Экстремальные ситуации и мыслящее вещество

Еще 15-20 лет назад далеко не все ученые признавали экстремальные состояния нормальными фазами развития живого вещества. В ходе полемики палеонтологов довольно многие исследователи отмечали, что границы всех этапов развития живого, фиксируемые по палеонтологическим данным, размыты, что степень резкости каждого крупного скачка неясна и что есть много оснований рассматривать эволюцию в традициях XIX века как постепенный поступательный процесс. В частности, к этой идее склонялись еще в конце 1970-х годов авторы солидного палеонтологического сборника[I].

Впрочем, еще в 60-е годы В. Красилов выдвинул идею сочетания когерентной эволюции, т.е. периодов согласованных, сравнительно медленных изменений членов биоценозов и периодов некогерентной эволюции, когда возникают глубокие нарушения ценотической структуры [2].

Экстремумы внутренние и внешние

Л. Давиташвили создал классификацию гипотез перестроек биосферы и ее отдельных компонентов, выделив среди них эндогенные ("внутренние"), т.е. гипотезы старения, исчерпания жизненной силы, утраты пластичности, уменьшения изменчивости и т.д., и экзогенные ("ударные") гипотезы, объясняющие такие перестройки внешними факторами: изменением конфигурации материков, горообразовательными процессами, климатическими изменениями, переменами химизма среды и т.д. вплоть до падения метеоритов и других случайных факторов [З].

Постепенно научный мир стал все больше склоняться к тому, чтобы признать значимость экстремальных состояний системы для ее развития, в чем определяющую роль, несомненно, сыграли книги И. Пригожина, появление теории систем Л. Берталанфи и синергетики [4, 5].

Но эти "признанные" научным миром экстремумы относились, по классификации Давиташвили, к числу "внутренних". Ученые увлеченно разрабатывали идею самоорганизующихся систем, проходящих стадии развития в "канале эволюции", т.е. по определенным и устоявшимся правилам. Бытие систем неживой, живой и мыслящей природы, которые выделяет Н. Моисеев, подчиняется при этом законам Ле Шаттелье и Онсагера1. Стадии развития в "каналах эволюции" сменяют катастрофы в "точках бифуркации", где происходит распад системы, исчерпавшей потенции инерционного развития.

И. Пригожин неоднократно подчеркивал полное отсутствие преемственности между системами, существовавшими до и появившимися после бифуркации, а также случайность выбора нового "канала эволюции". Несмотря на это, по-видимому, идея "внутренней" катастрофы, на которую обрекается система силами своего собственного развития, ближе сознанию большинства ученых (как "естественников", так и "гуманитариев"), чем идея "ударной", или "внешней", катастрофы, которая обрушивается на систему извне и приводит к ее краху или кардинальной перестройке.

В конце концов, при всей своей случайности бифуркация несравненно более детерминирована, чем любое внешнее воздействие. Ученые не могут не стремиться к пониманию закономерностей, а "внешнее" воздействие на систему — это нарушение стройного и логического движения, непостижимое в рамках законов, по которым живет и развивается деформируемая или разрушаемая система. Такое воздействие должно рассматриваться как некое нарушение детерминированности, а это мало приемлемо для большинства ученых.

Понять закономерность действия внешних факторов можно при рассмотрении систем большего масштаба, в которых то, что раньше виделось сугубо внешним, оказывается "внутренним". В таком новом масштабе система, деформируемая или разрушаемая "внешними" катастрофическими влияниями, оказывается только одним из элементов включающей ее суперсистемы, и не обязательно самым значительным. А то, что в ином масштабе представлялось "случайностью", очень часто превращается в закономерность. Так, нашествия "варваров", случайно и необъяснимо разрушивших Римскую Империю, превращаются в последствия кризиса "относительного перенаселения" в Великой степи и в Северной Европе. А само падение Римской Империи из абсолютной катастрофы, конца истории становится одним из этапов истории Европы (а при еще одном увеличении масштаба — и истории мира).

Исследователи чисто эмпирически вынуждены отмечать значимость экзогенных катастроф в развитии систем. Это касается и систем живого вещества. Ю. Гор отмечал "приуроченность эволюционных рубежей к тектоническим и климатическим перестройкам, которые в значительной степени определяют скорость эволюции" [б]. Л/Салоп весьма справедливо указывал, что такой важный скачок в развитии органического мира, как смена прокариот эукариотами 2500 млн лет назад, кор-релируется по времени с мезопротерозойским оледенением [7]. М. Москвин подчеркивал, что глобальные вымирания в конце мела связаны с изменением конфигурации океанов и материков, трансгрессиями моря, изменениями химизма среды в целом [8]. Даже В. Шиманский, отнюдь не сторонник теории катастроф, отмечал, что перестройка биосферы на грани палеозоя и мезозоя связана с "рядом фаз орогенеза, охвативших большой промежуток времени" [9, с. 23], и что «плейстоценовая био-геоценологическая катастрофа (имевшая уж конечно не "внутреннее" происхождение. - А. Б.) сократила фауну млекопитающих почти на четверть» [9, с, 33].

Точно те же совпадения прослеживаются в истории мыслящего вещества. Катастрофа, приведшая к гибели минойскую цивилизацию на острове Крит, была для нее сугубо "внешней" - взрыв вулкана Санторин. И для микенской цивилизации нашествия дорийцев были "внешней катастрофой", прервавшей ее поступательное развитие. И для египтян внезапное изменение водного режима Нила было такой "внешней" катастрофой, причины которой никак не были вызваны их действиями, и лежали вне сферы их понимания [10].

Примеры и из эволюции живого, и из эволюции мыслящего вещества можно продолжать бесконечно. Но остановимся на некоторых из уже приведенных, чтобы отметить интереснейшую закономерность: как правило, по времени "внешние" и "внутренние" катастрофы удивительным образом совпадают.

Распадение Египта на номы в конце Древнего и Среднего Царств носило характер бифуркации, после которой система собиралась уже в другом "канале эволюции". Но каждое из этих событий происходило одновременно с изменением гидрологического режима Нила - что само по себе являлось жестокой "внешней" катастрофой для египтян. Не меньшей, чем междоусобные войны и развал экономики, сопровождавшие распад на номы.

По всем признакам период XVI-VIII веков до н.э. на Балканском полуострове должен рассматриваться как "точка бифуркации". Э. Кульпин охарактеризовал это время как "бифуркацию Запад—Восток", в ходе которой возник качественно новый тип общества - античный [II]. Но эта бифуркация, "внутренняя" катастрофа развития, растянувшаяся на восемь веков драма рождения нового типа общества по времени совпадает со взрывом Санторина и нашествием дорийских племен, т.е. была спровоцирована извне.

С точки зрения материализма приходится принять как самоочевидный постулат, что "внешние" катастрофы провоцируют "внутренние", т.е. бифуркации. Ведь трудно представить себе, каким образом распад общественной системы может изменить систему нильских террас или спровоцировать извержение вулкана. Точно так же вполне объяснимо, что взрыв метеорита, образовавшего аризонский кратер, стал своего рода "пусковым механизмом" бифуркации, послужил для нее толчком.

Еще легче предположить, что движения материков или изменение химического состава океанов были даже не "первоначальными толчками", а "внешними" катастрофами, прямо вызывавшими перестройки биосферы и даже определявшими характер этих перестроек. Значительно труднее вообразить массовые вымирания и перестройку биосферы не как следствия, а как причины геологических или космических явлений.

Но, во-первых, вполне можно представить, что распад общественной системы влечет за собой нашествия жадных соседей (примеры могут быть бесконечны), т.е. ^хотя бы в некоторых случаях "внутренние" катастрофы притягивают и провоцируют "внешние", а не наоборот.

А, во-вторых, как знать? Возможно, для понимания того, как вымирание биоцено-тических групп способно вызывать движение материков и падение метеоритов, а распад государственности - изменение системы речных террас, мы просто не обладаем должным инструментарием? Мы можем не замечать более масштабной системы, в которой существуют и даже обязательны именно такие причинно-следственные связи.

Разумеется, пока это - только не доказанное предположение, но характер эмпирического материала таков, что я вынужден такое предположение сделать.

Итак, выделю пока два эмпирических обобщения.

1. Как правило, "внешние" и "внутренние" экстремальные факторы воздействуют на системы одновременно. Периоды экстремального развития — это нечто большее, чем бифуркация в понимании И. Пригожина или Н. Моисеева. Бифуркации составляют важную часть, но всегда только часть того, что происходит в экстремальные периоды.

Периоды развития в "канале эволюции" - это по существу периоды изменений по уже возникшим и постоянным правилам, т.е. периоды инерционного развития.

2. В развитии всех систем экстремальные периоды, когда всевозможные катастрофы обрушиваются на систему одна за другой, сменяются периодами развития в "канале эволюции", т.е. периодами инерционного развития.

Экстремальные периоды развития и их роль в эволюции природы и общества

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: дипломная работа формирование, решебник по геометрии.



1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки