Против религии и атеизма (в связи с философией Фейербаха)
Категория реферата: Рефераты по философии
Теги реферата: дипломы бесплатно, шпаргалки по философии
Добавил(а) на сайт: Ходяев.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая страница реферата
Но в том то и дело, что Маркс абстрагируется от этой положительной связи пролетариата с капиталистическим обществом. Он мыслит пролетариат как чисто негативную противоположность капитала. Но и этого мало: даже абстрактное понятие противоположности (у Гегеля, например) заключает в себе абстрактную возможность своей противоположности, т.е. ту самую ПОЛОЖИТЕЛЬНУЮ связь между противоположностями, о которой идет речь. Маркс абстрагируется даже от этой абстрактной связи и возможности. Таким образом, его пролетариат не имеет никакого отношения ни к какому пролетарию, ни к реальному классу пролетариата, это некая абстракция, причем даже и не действительности, но абстракция абстракции, некая СВЕРХ абстракция, ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ абстракция. Короче говоря, это ЧИСТАЯ МЫСЛЬ, которая не содержит в себе ничего, кроме собственного РАДИКАЛИЗМА, т.е. этой способности мышления абстрагироваться от всех измерений и свести многомерную действительность к "безмерной" математической точке.
Далее, в полном противоречии со всеми разговорами о приоритете частного и материального над общим и идеальным, практики над теорией и т.п., но зато в полном соответствии со своими ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ понятиями, как мы их только что выяснили, Маркс требует от пролетариата не борьбы за свои РЕАЛЬНЫЕ права, а самоотверженного служения "общему делу" - "полному возрождению человека". Это значит, что частные интересы пролетария должны быть принесены в жертву классовым интересам, экономические интересы класса - его политическим интересам, национальные интересы пролетариата - его интернациональным интересам, эти последние - интересам "всего прогрессивного человечества" и т.д. В этой иерархии ценностей, впрочем, мы уже не находим ничего нового, сверх первоначального господства абстракции над действительностью, идеи над жизнью. Перед нами не мышление человека, который действует в реальном мире, а мышление идеалиста, который МЫСЛЕННО ниспровергает старый и продуцирует из глубин своего разума новый мир. Проще говоря, это мышление христианина, который отвергает этот мир и мечтает о мире потустороннем.
Однако если христианин, опять таки, хорошо видел в каком "антагонистическом" противоречии его мечты о рае находятся с реальной жизнью и потому, дабы как-то разрядить это противоречие, помещал рай подальше, на небеса, то Маркс перемещает рай (т.е. коммунизм) с небес на землю. Этим противоречие не устраняется, наоборот, оно становится ВОПИЮЩИМ. Отказавшись от рая на небе, он строит рай на земле и ради этой цели весь мир готов поджечь со всех четырех концов, т.е. превратить земную жизнь в ад. Казалось бы, здесь то и должна коса найти на камень, здесь-то марксист должен наконец прозреть, должен лбом своим прочувствовать что такое В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ его идеи. Но в том-то и прелесть марксистского мышления: как в самом начале оно в действительности видело нечто только лишь недействительное, так и сейчас и с той же легкостью оно в недействительном видит нечто истинно действительное. Все это оттого, что как в начале, так и в конце, вся действительность для него заключена в НЕМ САМОМ. Собственный дух марксиста есть альфа и омега, начало и конец всего. Как пропойца, опрокинув стаканчик, отнюдь не избавляется от превратностей и противоречий своей жизни, но начинает видеть их в радужном, приятном для себя свете, так и марксист бесконечное противоречие между своими идеями и жизнью истолковывает, не мудрствуя лукаво, В СВОЮ пользу, т.е. в смысле бесконечного ТОРЖЕСТВА своих идей над жизнью. При этом ему и "опрокидывать" ничего не надо: марксизм сам по себе есть опиум, позволяющий человеку легко отделаться от бога и черта, САМОМУ стать и богом и чертом, т.е. сверхчеловеком, правда, только лишь в своих глазах, и уж во всяком случае, не в действительности. Марксизм, таким образом, не свободен от идеализма; марксизм И ЕСТЬ идеализм, только ПЬЯНЫЙ.
"Критика религии, - говорит Маркс, - завершается... категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным... презренным существом..." (8)
ВСЕ отношения... Это "ВСЕ" - скользкое, двусмысленное словечко. На нем-то и соскальзывает Маркс в свой пьяный идеализм. Существует по крайне мере одно отношение, точнее, обстоятельство, которое не может быть ниспровергнуто никакими революциями - то что, человек существо МАТЕРИАЛЬНОЕ. Именно материальность человека делает его существом ограниченным, уязвимым, подверженным всем противоречиям и скорбям мира сего. Больше того, именно она является КОНЕЧНОЙ причиной и источником всех скорбей и противоречий так же и в общественных масштабах. ЭТОГО обстоятельства неспособна преодолеть НИКАКАЯ революция, и поэтому революция вообще вовсе не есть зарождение нового на развалинах старого, она есть воспроизведение старого содержания в новых формах, причем еще неизвестно что над чем одерживает верх: новое над старым, или наоборот. Революция же в смысле Маркса, как некое радикальное преодоление всех противоречий, как "полное возрождение человека", т.е. как радикальное его освобождение от беремени материальности попросту невозможна. Утверждать обратное - и есть пьяный идеализм.
Итак, марксист - это материалист, превращающий материю в фетиш, т.е. в нечто ВНЕШНЕЕ, и ИМЕННО ПОЭТОМУ не сознающий СВОЕЙ собственной органической, "сокровенной" ограниченности и материальности; ЭТИМ способом ОСВОБОЖДАЮЩИЙСЯ от своей материальности, СПАСАЮЩИЙ себя, подобно тому, как верующий СПАСАЕТ себя верой в бога. Что бы он (материалист) не говорил о "диалектике познания", относительности абсолютного и т.п., абсолютная истина всегда у него в кармане; он сам есть воплощение абсолютной истины. Он ниспровергает бога на небесах, дабы самому стать богом на земле. Материальный мир утрачивает в его глазах материальную незыблемость, свою "материальность". До Маркса мир был лишь заблуждением, ошибкой, и марксистам суждено привести его из небытия в бытие, СОТВОРИТЬ его. Подобно тому, как язычник откупался какой ни будь кровавой жертвой от своего божества, дабы потом развязать себе руки в своих частных, не слишком богоугодных делах, так и марксист сначала приносит теоретическое жертвоприношение, объявляя бытие первичным и т.п., чтобы затем на практике взять свое и заявить свои суверенное право на это бытие, стать творцом, господином бытия.
Игнорируя материальность мира, марксист абсолютизирует СЕБЯ, причем опять таки во всей своей сермяжной материальности и ограниченности. Подобно тому, как религиозный человек верит в бога, марксист верит В СЕБЯ как в бога и дабы скрыть от разума эту вопиющую нелепость, марксист должен подавить разум; т.е. эта вера в себя должна быть настолько же слепой, фанатичной, насколько человек меньше бога. Глухота и слепота ко всему духовному И ЕСТЬ высшая духовная ценность в глазах марксиста, именно она спасает его от противоречий собственной теории и наполняет его поистине бренный дух бесконечной силой, правда, СЛЕПОЙ силой, но зато тем более "убойной". Но в то же время эта слепота - нечто поистине духовное; идея самоотрицания мышления, составляющая суть материализма, в марксизме сама по себе становится положительным достоянием мышления, способом его самоутверждения, порождает фанатичную веру в себя.
Итак, исступленная борьба с религией - и грубый фетишизм, отрицание идеального - и идеализация самого материального, отрицание субъективности, но не ради объективности, а как способ культивирования фанатизма, т.е. самой крайней и болезненной формы субъективности и т.д. - нет, кажется, другой теории, в которой все мыслимые противоречия доводились бы до крайней степени, причем в самой тупиковой их форме. В силу этого последнего обстоятельства марксизм не способен развиваться, он может лишь вырождаться. Переход от Гегеля к Фейербаху, от последнего - к Марксу-Энгельсу, затем, к Ленину и советской "науке" есть переход от философии к безмыслию, от диалектики - к рассудку, от идеализма - к суеверию, от знания - к догме и т.п. Это есть процесс УМОПОМРАЧЕНИЯ, опьянения духа как реакция на абсолютный рационализм Гегеля. Причем отчасти уже в Ленине, главным же образом после него, эта реакция заходит так далеко, что утрачивает даже собственные интеллектуальные корни: марксизм-ленинизм становится ПРОСТО безмыслием безо всякого отношения к философии, ПРОСТО суеверием безо всякого отношения к идеализму, ПРОСТО догмой безо всякого отношения к знанию и т.п. Замечательно, что эта эволюция проявилась даже в частностях, причем как раз здесь особенно ярко. Марксисты могли взрывать храмы, но отделаться даже от такой заведомо "не научной" для всякого марксиста идеи как идея бессмертия они так и не смогли. Причем показательна, прежде всего, эволюция этой идеи: по просьбе Энгельса его прах был сожжен, а пепел развеян по ветру, советские коммунисты трупы своих вождей МУМИФИЦИРОВАЛИ. Итак, от идеи бессмертия души - через "бессмертие" человечества и т.п. идей в духе Фейербаха - к "бессмертию" "идей и свершений" коммунистических вождей - и, наконец, к "бессмертию" костей, зубов, волос и т.д. - такова эволюция, которой подверглась идея бессмертия в лагере материалистов, так материализм выродился в пьяный идеализм, философия - в варварство.
Заключение.
Казалось бы, если отбросить религиозный фетишизм, и марксистские "крайности", то с Фейербахом-то, который как будто одинаково свободен от тех и других, вполне можно согласиться. - Я и соглашаюсь с ним, однако, ровно наполовину: я принимаю его критику религии, по крайней мере, главную мысль этой критики, и лишь до тех пор, пока он остается на почве философии. Но как только он пытается покинуть точку зрения философии и сделаться материалистом, с ним согласиться уже никак невозможно хотя бы потому уже, что, став на эту скользкую стезю он, как уже было замечено выше, сам с собою перестает соглашаться.
Религия есть ничто иное как потребность жизни. Но эта потребность - "от головы", и как и все, что исходит от головы, это не просто потребность жизни, а потребность БЕСКОНЕЧНОЙ жизни, жажда вечности. Человеку свойственно испытывать эту потребность в той или иной, более или менее адекватной, а нередко и в извращенной форме просто потому, что он - человек разумный. И он испытывает ее даже и в том случае, если он сыт, здоров и т.д., т.е. если удовлетворены все его материальные потребности. Если же человек материально подавлен в силу каких либо частных или общественных обстоятельств, если у него нет возможности нормально жить, то вот в этом то случае и происходит замечательная метаморфоза, когда потребности головы и потребности желудка совпадают, отождествляются, становятся одной и той же потребностью. Иначе говоря потребность в бесконечной жизни сливается с материальными потребностями, с инстинктом самосохранения, наконец. И вот как раз в этот то момент материальные потребности гипертрофируются, мистифицируются, а идея бесконечного, наоборот, обретает чувственные черты, материализуется, фетишизируется. То есть в этот то момент и возникает религия. Мечта о сытой и долгой жизни становится мечтой о бессмертии и рае; идея самодостаточного бытия вырастает до идеи абсолютного бытия, т.е. бога. В свою очередь бог мыслится не иначе как в непосредственном отношении к чувственному миру, как чувственно достоверное, к чему можно прикоснуться, что можно вкусить, ПРИЧАСТИТЬСЯ и т.п. Более того, бог мыслится в непосредственном отношении к САМОМУ человеку: бог есть судья, спаситель, искупитель; бог есть любовь как компенсация за зло и страдания коими наполнен мир. То есть бог существует ни как нечто только мыслимое, но в неразрывной связи с символом веры, и даже главным образом КАК символ веры. ТАК бога невозможно мыслить и понять, ТАК ему можно только поклоняться. Но бог и изначально не существует здесь как объект познания, но лишь как средство удовлетворения ЧУВСТВЕННЫХ, сколь бы они не мистифицировались, потребностей.
Критиковать религию в указанных условиях, т.е. когда материальные и духовные потребности одинаково не удовлетворены и потому совпадают, дело безнадежное, бессмысленное. Если у человека отняли или он потерял хлеб насущный, то ему ничего не остается как жить верой, надеждой, любовью т.е. хлебом духовным. Религия становится органическим, естественным следствием материального состояния человека, единственной отдушиной, которая осталась у него, его точкой опоры, которую у него уже никто и нечто не может отнять и которая поэтому может стать для него, вернее ОН МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ее, несокрушимой. Собственно говоря, в предположенных условиях все его жизненные усилия и не могут более ни на что направлены, кроме как на то, чтобы СДЕЛАТЬ ЭТО. Поэтому критиковать в подобном случае религию - верх легкомыслия.
Но другое дело, - и здесь уже вступает в силу критика Фейербаха, - когда религия, как и другие всякого рода "идеалы", становятся самодовлеющими, самодостаточными, т.е. отнимающими у человека его реальную жизнь даже тогда, когда в самой реальности уже ничего не препятствует жизни. В таком случае религия приводит к тому, что человек уходит от жизни с целью удовлетворить жажду жизни в мистических грезах или вообще на том свете. Религия действительно становится чем-то вроде онанизма мысли, когда отказываются от действительности со страстным желанием получить все то же самое, но безо всякой действительности. Более того, символ веры, как только познана утилитарная стороны составляющих его атрибутов, их земное происхождение и т.п., становится фетишем в чистом виде, т.е. символом идеи, противопоставляемым самой идее и подавляющим ее. Вера становится суеверием, препятствующим человеку не только нормально жить, но и мыслить, т.е. враждебным как телу, так и духу. Вот здесь то и нужна критика Фейербаха, такого рода болезни духа она, действительно, излечивает.
Теперь, если обратиться к самому Фейербаху и понять его критику просто как призыв развернуться от химер - к реальной жизни, "дышать полной грудью", "быть хозяином своей судьбы" и т.д. и т.п., то, если смысл этих банальностей еще не совсем выветрился, мне нечего против всего этого возразить. Однако если вместо пережевывания банальностей попытаться вникнуть в суть дела, немедленно обнаружится, что сам-то Фейербах понимает эти свои собственные лозунги НЕ ВЕРНО. И вот с этого момента должна начаться и критика уже самого Фейербаха.
Положим, мы выяснили, что в фетише человек абсолютизирует самого себя, что если от идола исходит святой дух, то потому лишь, что прежде человек "по недоразумению" вложил в него СВОЮ душу. Теперь, когда мы, таким образом, освободились от "ложной формы", от фетиша и идолопоклонства, встает главный вопрос: а в чем же форма истинная, КАК мыслить "вечное и абсолютное", КАК строить свои отношения с действительностью, если только признать, что одних животных инстинктов для этого недостаточно? Своей критикой Фейербах порождает пустоту и эта пустота должна быть восполнена, с этого момента и должна начаться ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ философия. Между тем как раз на этом-то моменте Фейербах ЗАКАНЧИВАЕТ философию, и вообще упраздняет ее. Никакой пустоты, по его мнению, НЕТ...
Только в одном может состоять критика религии: в том, что реальная жизнь поистине бесконечна и потому способна удовлетворить все потребности духа. Поэтому указанные потребности можно удовлетворить лишь посредством жизни, а не посредством бегства или ухода от нее. Даже если допустим, что чувственная жизнь ограничена и потому не столько удовлетворяет сверхчувственные потребности, сколько подавляет их, - даже и в этом случае, вернее, прежде всего в этом случае, человек должен пройти сквозь эту жизнь, исчерпать ее до дна ИМЕННО ЗАТЕМ, чтоб ДЕЙСТВИТЕЛЬНО постичь ее ограниченность, дойти до ее пределов, и тем самым раз и навсегда отделаться от нее. Духовная жизнь в этом случае начнется за пределами чувственности, но именно потому, что чувственная жизнь уже пройдена и преодолена, человек уже не спутает божий дар с яичницей, т.е. ничто чувственное уже не может стать для него ни воплощением, ни даже символом сверхчувственного. То есть возврат к чему-либо, что содержит в себе хотя бы намек на фетишизм, становится невозможным. Таким образом, насколько действительно преодолена чувственная жизнь, ровно настолько оказывается преодоленной и религия; жизнь духа может начаться в какой угодно форме, но только не в религиозной. Кроме того, излишне говорить, что отрицание чувственного, составляющее львиную долю содержания всякой религии, утрачивает смысл для человека, который вкусил вполне этого чувственного и лучше кого либо знает ему цену...
Одним словом, религиям есть воспроизведение чувственного в сфере сверхчувственного. Отсюда и критика Фейербаха: вместо того, чтоб носиться с чувственными образами, фетишами, символами, мечтами и т.п. словно с писаной торбой, необходимо ЖИТЬ чувственной жизнью и ПЕРЕЖИТЬ ее, дабы удалить эту занозу чувственного из сверхчувственного и тем самым постичь это сверхчувственное в его истине, а не в кривом зеркале материального мира.
Однако сам то Фейербах понимает дело не так, что реальность бесконечна и потому реальная жизнь вполне и до конца способна насытить вечностью; и не так, что если реальность конечна, то как раз поэтому нелепо придавать каким угодно материальным вещам сверхчувственный смысл, чем именно и "грешит" всякая религия; но так, что сама эта жажда бесконечного, потребности духа - фальшь и заблуждение. Но к этому выводу Фейербах приходит извилистым путем. Начинает же он, наоборот, с утверждения бесконечной сущности человека, т.е. бесконечности разума:
"Сознание бесконечной сущности есть не что иное, как сознание человеком бесконечности своего существа, или: в бесконечной сущности, предмете религии для человека объектом является лишь его собственная бесконечная сущность". (т2,317)
Штирнер ловит на этом Фейербаха и делает ему выговор за то, что Фейербах де так и не вырвал сверхчеловеческое ("бесконечную сущность" и т.п.) из человека. Фейербах оправдывается:
"...Необходимо... различать... между существенным и несущественным, близким и отдаленным, высшим и низшим. Следуй чувствам! Что пространственно выше всего расположено в человеке, то и качественно самое высокое в нем, самое ему близкое, уже прямо от него неотличимое, это его голова..." и т.д. и т.п. (416)
Для обоснования бОльшей важности головы совершенно недостаточно указания на то обстоятельство, что голова выше задницы; равным образом и "свидетельства чувств" совершенно недостаточно, когда речь фактически идет о СВЕРХчувственном. Если уж "заклеймил" сверхчувственное как "религиозный обман", то доведи эту мысль до конца и поставь голову и задницу на один уровень не пространственно конечно, но в смысле: одно другого стоит, одно не более СВЕРХ, чем другое (впрочем, и то сказать, по отношению к иным головам это вполне справедливо). В этом Штирнер прав, Фейербах же, как всегда, пытается свести философию к риторике. С другой стороны, если голова ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нечто более существенное, чем, например, руки или ноги, если мышление ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бесконечно, то, опять таки, совершенно необходимо сделать отсюда надлежащие выводы.
Если человек заключает в себе бесконечное, то это бесконечное уже не может быть достоянием лишь его головы наряду с ушами, волосами и т.п. Бесконечное "по определению" вырывается за пределы человеческой головы; это то, что соединяет человека с другими людьми, с природой, с мирозданием - нечто не только субъективное, но то, что выше субъективности и объективности, т.е. АБСОЛЮТНОЕ, бог, - не бог религии, но бог философии... Бог религии, неизменно вырождается в фетиш или всегда осквернен фетишизмом. Философия, которая посредством критики религии осознает фетишизм во всех его формах и тем самым радикально освобождается от него - только философия и становится единственно возможной дорогой к богу. Эти выводы просто и прямо вытекают из утверждения, что человек бесконечен, если только это утверждается всерьез. Однако вот здесь то и начинаются "но": никакого серьезного смысла в собственные слова Фейербах не вкладывает. Фразы о бесконечной сущности человека опять скорее риторический оборот, нежели осмысленное утверждение. Он понимает бесконечность разума как способность произвольно возводить в превосходную степень все, что угодно, или мысленно выходить за какие угодно границы. Но как из того, что человек может бесцельно и неопределенно долго брести куда глаза глядят еще никак не следует, что его физические силы безграничны, так и эта способность мысленно нагромождать времена и пространства "пока не надоест" - ибо это занятие весьма скучное и утомительное - еще не означает, что разум человека действительно бесконечен. Поэтому если в "Сущности христианства" Фейербах еще так сказать парит на высоте предмета и как будто вполне серьезно говорит о бесконечности разума, то в других работах, напр. статье о бессмертии, он выбалтывает сермяжную правду своей философии:
"Человеку не присуще стремление к неограниченному совершенствованию... (т.1 359)
Человек делает все, даже наиболее конечное, под углом зрения бесконечности. Однако эта бесконечность или вечность есть лишь негативное неопределенное выражение. Только ошибка рефлексии или спекуляции... превращает это выражение аффекта... в разумную идею". (295)
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат ссср, скачать шпоры.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая страница реферата