Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Синдикализм, нашедший теоретическое обоснование в анархизме (французские теоретики анархо-синдикализма часто ссылались на Прудона, многое взяли у Бакунина), получил развитие в ряде стран Европы (а затем в США и Латинской Америке). С 1906 г. в Англии распространяются идеи “гильдейского социализма” (А. Пенти), ставящие целью переход предприятий в управление объединенных работников этих предприятий (“национальных гильдий”).

3. Политико-правовая доктрина солидаризма

Идеи солидаризма получили значительное распространение в конце XIX – начале XX в. Их теоретической основой была социологическая доктрина, взгляд Огюста Конта на общество как на единое целое. В идеологическом отношении они противостояли и индивидуализму, и социализму (коммунизму). В противоположность индивидуализму и либерализму солидаристы скептически относились к субъективным правам, поскольку, по их мнению, эти права разобщают членов общества, придают самому обществу атомарный характер. В отличие от социалистов, призывавших к уничтожению буржуазии и освобождению пролетариата, солидаристы считали эти классы взаимосвязанными и равно необходимыми для общественного производства.

Понятие “солидарность”, выдвинутое основателем cоциологии Огюстом Контом, получило развитие в книге французского социолога Эмиля Дюркгейма “О разделении общественного труда” (1893 г.). Дюркгейм стремился доказать, что классовая структура общества обусловлена разделением труда и тождественна ему; поэтому, коль скоро разделение труда неизбежно и общественно необходимо, классы (в том числе буржуазия и рабочий класс в современном обществе) должны совместно и солидарно трудиться в системе общественного производства. Те же идеи развивались в книге французского политического деятеля Л. Буржуа “Солидарность” (1897 г.). Выступая против индивидуалистических доктрин XVIII и XIX вв., Л. Буржуа утверждал, что реально существуют не индивиды и не государство, взятые сами по себе, а ассоциации людей, связанных фактом совместной жизни. Поскольку каждый участник ассоциации получает пользу от общежития, на нем лежат обязанности перед другими людьми, перед обществом, перед предшествующими поколениями, перед потомками. Для повышения чувства долга людей перед обществом он считал необходимым дополнить Декларацию прав “Декларацией обязанностей”, призванной укрепить общее сознание солидарности. Под лозунгами идей солидарности в 1900 г. в Париже собрался первый “конгресс социального воспитания”; в следующем году при Высшей школе социальных наук в Париже были организованы специальные лекции по “философии солидарности”.

С резкой критикой понятия солидарности, как отмечено, выступили Сорель и другие французские анархосиндикалисты, звавшие пролетариат к открытой классовой борьбе против буржуазии. Опровержение революционного синдикализма и попытку построить на основе идей солидарности политико-правовую концепцию предпринял профессор юридического факультета в Бордо Леон Дюги (1859–1928 гг.). В книге “Государство, объективное право и положительный закон” (1901 г.), а также в последующих произведениях Дюги писал, что основой общества является неравенство людей, что приводит к разделению общества на классы, каждый из которых выполняет социально необходимую функцию. Этим обусловлена социальная солидарность, понимаемая как “факт взаимной зависимости, соединяющей между собой, в силу общности потребностей и разделения труда, членов рода человеческого”.

Осознанный факт солидарности порождает социальную норму, которую Дюги формулирует таким образом: “Ничего не делать, что уменьшает солидарность по сходству и солидарность через разделение труда; делать все, что в материальных силах личности, чтобы увеличить социальную солидарность в обеих этих формах”. Эта норма солидарности стоит выше государства и положительных законов, которые лишь служат ее осуществлению: “Норма права возлагает на всех обязанности не делать ничего, что противоречит общественной солидарности, и делать все для развития этой солидарности”.

Свои идеи Дюги противопоставлял учению о классовой борьбе, которое называл “колоссальным заблуждением”, “отвратительной доктриной”. “Преступлением является проповедовать борьбу классов, – писал Дюги, – и я думаю, что никоим образом мы не идем к уничтожению одного класса другим, а напротив, к режиму координации и иерархии классов”. Дюги осуждал то направление в современном ему синдикалистском движении Франции и других стран, которое вело бескомпромиссную борьбу с буржуазией. Он враждебно относился и к государственному социализму: “Если бы восторжествовала коллективистская доктрина, она бы даровала государству власть еще более могущественную, чем та, которой одарила его революция; это было бы равносильно уничтожению личности и возврату к варварству”.

По теории Дюги, предприниматели и капиталисты столь же необходимы обществу, как и пролетарии. Всеобщая забастовка, захват рабочими фабрик и заводов, насилие по отношению к буржуазии, к чему призывал революционный синдикализм, грозят обществу разрушением. Но Дюги сочувственно цитирует те произведения Прудона, где речь идет о естественности экономической организации, о ее первенстве по отношению к государству.

Дюги – не сторонник социализма, но он признавал и одобрял мирное, ненасильственное синдикалистское движение, имеющее целью обуздание эгоизма частных предпринимателей и ставящее разумные границы требованиям наемных рабочих. Задачи синдикализма – компромисс между трудом и капиталом. Характерной чертой XX в. Дюги считал все более широкое развитие синдикатов, объединяющих по профессиональному признаку рабочих, предпринимателей либо тех и других. В конечном счете, утверждал Дюги, возникнет федерация классов, организованных в синдикаты, отношения между которыми будут регулироваться соглашениями, основанными на взаимных уступках. Дюги ссылался на индийские и египетские касты, а также на феодально-сословный строй XIII в. как на пример иерархии классов, связанных между собой системой договоров, что, по его мнению, сводит к минимуму социальную борьбу.

Выступая против индивидуалистических доктрин, Дюги особенно яростно нападает на идеи равенства и естественных прав человека, выдвинутые в революционную эпоху и закрепленные в Декларациях прав человека и гражданина. Люди не равны от природы, занимают соответственно этому разные положения в обществе и должны иметь разное, а не одинаковое юридическое состояние. Что касается прав личности, то Дюги вообще отрицает это понятие. Неоднократно ссылаясь на Огюста Конта, он призывал заменить понятие субъективного права понятием социальной функции, тождественной обязанности “исполнять ту работу, к которой обязывает социальная норма”.

“По солидаристской доктрине, – рассуждал Дюги, – индивид не имеет никакого права, он имеет лишь социальные обязанности”. Эти взгляды Дюги развивал особенно обстоятельно применительно к собственности, которая, оставаясь частной, рассматривается им не как субъективное право индивида, а как его обязанность “свободно, полно и совершенно выполнять социальную функцию собственника”. Дюги стремился доказать нужность и полезность частной капиталистической собственности. “Существует и, вероятно, долго будет существовать исключительно капиталистический класс, – писал Дюги, – и я в этом не вижу ничего дурного... Капиталистическому классу отводится особая роль: собирать капиталы и отдавать их в распоряжение предприятий. Капиталист-собственник исполняет особенную социальную функцию; я отрицаю его субъективное право собственности, но признаю его социальный долг. Покуда капиталистический класс будет выполнять предназначенную ему функцию – он будет существовать”.

Дюги ссылался на то, что закрепленное Гражданским кодексом Наполеона (1804 г.) понятие собственности (права “наиболее абсолютным образом” пользоваться и распоряжаться вещами) в современную эпоху устарело – на собственнике лежит ряд обязанностей и ограничений, возлагаемых обществом; результатом вмешательства публичной власти в имущественные отношения стала “социализация частной собственности”. Однако собственность все же остается частной. В приведенной выше цитате под “капиталистом-собственником” понимается не предприниматель (организатор производства), а рантье, вся забота которого состоит во владении денежными средствами, акциями и другими ценными бумагами и в получении процентов и дивидендов. По теории Дюги, это тоже является “социальной функцией”, ибо должен же кто-то владеть капиталом и рисковать им, вкладывая в различимые предприятия. Дюги воспроизводит обширные рассуждения Огюста Конта, стремившегося в полемике с сен-симонистами “облагородить” собственность, представить владение капиталом как социальную функцию, почетную обязанность перед обществом.

Из теории Огюста Конта Дюги делал самые крайние выводы. Он вообще не признает понятие субъекта права и утверждает, что индивиды лишь “составные клеточки социального организма”. “Мы обладаем весьма ясным сознанием того, что индивид – не цель, а только средство, – писал Дюги, – что индивид есть не более как колесо той огромной машины, какой является социальный .организм, что смысл существования каждого из нас заключается только в выполнении известной работы в деле социального строительства”.

Обращаясь к теории государства, Дюги подвергает критике взгляды Эсмена, Еллинека и других либеральных государствоведов, отвергая “метафизические” концепции общественного договора и государственного суверенитета. “Догма суверенитета”, “мистическое преклонение перед большинством” являются, по его мнению, основой деспотизма, о чем свидетельствует пример якобинской диктатуры. Дюги вообще отрицал суверенитет как признак государственной власти. Правовым основанием публичной власти, по теории Дюги, является только осуществление социальной солидарности.

Дюги довольно едко критиковал различные стороны государственного строя Франции и парламентаризма вообще. Он замечал, что закон выражает не всеобщую волю, а волю нескольких человек, голосующих в парламенте, представляющих к тому же меньшую часть избирательного корпуса; кроме того, политическое всемогущество принадлежит не парламенту, а кабинету министров, ответственность которого стала пустым звуком. Разложение парламентского режима означает, по мнению Дюги, гибель римской, королевской, якобинской, наполеоновской, коллективистской формы государства, на смену которой приходит более широкий и более гибкий государственный строй, обеспечивающий социальную солидарность. Дюги признавал, что в определенный момент истории Францией управляла буржуазия; однако политическая эволюция, по его мнению, движется к такому политическому строю, “где главная сила будет принадлежать не какому-либо привилегированному классу, но действительному большинству из представителей всех классов и всех партий. Господству класса должен наступить конец, – заявлял Дюги, – мы отказываемся от господства как пролетарского класса, так и буржуазного”.

Дюги предлагал ряд преобразований в государственном строе Франции. Палата депутатов должна избираться по пропорциональной системе, чтобы в ней полнее были представлены все существующие партии. Сенат должен стать представительством синдикатов; это будет “высший трибунал, составленный из представителей всех классов поровну и призванный судить о законности закона”. Отношения между классами будут регулироваться договорами, конвенциями, санкционированными государством с точки зрения их соответствия социальной норме солидарности.

В противоположность теоретикам либерализма Дюги уделял большое внимание положительным обязанностям государства. Он считал, что норме солидарности соответствуют законы о всеобщем образовании, здравоохранении, социальном обеспечении, охране труда и др.; принятие этих законов, рассуждал Дюги, свидетельствует о социализации права.

В учении о праве Дюги резко отходит от принципов и понятий юридического позитивизма. Ставя норму социальной солидарности выше государства и созданного им права, Дюги утверждал, что закон, не соответствующий этой норме, “как бы не существует”. Многочисленными примерами практики он доказывал, что многие новые отношения и институты не вмещаются “в узкие заплесневелые рамки старой юридической техники”. Дюги одобрял судебные решения, которые, хотя и противоречат “запретительным устаревшим текстам”, но соответствуют, по его мнению, общественной солидарности.

Идеи Дюги, изложенные к тому же в довольно дерзкой манере, произвели сильное впечатление на современников. Сторонники социализма поначалу отвергали их целиком и полностью. Буржуазные теоретики отнеслись к ним скептически; декан Тулузского университета Морис Ориу (см. гл. 23, § 3) даже усмотрел в концепции Дюги “проповедь одного из видов анархизма и к тому же наиболее опасного из всех”. Однако влияние теории Дюги на политико-правовую идеологию и практику было глубоким и долговременным. В России идеи Дюги нашли своеобразное преломление в концепции М.М. Ковалевского (см. гл. 20, § 4). На идеи Дюги о “социальных функциях” права благожелательно ссылались А. Г. Гойхбарг и другие советские юристы 1918 – 1920 гг. Затем доктрина синдикалистского (корпоративного) государства была воспринята в Италии фашистской партией, пришедшей к власти в результате октябрьской революции 1922 г. “Хартия труда” (1927 г.) провозглашала моральное, политическое и экономическое единство итальянской нации в корпоративном государстве. Труд и частное предпринимательство объявлялись социальным долгом; сотрудничество классов работодателей и работников обеспечивалось системой корпоративных органов и синдикатов, представленных в структуре высших органов фашистского государства. По существу, это государство было полутоталитарным, диктаторским, основанным на режиме личной власти Муссолини и партийных функционеров. К некоторым идеям корпоративного государства склонялись также (при режиме Франко) испанские фалангисты, рассматривавшие государство как совокупность публичных служб, выполняющих социальные функции.

Использование идей Дюги (фактически умеренно реформистских) фашистским, франкистским и другими антидемократическими режимами подорвало доверие к идее синдикалистского представительства вообще.

4. Неокантианские концепции права. Р. Штаммлер

Поиск обновленных теоретических основ правоведения и других общественных наук еще во второй половине XIX в. привел к возрождению ряда идей Канта. Неокантианство противопоставляло науки о природе, где применяется закон причинности (предшествующее явление порождает последующее), наукам об обществе, где действует закон целеполагания (свободная воля людей стремится к целям; волевые действия обусловлены не тем, что было, а тем, что должно быть).

Лозунг “назад, к Канту!” особенно популярен был в Германии, где к концу XIX в. оформились две основные школы неокантианцев: фрейбургская (баденская, юго-западная) школа (Виндельбанд, Риккерт и пр.) и марбургская (Коген, Наторп и другие, именовайшие свое учение “научным идеализмом”).

Идеи марбургской школы нашли свое выражение в книге немецкого юриста Рудольфа Штаммлера (1856 – 1938 гг.) “Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории” (1896 г.).

Особенность этой книги в том, что ее целью было опровержение притязаний исторического материализма на научность, на постижение объективных закономерностей развития общества. Штаммлер почти не касался революционных идей марксизма; материалистическое понимание истории излагается им в духе оппортунизма и реформизма. Основная его критика была направлена против учения о базисе и надстройке, об общественно-экономических формациях и закономерностях их смены. Главной целью своего труда Штаммлер считал защиту права.

Исходя из кантианского разрыва и противопоставления “мира причинности” и “царства свободной воли”, Штаммлер отрицает причинную обусловленность явлений общественной жизни. “Сущность социального бытия людей заключается в воле и преследовании целей, – отмечал Штаммлер. – Не может быть иной высшей закономерности социальной жизни, помимо закономерности ее конечной цели”.

Отрицание объективных закономерностей причинеобусловленности развития общества в концепции Штаммлера связано с его критикой марксизма, признающего необходимость сознательной деятельности, направленной на претворение в жизнь программы коммунизма. Обвиняя марксизм в непоследовательности, Штаммлер писал: “Если научно предусмотрено, что известное событие в совершенно определенной форме должно наступить, бессмысленно в таком случае еще и желать или содействовать именно этой определенной форме этого известного события. Нельзя основать партию, которая поставит себе цель “сознательно содействовать” наступлению точно вычисленного затмения луны”.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: курсовики скачать бесплатно, сочинение 3.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки