н.М.Книпович, отметивший односторонность нападок Презента и его невежество. В.А.Ковда возмущался, что публичное заявление Вернадского о быстрой деградации географии и минералогии в СССР и о расхищении коллекций и библиотек "малограмотными студентами и научными работниками-недоучками" не встретило никакого отпора [41, л. 128].

"Реорганизованная" в 1929 г. Академия наук пополнилась коммунистами, быстро усваивавшими ведомственные интересы. Новые ее руководители В.П.Волгин (непременный секретарь) и Г.М.Кржижановский (вице-президент), как и их предшественники С.Ф.Ольденбург и А.Е.Ферсман, пытались оградить академию от дальнейших "чисток" [48]. В записке, составленной в 1933 г. для РКИ, они уверяли, что Академия наук "превратилась из оплота реакционных элементов научных работников страны в научное учреждение вполне советское", а также возражали против сокращения численного состава Биологической ассоциации с 672 человек до 154, так как это привело бы к разрушению коллективов, выполнявших важные задания. В итоге под сокращение попадали в основном дворники, сторожа, шоферы, столяры и т.д., а научные сотрудники сохранялись. 

Начало альянса Презента и Лысенко

Осознание Презентом неудачи побудило его искать покровителя, популярного среди партийного руководства, от имени которого можно было бы создать некую теоретическую базу для новых усилий по диалектизации биологии. Презент уже знал, что в Ленинграде никто из крупных ученых не станет с ним сотрудничать. В феврале 1932 г. была достигнута договоренность с Лысенко, и вскоре Презент составил докладную записку о необходимости поездки с группой аспирантов и сотрудников Биосектора к Лысенко в Одессу, а также в заповедник Аскания-Нова и к И.В.Мичурину.

Письмо Лысенко Презенту от 22 мая 1932 г. свидетельствует, что покровитель еще не знал отчества своей будущей "правой руки", именуя его "Исаем Исаевичем", хотя считал приезд Презента "крайне желательным" [49]. Взаимная готовность к сотрудничеству дала быстрые плоды. Из письма Лысенко Презенту от 6 ноября 1932 г. видно, что они уже приступили к написанию совместных работ: Лысенко просит доработать статью и считать ее "результатом работы бригады Комакадемии" [50].

Во время пребывания Презента у Лысенко летом 1932 г. началась ликвидация организаций и журналов, созданных для внедрения марксизма в биологию. Прежде всего закрывали учреждения, наиболее активно проявившие себя в годы "культурной революции". Из главных ленинградских диалектизаторов естествознания Презент был единственный, кто заранее почуял крах "культурной революции" и вновь успел вовремя сменить покровителя. Остальные погибли в последующих репрессиях. Места выбывших занимали выдвиженцы "культурной революции", которая в конечном счете ускорила кадровое обновление биологии.

* * *

Принято считать, что сталинская наука сложилась в годы "культурной революции", а сталинский "массовый поход революционной молодежи на науку" взрастил генерацию, всегда готовую к поискам врагов социализма и ставшую основой лысенкоизма. Вместе с тем "культурная революция" не выполнила поставленных целей. Не удалось создать "пролетарскую" биологию, сравнимую в теоретических и практических аспектах с расовой гигиеной и антропологией в Германии. Не было контролируемых партией массовых движений, подобных движениям гигиенистов и евгеников в Германии. Не были написаны и марксистские учебники по биологии. Более того, занятие философией стало считаться дурным тоном среди биологов: в нем отныне усматривалась угроза науке.

Частая смена кампаний и лозунгов показала многим ученым, что наиболее уязвимыми оказывались те, кто участвовал в пропаганде официальной идеологии. "Колебание" с линией партии не гарантировало выживания. Это побуждало к активным действиям, необходимость которых первыми поняли генетики, вступившие в борьбу с Презентом и Лысенко в середине 30-х годов. После войны к ним присоединились биологи других специальностей, а в 50-е годы — физики, математики, химики. Именно в науке всегда существовала реальная оппозиция, так как ученые не переставали отстаивать свободу в научных исследованиях. Но власть старалась дать им свободу лишь в той степени, в какой считала их деятельность полезной. Это порождало постоянный диалог с властями, в ходе которого зрело недовольство ими. Здесь коренятся истоки диссидентского движения. 

Список литературы

1. Weiner D. Models of Nature: Ecology, Conservation and Cultural Revolution in Soviet Russia. Bloomington; Indianapolis: Indiana Univ. Press, 1988; Joravsky D. Russian Psychology. A Critical History. Oxford: Basil Blackwell, 1989; Beyrau D. Intelligenz und Dissens: Die russischen Bildungsschichten in der Sowjetunion 1917 bis 1985. Gottingen: Vandenhoeck u. Ruprecht, 1993; Josephson P. Totalitarian Science and Technology. Atlantic Highlands; New Jersy: Humanities Press. 1996; Krementsov N. Stalinist Science. Princeton; Princeton Univ. Press. 1997; На переломе. Вып. 1—2. СПб.: Альманах, 1997. 1999.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: куплю диплом о высшем образовании, инновационный менеджмент.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки