Вселенная глазами мыслителей Возрождения
Категория реферата: Рефераты по философии
Теги реферата: скачать сообщение, реферат современный мир
Добавил(а) на сайт: Funtusov.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 | Следующая страница реферата
Рассуждение Николая Кузанского, помимо всего прочего, интересно и в том
отношении, что оно задним числом выявляет далеко не само собой понятную
связь между философской категорией единого и космологическим представлением
о наличии центра мира, а тем самым - о его конечности. Отождествление
единого и беспредельного, проведенное Николаем Кузанским, разрушает и ту
картину космоса, из которой исходили не только Платон и Аристотель, но и
Птолемей и Архимед и которая просуществовала на протяжении почти всего
средневековья, хотя, правда, и была несколько раз поставлена под вопрос в
период зрелой схоластики. Для античной науки и большинства представителей
античной философии космос был очень большим, но конечным телом. А признак
конечности тела - это возможность различить в нем центр и периферию,
"начало" и "конец". Согласно Николаю Кузанскому, "подобное далеко от
истины. Но если невозможно, чтобы мир был заключен между телесным центром и
внешней окружностью, то непостижим этот мир, и центр и окружность которого
- Бог; хотя этот мир не бесконечен, однако его нельзя помыслить и конечным, поскольку у него нет пределов, между которыми он был бы замкнут!"
Вспомним, что предел, как его понимали античные греки, - это мера. Но у
Николая Кузанского мерой, пределом является беспредельное, бесконечность. А
познание с помощью такой меры тождественно невозможности познания. Поэтому
"мир, его движение и его форму постичь невозможно".
Однако мы знаем, что Николай Кузанский не без оговорок признает
бесконечность мира, - его трактовка этой бесконечности отличается от той, которая имеет место у Джордано Бруно, Рене Декарта или Исаака Ньютона. Как
следует понимать слова Николая о том, что мир не конечен, но и не
бесконечен в собственном смысле? Дело в том, что Николай Кузанский
различает два вида бесконечного: негативно бесконечное и привативно
бесконечное. "...Только абсолютный максимум негативно бесконечен, только он
есть то, чем может быть во всей потенции. Наоборот, Вселенная, охватывая
все, что не есть Бог, не может быть негативно бесконечной, хотя она не
имеет предела и тем самым привативно бесконечна". Негативная бесконечность
Бога - это бесконечность актуальная, то, что Николай Кузанский чаще всего
называет абсолютным максимумом. Привативная же бесконечность скорее
соответствует тому, что мы сегодня называем потенциальной бесконечностью, и
что в античности предпочитали называть беспредельным. И в самом деле,
Вселенная привативно бесконечна, так как, по словам Николая Кузанского, она
"не имеет предела". Такого рода потенциально бесконечное - это то, что
всегда может быть актуально больше, но это как раз признак конечности, ибо
актуальная бесконечность не может становиться больше или меньше от
прибавления к ней или отнятия от нее какой бы то ни было величины.
Как разъясняет Николай Кузанский, конечная величина не может стать бесконечной путем постепенного возрастания. Вот такого рода конечностью, могущей возрастать без предела, но никогда не могущей превратиться в актуальную бесконечность, Николай Кузанский считает Вселенную. Она может возрастать без предела, потому что не имеет предела создавшее ее бесконечное всемогущество Бога.
Итак, Вселенная потенциально бесконечна, а это значит, что у нее нет ни
центра, ни окружности. Ибо центр и окружность - границы, а бесконечность, пусть даже и привативная, не может иметь никаких границ. Но из этого
следует вывод, очень важный для дальнейшего развития не только философии, но и астрономии и физики: "Центр мира не более внутри Земли, чем вне ее".
Таким образом, согласно учению Николая Кузанского, Земля не может быть
центром мира, поскольку, во-первых, у Вселенной нет никакого центра, а во-
вторых, вообще не может быть такой совершенной сферы, чтобы все точки ее
периферии были одинаково удалены от центра: "Точной равноудаленности от
разных мест вне Бога не найти, потому что только Он один есть бесконечное
равенство". Бог, по Николаю Кузанскому, есть абсолютный центр мира и он же
- абсолютная окружность всего. А раз Земля не центр мира, то она "не может
быть совершенно неподвижной, а обязательно движется так, что может
двигаться еще бесконечно медленнее. И как Земля не центр мира, так сфера
неподвижных звезд не есть его окружность, хотя при сравнении Земли с небом
наша Земля и кажется ближе к центру, а небо - ближе к окружности".
Отсюда следует немаловажный вывод, меняющий очень многое в средневековом мировоззрении: Земля ничем принципиально не отличается от других небесных тел - она не находится в центре мира, не является неподвижной, а значит, объективно нет никакого "верха" и "низа", положение небесных тел относительно и, стало быть, Землю можно считать таким же небесным телом, как Солнце или Луну. "Неверно, будто наша Земля - самая ничтожная и низменная", как это полагали до сих пор. "Земля - благородная звезда, имеющая свои особые и отличные от других звезд свет, тепло и влияние, как и любая звезда тоже отличается от любой другой светом, природой и влиянием".
Это высказывание Николая Кузанского противоречит предпосылкам
аристотелевской физики, которая исходит из различия подлунного и надлунного
миров. Он пересматривает как базисные утверждения науки о природе, господствовавшие на протяжении почти двух тысячелетий, так и вековые
представления о несоизмеримо различном характере "неба" и "земли". Тем
самым Николай Кузанский подготовляет коперниканскую революцию в астрономии.
При этом он идет дальше, чем то позволяют астрономические знания той эпохи.
Он, например, не видит существенного различия между Землей и Солнцем. "Не
доказательство низменности Земли и ее темный цвет, - пишет Николай
Кузанский. - Находись кто-нибудь на Солнце, оно тоже не показалось бы ему
столь же сияющим, как нам. Если рассмотреть солнечное тело, оно имеет ближе
к центру некую как бы землю, по окружности - некоторое как бы огненное
свечение, а в промежутке - как бы водянистое облако, а также более светлый
воздух. Такие же элементы есть и у Земли".
Как видим, задолго до Коперника Николай Кузанский формулирует целый ряд
смелых утверждений, подрывающих основы астрономической теории Птолемея:
Вселенная бесконечна пусть и привативно, но это значит, что у нее нет
предела; Земля не является центром мироздания, а потому и не остается
неподвижной. Отсюда следует далее, что в небе нет неподвижных и
фиксированных полюсов, согласно терминологии самого Николая Кузанского, но
"любая часть мира... движется". А это значит, что не существует объективно
данной точки отсчета, исходя из которой можно было бы измерять движения
небесных тел. Отсюда следует, что астрономические расчеты не просто
приблизительны, что допускалось в астрономии и раньше, но они могут быть
грубо ошибочными - а это уже новый взгляд на астрономию. "Поскольку мы
можем воспринять движение только в сравнении с чем-то неподвижным, как-то
полюсами или центрами, заранее не нуждаясь в них при любом измерении
движений, то, очевидно, что мы ходим путями догадок (coniecturis) и
относительно всего ошибаемся".
Понятие центра мира, с точки зрения Николая Кузанского, есть не более
чем субъективное допущение. Объективно центра нет нигде, или, что то же
самое, он находится везде. Центром мы обычно называем, говорит Николай
Кузанский, точку зрения наблюдателя, которому свойственно считать себя в
центре, где бы он ни находился, - такова иллюзия восприятия.
Роль философии Николая Кузанского в становлении научного мышления нового времени до сих пор недостаточно оценена в нашей литературе. А между тем мы видим, как именно Николай Кузанский подготавливает логические и онтологические предпосылки для того переворота в астрономии, который связан с именем Коперника, и того переворота в физике (прежде всего механике), который осуществил Галилей.
Влияние Николая Кузанского на научную и философскую мысль 15-17 веков
было достаточно сильным. В первую очередь обычно указывают на Джордано
Бруно, развившего основные принципы учения Николая Кузанского в направлении
углубляющегося пантеизма.
3. Джордано Бруно и бесконечная Вселенная.
Джордано Бруно (1548-1600) делает шаг вперед по сравнению с Николаем
Кузанским и Николаем Коперником. Для Николая Кузанского, как мы знаем, мир
является потенциально бесконечным, а актуально бесконечным - только Бог; у
Коперника мир "подобен бесконечности": в этом вопросе великий астроном
проявляет большую осторожность. Для Бруно, развившего дальше
пантеистические тенденции возрожденческой философии, актуально бесконечным
является и мир. Различие между Богом и миром, принципиальное для
христианства с его учением о творении мира Богом и о принципиальном
различии между творением и Творцом, - это различие у Бруно, в сущности, снимается. Это обстоятельство, как и увлечение философа оккультными
учениями, вызвало преследование его со стороны католической церкви, которое
закончилось трагически: в 1600 г., после восьми лет заключения, Бруно был
сожжен на костре.
В своих размышлениях о природе итальянский философ исходит из тех
принципов, которые были развиты Николаем Кузанским, а именно - из его
рассмотрения Бога как абсолютной возможности. Не будем забывать, что в
терминологии Аристотеля, унаследованной и большинством средневековых
теологов, возможность - это материя. Определение Бога как абсолютной
возможности чревато, поэтому еретическими выводами о том, что чисто
духовное существо, каким является христианский Бог, так же, впрочем, как и
"форма форм" Аристотеля, в которой нет уже возможности, а только
действительность, оказывается каким-то образом причастным материи.
"...Абсолютная возможность, благодаря которой могут быть вещи, существующие
в действительности, не является ни более ранней, чем актуальность, ни хоть
немного более поздней, чем она. Кроме того, возможность быть дана вместе с
бытием в действительности, а не предшествует ему, ибо если бы то, что может
быть, делало бы само себя, то оно было бы раньше, чем было сделано. Итак, наблюдай первое и наилучшее начало, которое есть все то, что может быть, и
оно же не было бы всем, если бы не могло быть всем; в нем, следовательно, действительность и возможность - одно и то же"
Однако тождество возможности и действительности - это принадлежность
одного Абсолюта; в сфере конечного "ни одна вещь не является всем тем, чем
может быть". Тем не менее, отождествление действительного и возможного в
Боге, т.е. отождествление бесконечного и единого, предела и беспредельного, или, на языке Кузанского, минимума и максимума имеет далеко идущие
следствия. Ведь это означает, что применительно к Абсолюту уже нет различия
материального и формального. Или, как говорит Бруно: "...Хотя, спускаясь
по... лестнице природы, мы обнаруживаем двойную субстанцию - одну духовную, другую телесную, но в последнем счете та и другая сводятся к одному бытию и
одному корню". Вот что значит тезис Бруно, что "имеется первое начало
Вселенной, которое равным образом должно быть понято как такое, в котором
уже не различаются больше материальное и формальное и о котором из
уподобления ранее сказанному можно заключить, что оно есть абсолютная
возможность и действительность".
Подобно тому, как античное понятие единого уже у Кузанского, а тем
более у Бруно отождествляется с бесконечным, античное понятие материи, которая, в отличие от единого и в противоположность ему есть бесконечно-
делимое (беспредельное), теперь в свете учения о совпадении
противоположностей получает характеристику "неделимого". При этом, правда,
Бруно различает материю телесную и материю бестелесную: первая - делима, а
неделимой является только вторая.
Итак, согласно Бруно, существует материя, которой свойственны количественные и качественные определенности (т.е. материя телесная) и материя, которой чуждо и то, и другое, но "тем не менее, как первая, так и вторая являются одной и той же материей". Материя как неделимая "совпадает с действительностью" и, следовательно, "не отличается от формы". Отсюда легко сделать и следующий шаг: если материя в своем высшем виде (как материя бестелесная) ничем не отличается от формы, то снимается и другое важное различие, которое признавалось и аристотеликами, и платониками, а именно, что форма активна, а материя пассивна. Форма понималась в античности как начало творческое, которое, внедряясь в материю, создает таким образом все оформленное. Бруно не разделяет этого воззрения по вполне понятным основаниям. Он пишет в этой связи: "...Следует скорее говорить, что она (материя) содержит формы и включает их в себя, чем полагать, что она их лишена и исключает. Следовательно, она, развертывающая то, что содержит в себе свернутым, должна быть названа божественной вещью и наилучшей родительницей, породительницей и матерью естественных вещей, а также всей природы и субстанции".
Это - решительная отмена дуализма духовного и телесного начал, дуализма, который в разных видах имел место и в философии Платона и
Аристотеля, и в христианской теологии. Таковы следствия, вытекающие из
принципов, провозглашенных еще Кузанским, но доведенных до логического
конца именно Джордано Бруно.
И вот все понятия античной науки получили не просто иное, а по существу
противоположное содержание. Согласно Аристотелю, материя стремится к форме
как к высшему началу. Бруно возражает: "Если, как мы сказали, она (материя)
производит формы из своего лона, а, следовательно, имеет их в себе, то, как
можете вы утверждать, что она к ним стремится?" Согласно Аристотелю, материя - начало всего изменчивого, преходящего, временного, а форма -
начало постоянства, устойчивости, вечности. У Бруно все обстоит наоборот:
"Она (материя) не стремится к тем формам, которые ежедневно меняются за ее
спиной, ибо всякая упорядоченная вещь стремится к тому, от чего получает
совершенство. Что может дать вещь преходящая вещи вечной? Вещь
несовершенная, каковой является форма чувственных вещей, всегда находящаяся
в движении, - другой, столь совершенной, что она... является божественным
бытием в вещах... Скорее подобная форма должна страстно желать материи, чтобы продолжиться, ибо, отделяясь от той, она теряет бытие; материя же к
этому не стремится, ибо имеет все то, что имела прежде, чем данная форма ей
встретилась, и может иметь также и другие формы". Это - естественное и
логичное завершение того пути, на который вступило теоретическое мышление
еще в средние века, но который оно завершило уже в эпоху Возрождения. Это -
завершение тезиса, что единое есть бесконечное, который мы встречаем не
только в 13 веке, но в самой "зародышевой" форме - уже у Филона
Александрийского, пытавшегося соединить античную философию с религией
трансцендентного (личного) Бога. Но между Филоном и Бруно - очень длинный
путь, пройденный не только теоретической мыслью на протяжении полутора
тысячелетий, но и путь культурно-исторических преобразований, приведший к
совершенно новому мироощущению человека. Отдельные точки - вехи на этом
пути - мы пытались отметить в этом исследовании.
Новое понимание материи и новое соотношение между материей и формой
свидетельствуют о том, что в 16 веке окончательно сформировалось сознание, составляющее, так сказать, прямую противоположность античного: если для
древнегреческого философа предел "выше" беспредельного, форма совершеннее
материи, завершенное и целое прекраснее незавершенного и бесконечного, то
для ренессансного сознания беспредельное совершеннее формы, потому что
бесконечное предпочтительно перед имеющим конец, становление и непрерывное
превращение - выше того, что неподвижно. Это - совершенно новый тип
миросозерцания, чуждый античному. И поэтому не следует думать, что если
эпоха Возрождения написала на своем знамени лозунг: "Назад к античности", то она и в самом деле была возвращением к античным идеалам. Этот лозунг был
только формой самосознания этой эпохи; он лишь свидетельствовал о ее
оппозиции по отношению к христианству церковному и о стремлении к
секуляризации всех форм духовной и социальной жизни. Но это была
секуляризация именно христианского духа, в ней получали своеобразное новое
преломление и трансформацию те начала, которые складывались в сознании
общества на протяжении более чем тысячелетнего господства христианской
религии. И это не могло не сказаться на специфике культуры и науки эпохи
Возрождения.
Посмотрим теперь, как изменившееся содержание понятий материи и формы сказалось на космологии Бруно, как оно привело к последовательному пересмотру всей физики Аристотеля.
Вот космологический аналог размышлений Бруно о тождестве возможности и
действительности, единого и бесконечного, материи и формы. "Итак, Вселенная
едина, бесконечна, неподвижна. Едина, говорю я, абсолютная возможность, едина действительность, едина форма или душа, едина материя или тело, едина
вещь, едино сущее, едино величайшее и наилучшее. Она никоим образом не
может быть охвачена и поэтому неисчислима и беспредельна, а тем самым
бесконечна и безгранична и, следовательно, неподвижна. Она не движется в
пространстве, ибо ничего не имеет вне себя, куда бы могла переместиться, ввиду того, что она является всем. Она не рождается, ибо нет другого бытия, которого она могла бы желать и ожидать, так как она обладает всем бытием.
Она не уничтожается, так как нет другой вещи, в которую она могла бы
превратиться, так как она является всякой вещью. Она не может уменьшиться
или увеличиться, так как она бесконечна".
Вселенной, таким образом, приписаны атрибуты божества: пантеизм потому
и рассматривался церковью как опасное для нее учение, что он вел к
устранению трансцендентного Бога, к его имманентизации. К этим выводам не
пришел Кузанский, хотя он и проложил тот путь, по которому до конца пошел
Бруно.
Но Вселенная Бруно не имеет ничего общего и с античным пониманием космоса: для грека космос конечен, потому что конечное выше и совершеннее беспредельного; Вселенная Бруно бесконечна, беспредельна, потому что бесконечное для него совершеннее конечного.
Как и у Кузанского, у Бруно в бесконечном оказываются тождественными все различия. Он выражает это с большой ясностью: "Если действительность не отличается от возможности, то необходимо следует, что в ней точка, линия, поверхность и тело не отличаются друг от друга; ибо данная линия постольку является поверхностью, поскольку линия, двигаясь, может быть поверхностью; данная поверхность постольку двинута и превратилась в тело, поскольку поверхность может двигаться и поскольку при помощи ее сдвига может образоваться тело... Итак, неделимое не отличается от делимого, простейшее от бесконечного, центр от окружности". Все, как видим, берется в течении, изменении, взаимопревращении; ничто не равно самому себе, а скорее равно своей противоположности. Это и значит, что возможность - становление, движение, превращение, изменение - стала теперь основной категорией мышления.
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: диплом государственного образца, рефераты.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 | Следующая страница реферата