Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Отсутствие знания об эффективности используемых мер борьбы с домашним насилием. Научное знание играет важнейшую роль в построении эффективной социальной политики. Рассмотрим наиболее яркие примеры эффективного взаимодействия исследователей и практиков в этом вопросе [16, p. 217-219].

– На основе социологических исследований 1970-х годов, которые выявили насилие над детьми во всех регионах и социоэкономических группах пятидесяти штатов США в конце 1960-х — начале 1970-х годов, приняты законы, запрещающие насилие над детьми.

– Почти универсальное убеждение, что главной причиной насилия над детьми является психопатология родителей, было заменено моделью, в которой основной акцент делался на социальных представлениях, социальных умениях и культурных нормах, узаконивающих насилие под предлогом "физического наказания".

– Исследование, показавшее, что переживания жертв изнасилования и сексуального насилия усугубляются травмой, получаемой от взаимодействия с полицией и врачебным персоналом, привело к изменению поведения полиции и врачей, а также к открытию кризисных центров для жертв сексуального насилия.

– Принятие законов, запрещающих насилие в отношении супруга/супруги, в 1980-х годах было стимулировано рядом исследований, которые выявили масштабы проблемы и неадекватную деятельность правоохранительных органов по защите жертв домашнего насилия.

– Исследования изнасилований в браке, проведенные М. Страусом, а также Д. Финкельхором и К. Йолло, привели к легитимному признанию этой проблемы более чем в половине штатов.

– Эксперимент, проведенный Л. Шерманом и Р. Берком в 1984 г., коренным образом повлиял на отношение полиции к людям, которые совершали насилие в семье: невмешательство в "частное дело семьи" заменила практика обязательного или предпочтительного ареста насильника (в зависимости от законов штата).

– Исследования С. Стейнметц и других социологов, выявивших такой тип домашнего насилия, как насилие над престарелыми членами семьи, способствовали принятию законов о его запрещении.

Приведенные примеры наглядно демонстрируют, какое место результаты научных исследований занимают в формировании социальной политики. К настоящему моменту американскими учеными проведены сотни исследований домашнего насилия, собраны статистические данные, касающиеся жертв насилия, получены представления о причинах и особенностях проявления насилия в семье [41]. Однако научных исследований, связанных с оценкой программ для выявления и профилактики насилия в семье, крайне недостаточно6.

В результате миллионы долларов тратятся каждый год на программы, эффективность которых под вопросом [15, p. 17]. Общий объем ежегодных экономический вложений в реализацию программ по предупреждению и борьбе с домашним насилием в современной Америке из-за их дезинтегрированности трудно подсчитать. Данные в разных исследованиях варьируются от 1,7 до 140 млрд. долларов США [2, p. 57]. Такая разница в оценках объясняется различиями между переменными, отражающими общую сумму затрат. Например, в последнюю сумму включены еще и непрямые затраты, связанные с болью и страданием жертв насилия, которые не учтены в первом результате7.

Чем же может быть вызвано почти полное отсутствие исследований эффективности программ, стратегий и интервенций в области домашнего насилия? Объясняется это отчасти тем, что чрезвычайность и серьезность проблемы привела к поспешным, не базирующимся на научном знании действиям со стороны правоохранительной системы и социальных служб. Стремление сделать хоть что-нибудь, чтобы решить эту проблему, послужило основой для создания множества экспериментальных программ и стратегий, не скоординированных между собой, которые чаще всего осуществлялись без оценки имеющегося опыта. В результате отсутствовали общие стратегии и ориентиры, способные концентрировать усилия, создавать единые шкалы оценки, обеспечивать целенаправленное внедрение наиболее эффективных подходов [2, p. 2-3].

Исследования эффективности борьбы с домашним насилием затруднены характером деятельности служб по его предотвращению. Так, ориентированный на жертву подход бывает весьма эффективным в привлечении общественного внимания и ресурсов, однако едва ли может служить основанием для измерения и оценки долговременных результатов осуществляемых программ. Отсутствие сравнительной группы и невозможность контролировать случайные переменные — наиболее серьезные недостатки в большинстве исследований этого типа [43, p. 32].

Хотя в США выделяются очень большие средства на различные программы профилактики домашнего насилия и борьбы с ним, денег все же недостаточно. Из-за своей ограниченности средства чаще всего тратятся на то, чтобы "делать что-нибудь", а не на то, "чтобы изучать что-нибудь" [15, p. 21]. К тому же, по мнению некоторых американских ученых, в частности Р. Джиллеса, практики не желают оценивать результаты своей работы. Отчасти это может объясняться тревогой, что гипотеза об эффективности той или иной программы не подтвердится репрезентативными научными исследованиями. Наличие данных, подтверждающих неэффективность программы, грозит ограничением финансовых средств на ее реализацию. Поэтому социологическая статистика широко используется для "выдвижения требований" в борьбе за распределение финансовых ресурсов. С недоверием и страхом были восприняты результаты исследования 1975 и 1985 гг., проведенные Р. Джиллесом и М. Страусом, которые показали, что уровень насилия в семье снизился. Эти данные противоречили широко распространенному мнению о постоянном росте этого показателя и грозили сокращением фондов; общественность предпочла их проигнорировать [16, p. 222]. Та же участь постигла данные о насилии, совершаемом женщинами. Так, обнаруженный М. Страусом и Р. Джиллесом факт, что женщины обладают примерно таким же насильственным потенциалом, как и мужчины [44, p. 161-163] (например, две трети американских женщин били своих партнеров), противоречил заявлениям активисток женского движения. В целом защитники прав детей и женщин как жертв домашнего насилия склонны привлекать внимание общественности к наиболее шокирующим случаям, в то время как законодателей и других лиц, ответственных за распределение средств, интересуют четкие доказательства [45].

Возможно, одним из препятствий на пути к оценке используемых в борьбе с домашним насилием "стандартных программ", таких, например, как информирование о случаях насилия или арест насильника, является то, что они подлежат обязательному исполнению. Исследования эффективности таких программ могут восприниматься как бессмысленные, так как программы не могут быть легко модифицированы. Кроме того, малое количество исследований эффективности рассматриваемых программ может объясняться представлениями о невозможности придерживаться методических стандартов, прежде всего, проводить рандомизированный эксперимент с использованием контрольной группы [15, p. 23-24].

Недостаток подобного типа исследований может также объясняться особенностями взаимоотношений между учеными и практиками. Если группа практиков представлена не специалистами (например, защитниками прав брошенных детей или представителями женского движения), то они в большей степени будут сопротивляться исследованиям и пониманию результатов, которые не совпадают с их собственными представлениями, чем, например, группа профессионалов [16, p. 231]. М. Страус отмечает, что результаты, полученные наиболее крупными учеными или целыми институтами, чаще дискредитируются и удостаиваются негативного внимания со стороны представителей доминирующего социального движения, чем полученные менее известными учеными. Так, например, сотрудники лаборатории исследований семьи в Нью-Гемпшире подвергались угрозам физической расправы со стороны представителей феминистического движения, а также резкой критике со стороны пронаталистически настроенных протестантских фундаменталистов, которые отказывались признавать результаты репрезентативных общенациональных исследований, например, в области насилия в семье, совершаемого женщинами [16, p. 230]. Сложности также заключаются в том, что многие исследователи домашнего насилия примкнули к социальным движениям, оказывающим помощь жертвам насилия. Это иногда приводит к конфликту между научными обязательствами и обязательствами, связанными с принадлежностью ученого к определенному социальному движению. Исследователь может быть поставлен перед сложным выбором в том случае, если результаты его работы не подтверждают такое распределение средств, какое принято в рамках определенного социального движения. Например, представители движения за создание убежищ для женщин уверены, что "домашнее насилие" совершается исключительно мужчинами. По свидетельству М. Страуса, некоторые ученые намеренно избегали исследований насилия, совершаемого женщинами, так как опасались получить результаты, способные привести к прекращению финансирования их работы и другим негативным последствиям [16, p. 232].

Таким образом, хотя роль науки в формировании социальной политики велика, в области домашнего насилия число исследований, демонстрирующих эффективность применения дорого обходящихся государству стратегий и практик, минимально. В настоящее время для общественных фондов и частных инвесторов уже недостаточно обосновывать требования ресурсов только стремлением "бороться с домашним насилием". Необходимы научные доказательства эффективности применяемых программ и стратегий. В 1994 г. Национальная академия наук США основала Комитет по оценке программ в области домашнего насилия (Committee on the assessment of family violence interventions) [2, p. 17, xii]. Комитет получил важные результаты [2, p. 290-294]. Обнаружено, что эффективность многих программ, внедренных в практику без дополнительных научных исследований (например, защитные ордеры, убежища для женщин, обязательное информирование полиции о случаях насилия, обязательный арест насильника и др.), при широком использовании оказалась сомнительной; программы работы с последствиями насилия преобладают над профилактическими мерами; продолжительность и интенсивность ряда программ неудовлетворительны; работа разных служб и программ плохо согласована.

На основе анализа работы социальных институтов США выскажем ряд соображений, касающихся взаимодействия научных исследований и социальной практики в области изучения и преодоления домашнего насилия в нашей стране.

– Необходимо получение репрезентативных статистических данных о числе жертв домашнего насилия, видах насилия и факторах, его вызывающих. Такая статистика — важнейший шаг на пути к формированию эффективной социальной политики. (На данный момент не проведено ни одного крупного социологического исследования национального уровня, которое бы позволило судить о масштабах и особенностях проявления этого феномена в России.)

– Важно избежать поспешного принятия законов в сфере домашнего насилия, не основанных на результатах научного исследования последствий этих программ. Необходима научная оценка эффективности внедренных в практику программ. Например, в России уже существуют такие виды кратковременной помощи жертвам домашнего насилия (чаще всего женщинам и детям), как кризисные центры и телефоны доверия (центров для женщин около 50 [46, c. 7]). Кроме того, прослеживается тенденция к более жесткому применению норм семейного, уголовного и других кодексов. Так, количество лиц, лишенных родительских прав, возросло с 6 724 человек в 1992 г. до 27 640 человек в 1997 г. Увеличилась численность родителей, ограниченных в правах по отношению к своим детям — в 1997 г. рассмотрено 159 тыс. дел родителей, не выполняющих обязанностей по воспитанию детей [47, c. 210]. Лишая родительского права, помещая детей в приемные семьи или специальные учреждения, важно руководствоваться данными об эффективности таких действий.

– Необходимо развивать сотрудничество между учеными и практиками в области исследований домашнего насилия. Это требует от обеих сторон более глубоких знаний о принципах работы друг друга, усвоения "языка" и основных парадигм.

– Важно сделать акцент на первичной профилактике домашнего насилия [48]. Это позволит разрешить и многие другие социальные и психологические проблемы в обществе (например, снижение уровня депрессии и самоубийств, насильственного поведения вне семьи).

1Ведущие социальные институты — это, прежде всего, институты, выделенные Комитетом по оценке программ в области домашнего насилия (Committee on the assessment of family violence interventions), а именно: институт социального обеспечения (social services), здравоохранение (health), институт правоохранительных органов (law enforcement). Каждый из них включает разного рода службы, которые можно дифференцировать в зависимости от выполняемой цели, например: предотвращение, выявление случаев насилия и факторов риска, кратковременная защита жертвы / оценка риска / конкретное вмешательство, долговременная интервенция [2, p. 51].

2Одно из исследований в этой области было проведено Е. Забадыкиной, которая описала помощь жертвам насилия в семье на примере работы как государственных, так и общественных служб и организаций [5].

3По мнению Г. Кемпа и его коллег, "опытному врачу кости (Кемп был врачом-рентгенологом. — А.Л.) способны рассказать то, что маленький ребенок рассказать боится" [11, p. 18].

4В эксперименте Л. Шермана и других подобных экспериментах речь шла не об уголовном характере насилия в семье (felony), а о проступках, семейных конфликтах (simple/misdemeanor domestic assaults), не причинивших тяжкого вреда здоровью.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конспект речь, сочинение.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки