Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Даже те немногие аспекты реальной политики, которые были едва затронуты выше, позволяют убедиться, что использование предложенной ценностной структуры политического поля может оказаться полезным и продуктивным для осмысления различных вопросов политической практики. Осталось рассмотреть вопрос, каким образом подобный анализ может быть полезен для понимания современной политической жизни России?

От зарождения политической системы современной России до нынешней предвыборной ситуации.

I.

Перестройка в Советском Союзе началась под социал-демократическими лозунгами справедливого распределения (борьба с привилегиями, расширение объема социальной защиты), признания экономических прав граждан (снятие фактического запрета на индивидуальную трудовую деятельность и т.д.), а также с требований предоставления в полной мере общегражданских демократических политических прав и свобод. Социал-демократические идеалы были достаточно прочно укоренены в поколении, которое определяло себя как “шестидесятники” и имели широкую поддержку особенно в среде интеллигенции. Оппозицию этому движению представляли консервативно и радикально настроенные коммунисты. Несмотря на то, что в этот период возникло множество самых разнообразных партий и политических движений, весь накал политической борьбы задавали правое(4) социал-демократическое и правое(4) социалистическое крылья Коммунистической партии, что не удивительно в стране, в которой 3/4 века она была единственной политической силой. К августу 1991 года реальные, а не “диванные”, партии еще не успели сложиться и союзу консервативно настроенных коммунистов и радикальных консерваторов (ГКЧП, как известно, поддержали ЛДПР и ряд мелких радикальных групп консервативного толка) противостоял широкий альянс, основу которого составляли социал-демократы. Высказывание Б. Ельцина о противодействии правой(3) угрозе было в принципе верно, хотя и вызвало недоумение у интеллигенции.

Победа демократических сил не смогла остановить обвальное развитие кризисных явлений в экономике, так как социал-демократическая идеология в принципе не имеет внятного решения экономических проблем. Именно это углубление кризиса стало отправной точкой появления на политической сцене либералов. Либеральные реформы в экономике имеют отсроченный эффект и продуктивны в долгосрочной перспективе. Первые практические шаги либералов по преодолению распада экономики вызвали естественные резкое расслоение общества, обнищание наиболее незащищенных слоев населения и, как следствие, массовый протест против социальной несправедливости. Но если действия либералов и сегодня вызывают ненависть у значительной части населения, то бездействие и беспомощность, продемонстрированные социал-демократами в период их пребывания у власти (достаточно вспомнить Москву во времена мэра Г. Х. Попова), вряд ли вызовут хоть у кого-то желание поддержать их ближайшем будущем.

Публикации данных социологических опросов, фиксирующие потребность общества в социал-демократических идеалах, кажется, вовсе не учитывают этого фактора. Кроме того, сегодня уровень развития экономики не позволяет реализовывать в полной мере даже те меры социальной защиты и поддержки, которые были приняты законодательно в прежние годы. Да и идей по стимулированию экономического роста у социал-демократов за эти годы так и не появилось (см. последние выступления М. Горбачева, Г. Попова, Ю. Афанасьева и др.). Возможно, опросы фиксируют общественную потребность в сильных профсоюзах, защищающих экономические права работников. Но доставшиеся нам в наследство от советской власти профсоюзы вряд ли смогут удовлетворить эту потребность. Они крайне политизированы и “играют” полностью в социалистическом секторе политического поля, вмешиваясь в определение прав собственности, политику регулирования тарифов и цен и т.д. и т.п. Если бы они стали активнее играть свою прямую роль в борьбе за экономические права и адекватную социальную защиту, политическая система страны стала бы гораздо более устойчивой.

Политические партии стали возникать в СССР в конце 80-х годов. Если ориентироваться только по названиям, то казалось, что весь политический спектр плотно заполнен и даже с запасом (например, если кто помнит, существовали одновременно две христианско-демократические партии). Но многочисленность партий того периода и легкость, с которой они возникали, заставляли заподозрить в них то ли коммерческие проекты, то ли создания спецслужб. Как бы там не было, большинство из них было мало различимо, и так и не заняло реального места на российском политическом поле. Возможно, это был своеобразный фальшь-старт политики парламентаризма, и рождение политических партий было преждевременным. Когда общество резко поляризовано по оси “двигаться вперед/вернуться назад”, иные идеологические различия становятся несущественными. Кроме того, сказывалась и политическая незрелость граждан, которые до того были лишены всякой возможности участия в политической жизни. Возможно, поэтому относительным успехом некоторое время пользовались популистские партии, построенные то ли по феодальному “сословно-кастовому”, то ли по корпоративному принципу: “Женщины России”, “Партия пенсионеров”, “Партия обманутых вкладчиков”, “Союз офицеров” и т.д.

Переходный период 90-х годов породил еще один, возможно, специфический феномен российской политической жизни - сменяющие друг друга “партии власти”. Эти неустойчивые ситуативные объединения нельзя назвать даже псевдо политическими, так как фактически они не предлагали никакой целостной программы, не имели внятной идеологической платформы и эксплуатировали стремление значительной части граждан к переменам. Создавались они, как правило, под лозунгами поддержки реформ (без уточнения каких) и политики Ельцина (видимо любой, так как Борис Николаевич за годы правления прошел путь от коммуниста к социал-демократу и от либерала к консерватору, то есть - полный круг в политическом поле). Реальным наполнением деятельности “партий власти” являлось стремление чиновников разных уровней отстаивать и лоббировать интересы той или иной части бюрократического аппарата. Именно идеологическая пустота позволяла им консолидировать самые разные части электората и занимать по результатам выборов заметное место в парламенте. Но именно эта пустота и безыдейность и приводила их к утрате поддержки, распаду и уходу с политической сцены. Как бы там не было, они сыграли важную роль в становлении и укреплении общедемократических ценностей и самого института парламентаризма в современной России, а также создали условия, при которых стало возможным возникновение подлинных политических партий.

Особенностью фактически всех федеральных и большинства региональных избирательных кампаний, которая сложилась в рассмотренный период, но сохраняется и до сих пор, является высокая степень зависимости результатов от уровня явки избирателей на участки для голосования. Чем ниже явка, тем более результаты выборов отличаются от структуры политических предпочтений общества, которая достаточно точно отражается в данных социологических опросов. Каковы бы не были причины этого явления, непонятно почему до сих пор законодатели никак не попытались защитить от него себя и общество. Это может быть двухэтапная процедура выборов (как во Франции, например) или иные меры, направленные против популизма и радикализма.

II.

К концу 1999 года к парламентским выборам контуры складывающейся политической системы стали более определенными, чем прежде. Это позволяет провести ее анализ во всем политическом спектре. Так как личностный фактор остается все еще особо значимым в отечественной политике, кроме политических партий необходимо особо останавливаться на позиции того или иного политика. Ниже фамилии политиков будут писаться с маленькой буквы курсивом, так как нас будет интересовать не личность конкретного политика, а его роль и функция в политическом поле.

Социал-демократический сектор к этому времени фактически опустел - сколько-нибудь значимые и пользующиеся поддержкой политические силы с этих позиций не выступали. “Яблоко” с момента своего возникновения пыталось утвердится в качестве союза либералов с социал-демократами. Это подчеркивала вторая фигура в партии - болдырев, а также политическое “происхождение” явлинского из числа советников М. С. Горбачева, работавших над программой построения “социализма с человеческим лицом”. Однако к интересующему нас времени по тем или иным причинам социал-демократические элементы и в идейном и в персональном смысле от “Яблока” дистанцировались, а идеологическая позиция партии стала более определенной. Ее можно достаточно точно обозначить как леволиберальную. В пользу этого говорит умеренный радикализм партии - вряд ли кому-нибудь удастся вспомнить сразу два случая, когда “Яблоко” смогло договориться о чем-либо с другой политической силой. Относить это на счет личностных особенностей г. Явлинского можно только в том смысле, что идея “нашла” себе вполне адекватного выразителя. Такие особенности партийной позиции объясняют, почему в голосовании по большинству принципиальных вопросов “Яблоко” часто оказывается солидарно с КПРФ. Косвенно это также подтверждается восприятием американскими левыми “Яблока” в качестве своих идейных союзников. Такой странный “центризм без партнера” (то есть без реальных социал-демократов) оказался способным мобилизовать достаточно широкую электоральную поддержку на выборах в основном за счет тех, чьи идейные корни близки к шестидесятникам.

Объединение остальной части политических сил либерального сектора в “Союз правых сил” выражало желание либералов вступить в союз с большей частью “здоровых” (то есть относительно либеральных и нерадикальных) консервативных сил, что бы успешнее противостоять в парламентской борьбе достаточно многочисленным левым(2) - КПРФ и их союзникам. Руководству блока удалось сделать почти невозможное. С одной стороны они мобилизовали большую часть известных и не очень одиозных радикальных либералов, считавших, что для торжества либеральных ценностей можно допустить и распад страны, и крушение государства (ковалев и др.). А с другой стороны сформировали и выразили позицию правого либерализма – “к правам человека через порядок и стабильность” (что нашло свое выражение, например, в позиции чубайса по чеченской проблеме) и даже привлекли в свои ряды некоторых правых консерваторов (в частности титов выглядел в то время именно так). Собственно прямо противоположное стремление к блокированию “Яблока” влево, а СПС - вправо сделало невозможным их объединение в большей степени, чем амбиции или личностные особенности их лидеров. Кроме того, их объединение скорее могло существенно сузить совокупную электоральную поддержку, а вовсе не расширить, как предполагали сторонники объединения. Благодаря всем этим факторам СПС смог добиться существенных успехов на выборах.

“Единство” в момент своего зарождения и становления заявило о себе, как о широком союзе консервативных сил. Несмотря на то, что в ходе избирательной компании его активные члены всячески старались избегать прямого идеологического позиционирования, все же их высказывания вполне укладывались в умеренный вариант консервативной идеологии с ее левым и правым вариантами. При такой идеологической широте все упоминания о социальной справедливости в лозунгах движения не вызывали ни удивления, ни непонимания. В ходе предвыборных дебатов позиция движения получила окончательное определение как “правоцентристская”, то есть лежащая между либералами “справа” и коммунистами “слева”, но все же ближе к либералам. Такое движение и его сателлиты были обречены на победу в стране уставшей от тотального беспорядка, неопределенности и непредсказуемости всех сторон общественной жизни. Однако с первых дней работы в Думе стало ясно, что “Единство” не собирается сотрудничать или согласовывать свои позиции с либералами, а все его устремления направлены влево. В высказываниях членов движения и их союзников стали проскальзывать крайне радикальные суждения (возвращение уголовного наказания гомосексуализма, снятие моратория на смертную казнь и т.д.). Это окончательно определило позицию движения как левоконсервативную.

В предыдущем составе парламента фактически весь консервативный сектор представляла одна ЛДПР. Не смотря на принятое название, партия с первых дней своего существования активно боролась за достижение исключительно консервативных целей, не особенно церемонясь в выборе предлагаемых средств, то есть, утверждая себя, как радикально консервативная сила. Успех на парламентских выборах 1996 года расширил “репертуар” ЛДПР. В ряду радикальных высказываний ее лидеров стали появляться и вполне умеренные демократические и даже “солидные” парламентские идеи. Утверждение о неискоренимой беспринципности позиции жириновского, на мой взгляд, не совсем точны. Вряд ли кто-нибудь сможет обнаружить в его действиях или высказываниях даже намек на отказ от консервативных целей и базовых ценностей. Что же касается средств их достижения, то создается впечатление, что метания жириновского то влево, то вправо, то к демократическому “центру”, то к радикальной периферии являются всего лишь отчаянной попыткой заполнить одним собой весь пустовавший консервативный сектор политического спектра. Казалось, что успех “Единства” окончательно лишит ЛДПР поддержки избирателей. Но “дрейф” “Единства” вправо(4) представил жириновскому возможность для очередного маневра. Все, от требований легализовать проституцию (для оздоровления семьи и общества, разумеется, а не для реализации права распоряжаться своим телом) до признания необходимости антитеррористического союза с США, говорит о том, что ЛДПР готова и к работе в правом(4) (либеральном) крыле консервативного сектора. Но примирение с американским империализмом оказалось для жириновского более легким шагом, чем взаимодействие и сотрудничество с немцовым и СПС неизбежное для такого выбора. Так что основными средствами политической игры для ЛДПР по-прежнему остаются скандал и провокация.

ОВР, как и “Единство”, в агитационных мероприятиях неохотно раскрывало свои идеологические основы. Лишь один примаков откровенно говорил об их “левоцентристском” характере, то есть не скрывал, что они складываются вокруг социалистической идеи, но с признанием относительной ценности консервативных ценностей и политических средств. Таким образом, позицию ОВР между “Единством” с одной стороны и КПРФ - с другой можно определить как умеренно радикальную правосоциалистическую. В пользу этого говорит и деятельность лужкова на посту московского мэра, его отношение к либеральному варианту приватизации государственной собственности, и многочисленные его высказывания в пользу государственного вмешательства в экономику и “в поддержку отечественного производителя”. Об этом же говорит и поддержка ОВР профсоюзами, которые уже были охарактеризованы выше как социалистические.

ОВР и “Единство” при этом пытались активно работать в секторах прежде безраздельно контролировавшихся КПРФ и их сателлитов по НПСР, которые не только объединили силы фактически всех сторонников социалистической идеологии вплоть до самых одиозных и радикальных, но и привлекли ряд левых(4) консерваторов, которые определяли себя в качестве “патриотов”. В таком союзе не было ничего нового еще со времен ГКЧП и смуты 1993 года. Однако в этот раз кроме громких лозунгов о “защите русских” левые консерваторы устами глазьева смогли начать формулировать программу развития экономики. Чтобы удерживать такой широкий спектр политических сил руководству КПРФ требовались немалые гибкость и открытость новым идеям и практическим шагам. Но именно этого ему всегда и не доставало. Нет ничего удивительного, что возник конфликт между ставшими за последнее десятилетие профессиональными политиками, истинными парламентскими демократами из числа членов фракции и ее руководством, которое вместо искреннего разговора с избирателями о трудной, но достаточно продуктивной работе думской фракции продолжало прокручивать заезженную песню о “борьбе с антинародным режимом”. Выход из фракции селезнева “со товарищи”, возможно, является предвестием движения КПРФ к радикально-маргинальному внепарламентскому будущему. Это тем более вероятно, если неуклюжие действия руководства по сохранению своего безраздельного господства разорвут союз с наиболее видными представителями левых консерваторов – “патриотов”. Другой возможной причиной снижения поддержки КПРФ может явиться провал ее политики в тех регионах, где коммунисты имели большинство во всех ветвях власти. Вместо того чтобы развивать общественный сектор экономики в подвластных им регионах, они все свои усилия направляют на популистские меры и поддержку разного рода лоббистов. В результате предприятия образования, здравоохранения, культуры и социальной сферы оказались в “красных” регионах в худших условиях, чем даже в среднем по стране. Если большая часть бюджетных средств направляется на бесплатный общественный транспорт, на дотирование низких тарифов, на поддержку неэффективных местных производств, не то, что на развитие, даже на поддержание собственно общественной сферы экономики денег, естественно не хватает.

III.

Триумфальная победа путина на президентских выборах добавило новую интригу в расстановку политических сил. Фактически все основные “игроки” заявили о своей поддержке его политики еще до того, как она стала вырисовываться, или, по крайней мере, выразили свое желание к сотрудничеству (как зюганов, например). С самых первых практических шагов новый президент достаточно четко проявил себя как консерватор. Поэтому все игры в “кто вы мистер Путин?” имели целью если не провокацию, то, по крайней мере, попытку воздействовать на политическую позицию президента в свою пользу. Все дальнейшие действия путина на посту президента, ясное и четкое проявление своей позиции в выступлениях, интервью, отдельных высказываниях и особенно в ежегодных посланиях окончательно определили его как правого (либерального) консерватора. В этом свете достаточно забавно выглядели масштабные политические акции “в поддержку Путина”, в которых звучали лозунги против предлагаемых им либеральных по сути реформ (жилищно-коммунального хозяйства, пенсионной системы и т.д.). Особенно ярко проявилась на этом поприще ОВР, хотя похожие мотивы звучали и в деятельности региональных отделений “Единства”.

Объединение ОВР и “Единства” было вполне ожидаемым событием, если учитывать близость их позиций в политическом спектре. Но образование не коалиции или движения, а именно единой партии явным образом является шагом назад в развитии политической системы России. Такое объединение стало возможным только в условиях отказа обеих политических сил от своих идеологических принципов. Если у вновь образованной партии нет ясно выраженной идеологической позиции, то основанием для объединения могло быть только совпадение краткосрочных интересов сил принявших в нем участие. А если учитывать, что “костяк” этих сил составляют региональные и федеральные чиновники, то становится ясно, что перед нами новая редакция “партии власти”. “Новизна” здесь в том, что различные части чиновничества не только смогли согласовать свои интересы в процессе объединения, но и мобилизовать в свою поддержку некоторую часть экономической и иных элит. Опыт показывает, что такая консолидация элит наступает тогда, когда они полностью адаптировались к окружающей действительности, и не желают никаких перемен. По моему мнению, зависимость “Единой России” от Кремля сильно преувеличивается. А то, что ее парламентарии внимательно ловят каждое исходящее из него слово, объясняется скорее желанием быстро перехватить инициативу в принятии решений, чтобы не допустить ущемления собственных интересов. Сомнительно и то, что успешность любых – больших и малых – шагов “Единой России” прямо связана со звонками из кремлевской администрации.* Просто любой чиновник любого уровня любой ветви власти всегда поддержит любое начинание партии чиновников, направленное на защиту и упрочение собственных позиций. Особенно в ситуации, когда эта партия представляет себя в качестве выразителя воли “главного чиновника” - президента.

Еще любопытней развивались отношения с президентом путиным у СПС. При каждом удобном случае путин выражал признательность и поддержку в равной мере и “Единству” (а затем “Единой России”) и СПС. Однако пресса и аналитики представляют это таким образом, что поддержка первых является выражением истинной позиции президента, а вторых - просто знаков вежливости (и то, если замечают эти знаки и упоминают о них). При этом даже не принимается во внимание тот факт, что послания президента ближе по содержанию к политической программе СПС, чем какой-либо другой партии. Не удивительно, что в такой информационной атмосфере все успехи либеральных преобразований приписываются исключительно в заслугу президенту путину, а их неспешность и непоследовательность записывается в качестве промахов и неудач деятельности СПС. Постепенное и неуклонное падение рейтинга СПС, начиная фактически с 2000 года, связанно, на мой взгляд, с восприятием их в качестве неудачников (здесь и провал планов союза с консерваторами, и невозможность адекватно реализовать предвыборные обещания и т.д. и т.п.). В этих условиях и безусловная поддержка путина и возможный переход СПС в оппозицию к президенту одинаково разрушительны для политической тактики либеральных сил. Тем более, что необходимый политический партнер СПС – либеральные консерваторы, похоже, представлены в политическом поле единственным человеком – путиным.

Рассмотренные выше обстоятельства будут существенным образом влиять на тактику и расклад сил в процессе предстоящих парламентских выборов. Специфической их особенностью будет борьба за голоса избирателей между множеством партий выступающих фактически с одних и тех же идеологических позиций. В узком секторе политического поля, объединяющем умеренно радикальных левых консерваторов и правых социалистов, сконцентрировались подавляющее большинство политических партий уже начавших свою предвыборную кампанию (даже ЛДПР сместилась к этим позициям). Различие в их лозунгах и слоганах фактически сводится к порядку следования двух слов: “Справедливость и Порядок” или “Порядок и Справедливость”. Этому могут быть даны различные объяснения.

Во-первых, как уже было сказано, этот политический сектор с самого начала перестройки занимали консервативные коммунисты и их сторонники и до сего дня не прекращаются попытки различных сил перехватить их электоральную базу. При этом не учитывается, что различия между избирателями КПРФ и, например, “Единой России” вовсе не идеологические, а скорее культурные. Гражданам, голосующим за коммунистов, чужды язык, аргументы, доводы и их образное воплощение новых левоконсервативных или правосоциалистических партий, и они вследствие этого никогда не отдадут за них свои голоса.

Во-вторых, в данном секторе политического поля неизбежно оказываются все те политические партии, которые при своем создании мыслились как социал-демократические (от партии рыбкина до партии селезнева). Это происходит благодаря недоразумению, заложенному в линейном восприятии аппозиции “левые/правые”. Действительно, если “крайними” слева оказываются коммунисты, а “крайними” справа - либералы, то для занятия социал-демократической “ниши” необходимо “сдвинуться” вправо от коммунистов. В результате такие “социал-демократы” предстают скорее в качестве консерваторов (тот же селезнев, например) и теряют потенциальный социал-демократический электорат.

В-третьих, данная политическая позиция в линейном восприятии политического поля воспринимается как “центристская”, что делает ее особенно привлекательной. Такая “любовь” к центризму, на мой взгляд, порождена утопической верой в возможность такой идеологической позиции, в которой различные политические цели и средства их достижения могут быть непротиворечиво примирены и гармонизированы.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад листья, шпаргалки по праву бесплатно.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки