Предыдущая страница реферата | 3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 | Следующая страница реферата

Однако можно ли переход к идеациональной культуре считать закатом этноса? Скорее наоборот, это переход к подлинным императивам развития этноса, когда этнос приходит к пониманию всей сизифовой безысходности бесконечной гонки за собственными потребностями. Если считать основной задачей прогресса человеческой культуры достижение счастья максимального числа людей, тогда переход к культуре идеациональной – это подлинный прогресс. Например, в Индии, где, несмотря на патриархальность культуры, из которой уже активно прорастают ростки прагматизма, все еще сильны основы, возможно, самой древней из идеациональных культур, удовлетворенность жизнью превышает таковую большинства развитых стран. И это при том, что Индия, несмотря на высочайшие темпы экономического роста, все еще остается одной из беднейших стран мира. И может быть, поэтому социалистическое прошлое, несмотря ни на что, нам не кажется таким уж мрачным, ведь тогда мы были в большей гармонии между своими потребностями и возможностями. После осознания собственного конца этнос начинает осознавать важнейшую значимость подлинной аксиологической культуры, ведь духовность – это по сути единственное, что нас отличает от животных, поставить во главу угла именно духовные начала – значит осуществить подлинный рывок в своем развитии. Именно на закате своей истории римляне осознали подлинную истину: memento mori – помни о смерти.

Особое место в этноэволюции занимает реликтовая фаза этнического развития, которая может быть следствием как перерождения патриархальной культуры, так и результатом окончательного распада культуры идеациональной. Напомним, что патриархальная культура совсем не обязательно должна перейти в прагматическую. Если не будет внутренних источников, а главное – внешних стимулов для резкого подъема потребностей, тогда культура, не имея стимулов для роста, либо гибнет в результате уничтожения, а чаще ассимиляции, либо перерождается в реликтовую культуру. Прагматическая и эмпирическая культуры перейти естественным путем непосредственно к мемориальной фазе развития, как она трактуется у Гумилева, не могут. Связано это с тем, что они прошли необратимый порог роста потребностей, образовав причинно-следственную петлю обратной связи, в которой потребности являются одновременно и результатом, и источником борьбы за их удовлетворение. И пока этот порочный круг не будет разбит, они могут идти только по пути еще большего их возрастания. Внешне такая культура мало чем отличается от патриархальной культуры, поэтому ее можно также назвать вторично-патриархальной культурой. Обращает на себя внимание лишь пассивность этнических реакций на внешние и внутренние вызовы, отсутствие какого-либо желания развиваться и распространять свою культуру. Такие народы Брейзиг назвал "народами вечного рассвета", потому что они навсегда застряли в неподвижных, мерзлых сумерках, которые не растопить никакому полдню. В отличие от первично-патриархальной культуры, где может ограничиваться только количество дочерей, вплоть до инфантицида, в культуре вторично-патриархальной ограничивается деторождение вообще, поскольку реликтовая культура – это статичная культура в состоянии гомеостаза, и рождение допускается только для восполнения людских потерь.

Особый интерес представляют исследования венесуэльского племени яномамо, живущего в бассейне Амазонки, поскольку, в отличие от большинства сообществ охотников-собирателей, существующих в сегодняшнем мире, яномамо культурно автономны. Другими словами, они не находятся под непосредственной политической властью или влиянием внешних культур. Отмечено, что между яномао идет непрерывная межплеменная война, которая казалось бы не имеет никаких практических целей, кроме убийства иноплеменников. Н.А. Шаньон, который в 1960–1970-е годы изучал яномамо, считает, что конфликт, демонстрируемый ими, имеет отношение к репродуктивной способности. Анализируя полученные данные, Шаньон обнаружил, что мужчины яномамо, которых почитают за убийство членов вражеского племени, имеют в среднем жен в 2,5 раза больше, а детей в три с лишним раза больше, чем мужчины, которые не убивали. Таким образом, успешный рейд, как правило, связанный с высокими боевыми навыками и агрессивными тенденциями, повышает репродуктивную способность [3].

При генетическом анализе таких примитивных племен обнаружены некоторые отличия от людей цивилизованных сообществ. А поскольку реликтовые культуры являются культурами законсервированными в развитии, некоторые антропологи пришли к выводу, что человек продолжает эволюционировать и биологически. Просто они не могут даже помыслить, что это не они, а аборигены эволюционируют, поскольку находятся под постоянным жестким давлением естественного отбора. Они лишь социально статичны, а биологически, благодаря консервации социально-культурологического развития и проживанию в более благоприятных экологических условиях, значительно пластичнее людей из цивилизованных сообществ. Как биологический вид человек довольно молод. Он попросту преждевременно состарился в связи с интенсивным социальным развитием (сверхвысокие темпы жизни, гипертрофированные потребности, стрессы, проблема генетического груза и снижение пластичности). И поэтому, несмотря на то, что в культурологическом плане такие этносы являются чудом сохранившимися реликтами, в плане биологическом они чрезвычайно молоды, и в этих культурах таится значительный потенциал развития человечества.

Перерождение в реликтовый этнос возможно только в условиях изоляции, когда нет внешних стимулов развития и культурологическая пассивность не грозит ассимиляцией. Именно поэтому реликтовых этносов не так уж и много, и все они находятся в изолированных областях. Что это, выродившаяся первично-патриархальная культура, как у австралийских аборигенов, либо состарившаяся идеациональная культура, как, вероятно, у некоторых северных народов? Ответы на эти вопросы можно найти по сохранившимся отголоскам ушедшей культуры, в мифологии реликтового этноса.

Вместо заключения Излечим ли "комплекс Эрисихтона"?

Все проходит, все стареет, все разрушается.

Экклезиаст

Человечество всегда занимал вопрос о том, что его ждет если не в конце пути, то, во всяком случае, в отдаленном будущем. Если развитие человечества связанно с ростом интеграции, не приведет ли это к формированию настолько глубоко интегрированного и жестко сплоченного монолита, что мы потеряем индивидуальную свободу? Но человек двойственен по своей природе, двойственен он и в своих общественных началах. С одной стороны, наши общественные начала двигают нас к коэволюционной сплоченности, с другой – человеку присуще внутреннее стремление к свободе, поэтому, все же хочется надеяться, что мы не придем к обществу, в котором каждый отдельный индивид ничто.

Культуры, как и этносы, не монадны, т.е. не автономны, как считали Данилевский и Шпенглер, их пронизывает неразрывная нить преемственности. Ни одна сколь-нибудь значительная культура не уходит с арены истории в полное забвение, не передав эстафетную палочку прогрессивного развития грядущим поколениям. И потому каждая новая патриархальная культура менее патриархальна и каждая новая чувственная культура более чувственна. Потребности представителей современной чувственной культуры неизмеримо выше аналогичных культур прошлого. Вот что пишет по этому поводу Ортега-и-Гассет: "Возьмем самое житейское – например, покупку. Представьте, что два человека, один – в наши дни, а другой – в XVIII веке, владеют одинаковым, соответственно ценам обеих эпох, состоянием, и сравните ассортимент товаров, доступных тому и другому. Разница фантастическая" [24, с.34–35]. К тому же технический прогресс и тиражирование продукции позволило ее значительно удешевить для потребителя. Вероятно, современный обыватель, оказавшись в положении средневекового феодала, радовался бы этому совсем недолго, пока не понял бы, что приобрел и что потерял. Ортега-и-Гассет это написал в 1930 году, тогда телевидение еще только появлялось, не было видео, информационных технологий, сотовой связи и даже автомобиль далеко еще не стал обычным семейным атрибутом, разница столь же фантастическая. Каждый следующий виток этноэволюции гораздо ближе к чувственной стадии, и этнос быстрее ее достигает, чтобы вновь упасть в темное патриархальное прошлое, но падения все менее глубоки, а взлеты все более высоки. Поэтому, сколь ни казалась нам тревожной тенденция вырождения культуры Запада, проявляется и более опасная тенденция вырождения всей человеческой культуры.

В любом случае все материальные богатства чувственной культуры опираются на концентрации капиталов и ресурсов в передовых индустриальных государствах, представляющих так называемый "золотой миллиард". Ресурсов планеты попросту не хватит для того, что бы обеспечить столь же сносное, в материальном отношении, существование всем прочим ее жителям. Поэтому чувственная культура, даже при самом удачном раскладе техногенного роста, в принципе, не способна обеспечить материальное благополучие для всех. Махатма Ганди, когда его спросили: "Достигнет ли Индия, добившаяся независимости, уровня жизни Великобритании?", ответил: "Британии потребовались ресурсы половины планеты, чтобы достичь своего процветания, сколько потребуется планет для страны, подобной Индии?".

Не менее критично к проблеме роста человеческих потребностей подходит и Конрад Лоренц, обращая внимание на "опасный циклический процесс... ведущий к постоянному возрастанию человеческих потребностей. Понятно, что каждый производитель всячески стремится повысить потребность покупателей в своем товаре. Ряд "научных" институтов только и занимается вопросом, какими средствами можно лучше достигнуть этой негодной цели... Дьявольский круг, в котором сцеплены друг с другом непрерывно нарастающие производство и потребление, вызывает к жизни явления роскоши, а это рано или поздно приведет к пагубным последствиям все западные страны, и прежде всего Соединенные Штаты; в самом деле, их население не выдержит конкуренции с менее изнеженным и более здоровым населением стран Востока. Поэтому капиталистические господа поступают крайне близоруко... вознаграждая потребителя повышением "уровня жизни" за участие в этом процессе и "кондиционируя" его этим для дальнейшего, повышающего кровяное давление и изматывающего нервы бега наперегонки с ближним" [77, с.19].

Какой можно предложить сценарий выхода из кризиса, если он вообще возможен? Главной и самой очевидной рекомендацией, какую можно дать, – это стратегическая установка на медленное естественно-эволюционное снижение уровня потребностей. Ведь человек не животное, он в состоянии образумить свои неуемные желания, грозящие как экологической катастрофой, так и духовно-социальной деградацией. Это чрезвычайно сложно, как отказаться от наркотика, и более того, чревато всевозможными катаклизмами, ведь потребности – основной двигатель прогрессивного развития, поэтому необходимо весьма мягкое давление на общество. Особенно позитивна установка на постепенное замещение излишне гипертрофированных материальных потребностей – духовными и роль государства тут неоценима, для этого необходимо обеспечить стимулирование духовного роста. Силовые пути снижения потребностей абсолютно неприемлемы, возможен только путь пропаганды естественного гармоничного образа жизни. При этом нужно отдавать отчет в том, что это неминуемо приведет к резкому экономическому спаду. Но это та цена, которую необходимо заплатить за счастье людей. Кому нужен экономический подъем, который ведет к нарастанию неудовлетворенности, экологическим кризисам и стрессам, связанным с высочайшими, доселе невиданными темпами жизни.

Упрощение жизни естественным путем решит многие проблемы общества. Например, экологический кризис, связанный с излишним прессом на природу, обусловлен не столько перенаселенностью, как считают многие экологи, сколько гипертрофированными потребностями человечества Нового времени. В условиях когда, например США, где материальные потребности наиболее высоки, потребляет примерно столько же природных ресурсов, сколько и весь остальной мир, притом, что не составляет и 1/30 части населения Земли, утверждать, что экологический кризис связан с перенаселенностью, просто смешно. Конечно же, необходимы меры, связанные с экологическим воспитанием, контролем за рождаемостью и за соблюдением экологических норм. Однако концентрироваться только на этом все равно, что решать проблемы в собственном доме, который заполняется мусором быстрее, чем его успевают вывозить с помощью хорошей уборщицы. Причем рождаемость можно снижать лишь посредством косвенных стимулов, здесь, так же как и с потребностями, никакие насильственные либо законодательные меры неприемлемы.

Пластичность общественных структур может возрасти в результате снижения уровня потребностей. Ведь общество, по сути, сделает шаг назад в тех аспектах общественного устройства, в которых мы слишком далеко зашли. Ведь только таким путем человечество сможет приостановить "тепловую смерть эмоций", важнейшего симптома, вероятно, самой страшной болезни цивилизации, "комплекса Эрисихтона". Человеческий организм получит вторую молодость, ведь длительный настрой наших организмов на экологическую загрязненность сделал нас гораздо устойчивее к нему, когда же уровень загрязнения снизится хотя бы незначительно, мы почувствуем себя столь же комфортно, как в эдемском саду. Для еще большего роста биологической пластичности можно рекомендовать искусственную неотению путем постепенного смещения родов на более ранние сроки (ретардации). Чем раньше человек вступает в этот мир, тем он лучше успеет приспособиться к нему. Конечно же, опрощение жизни может привести к снижению уровня медицинского обслуживания, а искусственная ретардация возможна только в условиях его высочайшего уровня, особенно это важно в первые месяцы постнатального развития ребенка. Но думается все же, что и эта проблема разрешима. Впрочем, упрощение инфраструктуры потребления может и не сопровождаться адекватным упрощением инфраструктуры медицины, образования и духовной сферы, если акцентировать усилия в этом направлении.

Не так просто отказаться от прогресса. Поэтому все концепции, так или иначе сводящиеся к рекомендациям к снижению темпов прогрессивного развития, часто наделяются такими нелестными эпитетами, как экологический пессимизм либо даже фундаментализм. Прогресс, конечно же, является необходимой стадией эволюционного развития, но, как и в любой другой диссипативной системе, экспонента развития общества неизбежно должна перейти в логисту. Развитие не может длиться бесконечно, оно неизбежно стабилизируется на уровне своего предельного насыщения. И у человечества должно хватить мудрости и прозорливости, чтобы вовремя остановиться и не дать логисте стабильности быстро перейти в кривую регресса. С.Хайтун пишет: "Ускорение эволюции – такой же фундаментальный закон природы, как и закон возрастания энтропии. Против эволюции не попрешь! Наши действия, направленные по вектору эволюции, имеют смысл, направленные против – смысла не имеют и попросту опасны для нас. Эволюция направлена в сторону нарастания процессов превращения энергии. Все, что в наших действиях направлено в эту сторону, – разумно; все, что тормозит процессы превращения энергии – лишено смысла, неразумно и грозит нам гибелью" [111]. Данная мысль характерна для прогрессистов, однако почему тогда возрастание энтропии не имеет нелинейного характера, а прогрессивное развитие сложных эволюционирующих систем всегда нелинейно? Если эти процессы столь тесно взаимосвязаны, почему тогда здесь нет прямой коррелятивной связи? Хотя в целом надо признать, что прогрессивное развитие систем, далеких от равновесия, можно считать следствием противодействия второму началу термодинамики, закону всеобщей деградации. Но это противодействие не может нести такой же фундаментальный характер, иначе в конечном счете нелинейное прогрессивное развитие превысит эктропийную деградацию, что немыслимо, поскольку противоречит, возможно, самому фундаментальному физическому закону. Одним фактом своего существования нелинейные системы не только вынуждены постоянно компенсировать асимметрию между собственной неравновесностью и все большим уравниванием тепла в природе, но и постоянно увеличивают этот дисбаланс. Это связанно с тем, что они вынуждены постоянно обесценивать значительные количества эктропии для сохранения собственной неравновесности. И это только при пассивном наличном существовании неравновесности. Если же неравновесная система будет экспоненциально прогрессивно развиваться, тогда это противоречие начнет расти значительно быстрее. Поэтому экологический конфликт между неравновесностью и окружающей равновесной средой неизбежен. Вопрос лишь в скорости его нарастания. Взрыв тротиловой шашки и вековое тление торфяников тоже являются разными способами решения этого конфликта. Поэтому ускорение развития – это всегда ускорение гибели, а не наоборот. Дело в том, что неравновесность слишком эфемерна и редка во Вселенной, чтобы ее можно было считать закономерным фундаментальным ответом на глобальное обесценение порядка.

В отношении политики межэтнических взаимоотношений следует помнить, что основным ресурсом этнического роста народов, находящихся на пике развития, являются примитивные культуры, которые питают нас энергией и высоким внутренним потенциалом развития. Эти заповедные островки этнической молодости, органично сосуществующие с природой, необходимо беречь, и не нужно торопиться испортить их нашим потребительским к ней отношением. В отношении первично-патриархальных культур необходим еще более деликатный подход, молодость всегда агрессивна и потому опасна, уровень этнического самосознания в них и так высок и нет никакой необходимости еще более повышать его необдуманным вмешательством. Если же развитие патриархальной культуры приняло агрессивный характер, необходимо методом материального стимулирования способствовать ее естественному переходу к прагматической фазе развития, исключая любые формы политического вмешательства.

Не менее остро перед человечеством стоит проблема накопления "генетического груза". Напомним, что эта проблема связана с тем, что в результате отсутствия такого эволюционного фактора, как "естественный отбор", и резкого возрастания мутагенного воздействия в окружающей среде происходит постепенное накопление вредных мутаций, что снижает биологическую резистентность человеческого организма. Возможно, единственным решением данной проблемы является ранняя диагностика генетических аномалий в эмбриональном развитии. Впрочем, искусственная ретардация может значительно ослабить либо даже вообще свести на нет данную опасную тенденцию, поскольку более молодой и потому более пластичный организм гораздо лучше компенсирует отрицательные эффекты вредных мутаций. Решение экологических проблем человечества так же может в значительной степени решить эту проблему, поскольку это значительно ослабит мутагенный фон.

Все стареет и умирает, но человечество являет собой качественно новую, духовную сущность, возможности которой теоретически не ограничены. И от того, насколько мы сможем оторваться от того материального мира, который нас приближает к миру животному, принципиально ограниченному в своем развитии, зависит, закончим ли мы бесславно свой яркий, но короткий путь в истории, либо начнем свое восхождение к новому будущему.

Ссылки

[1] По современной классификации, многие ученые (Р. Фоули, А. А. Зубов, Д. Ферембах, Джек и Линда Палмер, Э.Уилсон и др.) пришли к выводу, что человек разумный (Homo sapiens) – это не только современный человек, но и архаичные сапиенсы. Поэтому современный человек кроманьонского типа выделяется не в отдельный вид, а в отдельный подвид Homo sapiens sapiens.

[2] Есть все основания предполагать, что около 6,5 млн лет назад человекообразная обезьяна Orrorin tugenensis (тугенский прачеловек), или же близкий к нему вид, дала начало двум эволюционным линиям, одна из которых привела к шимпанзе, другая к гоминидам, наиболее древним из которых и был австралопитек.

[3] Некоторые антропологи наиболее примитивные африканские формы Homo erectus выделяют в отдельный вид Homo ergaster – человек работающий.

[4] Основной ошибкой многих биологов является трактовка генома, как простой суммы генов, это далеко не так, геном представляет собой сложнейший комплекс сетей генетических паттернов, и поэтому сенсационные сообщения о якобы полной расшифровке человеческого генотипа верны лишь отчасти. Мы этим лишь открыли вершину айсберга, далее предстоит гораздо более сложный путь анализа того, что таится ниже ватерлинии. По образному выражению Добжанского, геном работает как оркестр, а не как ансамбль солистов.

[5] Основным конечным продуктом выделительной системы земноводных и млекопитающих является мочевина, у рептилий же, как и у птиц, таким конечным продуктом азотистого обмена является мочевая кислота, которая, в отличие от мочевины, практически нерастворима в воде, что позволяет выводить мочу в кашицеобразном состоянии, практически не теряя воду. Другим, не менее очевидным преимуществом мочевой кислоты в сравнении с мочевиной является то, что она практически не токсична. Более примитивная организация выделительной системы млекопитающих, приближающая их к древнейшим наземным позвоночным – амфибиям, связана, по всей видимости, с тем, что они произошли от гораздо более древних рептилий, сохранивших множество амфибийных признаков.

[6] Пойкилотермия – нестабильная, меняющаяся в зависимости от температуры внешней среды, температура тела, в отличие от гомойотермии теплокровных, когда температура тела не зависит от температуры внешней среды.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: изложение 9 класс, темы рефератов по биологии.



Предыдущая страница реферата | 3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки