Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Глава II. Роль церкви в формировании идеологии централизованного государства

Идеология является одним из важнейших средств политической власти в регулировании международных отношений, но, прежде всего, она важна для объяснения нововведений, реформ, мероприятий, не вызывающих одобрения у населения. Таким образом, можно сказать, что идеология – это главный способ управления государством, точнее, его населением, призванный не убеждать население в чем-либо новом, а наоборот, объяснять это новое при помощи той системы моральных ценностей, которая является в данном обществе традиционной. Идеология, как показывает история, часто выступает орудием политической борьбы с противниками. Вероятно, именно это обстоятельство и послужило причиной обоснования неограниченной власти московских великих князей. А поскольку идеология по сути своей опирается на традиционную систему ценностей (В Русском государстве – православие), то и «создателями» ее являются наиболее видные церковные деятели, главной целью которых (в силу их рода деятельности и интересов) было обоснование независимого, первенствующего положения церкви по сравнению со светской властью.

Одним из таких идеологов был Иосиф Волоцкий, чья активная борьба с еретиками принесла ему большое влияние на дела русской церкви. Но в большей степени росту его влияния содействовал конфликт между новгородским архиепископом Серапионом и великим князем Василием III, решившим принять
Иосифо-Волоколамский монастырь под свою власть (испокон веков Волоцкий удел подчинялся в церковном отношении Новгородскому архиепископу). Владыка не побоялся наложить проклятие на Санина, объявив: «Что еси отдал монастырь в великое государьство, ино то еси отступил от небесного, а пришол к земному»[31]. Иосиф Санин использовал промах владыки и внушил князю, что
Серапион сравнил удельного князя с небом, а великого – с землей. Серапион в
1509 г. лишился сана, попал в заключение и лишь через три года был отпущен в Троице-Сергиев монастырь[32]. «Тое же зимы [1509] сведенъ бысть архиепископъ Серапионъ съ архиепископьи въ томъ, что Осифа не благославил»[33].

Конфликт с Серапионом побудил Иосифа Санина сформулировать новый взгляд на предназначение царской власти в Русском государстве. Игумен провозгласил, что властью своей государь подобен «вышнему богу». Государя русского, доказывал Санин, сам «Господь Бог устроил вседержатель во свое место и посадил на царском престоле… и всего православного христианства, всея Руския земля власть и попечение вручил ему»[34]. Иосиф тем самым укреплял не только авторитет великого князя, но и роль церкви в государстве: если великий князь получает власть от Бога, то перед Богом он несет и ответственность за нее, за надлежащую заботу о богатствах и процветании церкви. Иосиф Волоцкий являлся идеологом «воинствующей церкви», шедшей на союз с самодержавной властью, поддерживавшей ее при условии сохранения и укрепления своих позиций в государстве[35].

Принятая в 1439 году Флорентийская уния стала тяжелым ударом по каноническому сознанию русских. Церковные каноны предписывали послушание
Вселенскому патриарху в Константинополе. Религиозная совесть не позволяла признать патриарха-отступника. Уния предоставила Русской церкви веские основания для обретения самостоятельности. Митрополит всея Руси грек
Исидор, горячий сторонник унии, был арестован и позже бежал из Москвы.
Русские пошли на крайне болезненное для них решение: в 1448 г. не
Константинопольским патриархом, как прежде, а собором русских епископов был поставлен митрополит Московский и всея Руси. Им стал архиепископ Рязанский
Иона, избранный на митрополию еще в 1441 г., но не утвержденный тогда
Константинополем. Началась эпоха автокефалии. В области политической идеологии эта эпоха отмечена утверждением самобытной версии византийской идеи вселенского самодержавия. В Византии названная идея опиралась на историософское учение о «четырех царствах». Константинопольские идеологи понимали эти царства как сменявшие друг друга мировые империи: Ассирийское царство, Вавилонское, Персидское и Римское. Константинополь - «новый Рим» - продолжает историю Римской империи уже как православного царства[36].

На Руси эта идея трансформировалась в историософскую доктрину о преемственности христианского царства Москвой. Концепция «Москва – третий
Рим» тесно связанна с версией о происхождении московских великих князей от римских императоров («Сказание о князьях Владимирских»). Эту идею сформулировал игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях великому князю Василию III. Согласно его взглядам, прежде существовало два мировых христианских центра: сначала древний Рим, который пал ввиду отказа от «истинного христианства», затем Константинополь. Но
Византийские правители тоже изменили христианству, пойдя в 1439 году на унию с католической церковью. Следствием этого было падение Византии, завоеванной турками в 1453 году. Москва же не признала Флорентийской унии и стала мировым центром христианства. Так как только православное христианство является «истинным», а все другие веры ложны и «богопротивны», то Москва, рассуждал Филофей, «избрана Богом и является единственным законным наследником древнего Рима»; «четвертому же риму не бывать», т.к. могут быть только три мировых царства, после чего наступит конец света[37].

Эта концепция была необходима молодому, недавно объединенному Российскому государству, пытавшемуся обосновать свое место в системе международных политических отношений. Тезис о «Москве – третьем Риме» был призван служить не только обоснованию мирового значения Русского государства, но и, прежде всего, обоснованием исключительного значения церкви. В нем ярко воплотилось враждебное отношение ко всему иноземному, проповедь религиозной нетерпимости, стремление к безусловной необходимости существующих порядков, освященных тезисом о «богоизбранном» царстве.

Многие исследователи считают, что с венчанием Ивана IV на царство идея
«Москвы – третьего Рима» получила реальное воплощение. Одним из инициаторов венчания был митрополит Макарий, одной из задач которого было усиление влияния церкви в политической жизни страны. В.Б. Кобрин основанием венчания на царство считает популярную в то время легендарную повесть «Сказание о князьях Владимирских»[38], согласно которой император Август послал своего брата Пруса править в прибалтийские земли. Рюрик – основатель правящей русской династии, к которой принадлежали Владимирские князья, есть потомок
Пруса, следовательно, московские великие князья – потомки римского императора Августа. Сказание также содержит рассказ о том, как византийский император Константин Мономах (византийских императоров на Руси традиционно называют царями) своему родному внуку Владимиру Всеволодовичу Мономаху прислал «шапку Мономаха» и все права на царский титул. Однако реально этот головной убор – подарок хана Узбека Ивану Калите[39].

Вряд ли шестнадцатилетний Иван IV сам был инициатором принятия царского титула. Среди его окружения важную роль играли его родственники Глинские и митрополит Макарий. В.Б. Кобрин склонен считать, что инициатором венчания на царство был митрополит[40], Р.Г. Скрынников же считает влияние Глинских в этом вопросе выше[41]. Вероятно, суждение В.Б Кобрина наиболее верно, поскольку венчание на царство значительно повышало статус церкви, к чему стремился Макарий. А от повышения статуса церкви и царя Глинские, на мой взгляд, выигрывали крайне мало, что делает необоснованной такую точку зрения. Принятие царского титула было очень важно. Само слово «царь» происходит от латинского термина «цезарь», который в свою очередь являлся составной частью императорского титула. По этой причине византийских императоров на Руси и именовали царями. «Великий князь» казался стоящим ненамного выше простого князя, тем более, что среди служивших Ивану IV бояр- князей было немало сыновей и внуков великих князей (ярославских, суздальских и др.), что было крайне опасно при сохранении старого титула, с учетом того, что еще оставались отдельные удельные княжества. «Великий князь» мог еще восприниматься как первый среди равных. «Царь» – резкое выделение из ряда, принципиально новый титул. Важную роль царский титул играл в международных отношениях, что было чрезвычайно важно в ситуации ведения активной внешней политики. Ведя переговоры с Казанским, Крымским,
Астраханским ханством, русский государь выступал теперь с тем же титулом, что и его партнеры. В отношениях с Западной Европой титул «царь» был не менее важен. Титул «великий князь» обычно переводили как «принц» или
«герцог» иногда с добавлением «великий». Но оба эти титула были ниже королевского и, там более, императорского. Слово же «царь» либо оставляли непереведенным, либо передавали как «император»[42].

Но, как верно подчеркивает Д.Н. Альшиц, нельзя утверждать, что образ царя сложился сам собой. Ведь даже сам царский титул должен был войти в сознание стать привычным для современников. Иначе говоря, авторитет как царского титула, так и самой личности царя предстояло еще создать[43], что стало одной из важнейших задач времени. Без ее решения акт венчания на царство потерял бы смысл. Интересной является точка зрения Д.Н. Альшица, что неизвестно кто в ком больше нуждался – Адашев в авторитете царя, или царь – в Адашеве, поскольку политическая деятельность последнего не только способствовала стабилизации ситуации в стране, но и повышению статуса царя, заботы которого были далеки от политики[44].

Одним из важнейших направлений в идеологической борьбе Ивана Грозного за установление единовластия было историческое обоснование исконности русского самодержавия. Сам Иван IV, а вслед за ними и официальные документы (к составлению которых несомненно были причастны и церковнослужители) того времени затушевывали то, что он был первым русским царем. Грозный жертвовал своим приоритетом первого царя для того, чтобы утвердить вопреки исторической правде идею исконности русского самодержавия. Он создавал представление, будто венчание его на царство было не чем иным, как принятие им исконного царского венца русских самодержцев. Естественно, что единственным помощником в воплощении подобных идей могла быть только церковь.

Концепция «Москва – третий Рим», разработанная в начале XVI века, также претерпела изменения во время правления Ивана Грозного, точнее, отношение к ней. В своей переписке с Андреем Курбским Иван IV часто упоминает, что власть ему дана богом, а следовательно, и его политика есть воля божья. Но согласно концепции, разработанной в подражание византийской, власть в той или иной степени принадлежит и «попам»[45], что презирает Иван Грозный. В своей переписке он аргументирует падение царств именно тем, что там к власти пришли «попы», чего он не мог допустить в собственном государстве.

Подводя итог, следует отметить, что создание новой идеологии было политически необходимо в силу централизации государства вокруг Москвы, что вызывало необходимость доказательства исключительности этого города и его великих князей («Сказание о князьях Владимирских», позже венчание на царство). А после принятия Флорентийской унии русское государство стало мировым «оплотом» православия, противостоящим другому миру, неправославному
(«Москва – третий Рим»).
Глава III. Участие церковных иерархов в политической борьбе в 30-е – 40-е гг. XVI в.

Политическая борьба неизбежно следует после смерти правящего лица
(Василия III), если он не успел, не смог назначить преемника, или преемник
(в рассматриваемом случае Иван IV) слишком мал для княжения. В такой ситуации различные группировки, находящиеся в окружении великокняжеских персон, борются за влияние (регентство) на наследника. На Руси XVI века главным богатством была земля, и чем больше земельная собственность, тем выше положение феодала. Одним из наиболее крупных земельных собственников была церковь, помимо прочего, она была выразителем идеологии государства, вся жизнь православного русского общества была подчинена церковным канонам, а, следовательно, правящим лицам приходилось считаться с мнением церкви, но на практике боярские группировки принуждали иерархов принять свою сторону.
Это и объясняет активное участие церковных иерархов в политической борьбе
30-х – 40-х гг.

Митрополитом всея Руси в 1533 году был Даниил. В завещании Василий III упоминает, что княжение оставляет Ивану Васильевичу, а Елене Глинской и митрополиту Даниилу «подъ сыномъ своимъ государство держати до возмужаниа сына своего»[46]. А.В. Карташев считает, что, по завещанию Василия
III, он был назначен главой боярской думы[47]. Митрополит мог бы при таких условиях высоко поднять ослабленный перед этим авторитет церковной власти, но Даниил уже твердо встал на наклонный путь в своих отношениях к государственной власти. При слабости регентши Елены, сила власти осталась за боярской думой и ее группировками. Многие из бояр были противниками митрополита Даниила, что ставило под вопрос занятие им митрополичьей кафедры. Его участие в делах боярской думы носило пассивный, церемониальный характер. Он не мог даже защитить близкого ему человека, благодетеля Иосифо-
Волоколамского монастыря Юрия Ивановича, брата Василия III. Он умер в темнице. После этого правительство привлекло митрополита к участию в
«изведении» другого брата великого князя – Андрея Ивановича Старицкого.
Впоследствии он разделил участь Юрия[48]. Заняв положение покорного слуги политических интересов правительства, митрополит оказался бессильным защищать интересы церкви и иерархии. Положение митрополита Даниила становилось шатким и еще более ухудшилось со смертью 3 апреля 1538 г. великой княгини Елены Глинской. «Въ лето 7046, апреля 3, въ среду пятые недели [святаго К.] поста, въ 2 часа дни, преставися благовернаго великого князя Василиа Ивановича благоверная великаа княгини Елена, княже Васильева дщи Лвовича Глинкого…»[49].

Регентство над восьмилетним Иваном Васильевичем было передано в руки боярской думы, в которой тотчас разгорелась партийная борьба за преобладание. Сначала возобладал над всеми князь Василий Васильевич
Шуйский, но вскоре он нашел себе соперника в лице Ивана Федоровича
Бельского, сторону этой группировки занял митрополит. Выбор оказался неудачным. Василий Шуйский «одолел» Бельского и заключил его в тюрьму.
Следующим должен был стать митрополит, но Василий Шуйский умер, передав власть брату Ивану. Этот же бесцеремонно согнал Даниила, как своего политического врага, с митрополичьей кафедры 2 февраля 1539 г. и сослал в
Иосифо-Волоколамский монастырь, где от него была вытребована подневольная отреченная грамота[50]. «Въ лето 7047. Бысть вражда межъ бояръ князя
Василиа да князя Ивана Васильевичевъ Шуйскихъ съ княземъ съ Иваномъ съ
Федоровичемъ Белскымъ, и въ той ихъ брани повелеша Шуйские и иные бояре убити великого князя диака Феодора Мишурина. Того же месяца преставися князь Василей Васильевичь Шуйской. Тое же зимы, февраля,сведенъ съ митрополии Данилъ митрополитъ боариномъ княземъ Иваномъ Васильевичемъ
Шуйскимъ и его съветники»[51].

По инициативе Шуйского следующим митрополитом стал Иосаф. «Тое же зимы
[7047 г.] избранъ бысть на митрополию Сергеева монастыря игуменъ Иасафъ
Скрипицынъ, и поставленъ и съвершенъ февраля 6»[52]. Но он правил русской церковью около трех лет. По инициативе Шуйского следующим митрополитом стал
Иосаф. Иосаф, очевидно, счел более достойным правителем заключенного в тюрьме Бельского и ходатайствовал перед государем о его освобождении.
Бельский был освобожден и вместе с митрополитом приблизился к кормилу правления. Партия Шуйских немедленно организовала заговор, и в ночь на 3 января 1542 года подняла в Кремле тревогу, во время которой схвачен был
Бельский и отправлен в ссылку. Митрополит, выгнанный из своих покоев градом камней, бежал в княжеские палаты, но, не найдя спасения и там, удалился в
Троицкое подворье, где был взят и сослан в заточение в Кирилло-Белозерский монастырь[53].

Спустя два месяца после изгнания Шуйским Иосафа, в 1543 г., все та же группировка пригласила архиепископа Макария на митрополию, надеясь видеть в нем, как в пастыре дружественного им Новгорода, своего приверженца. Но сам
Макарий не был обольщен предстоявшей ему ролью. Такое поведение понятно, так как два предшествующие митрополита были насильственно свергнуты, и положение митрополита среди борьбы правительственных партий становилось тяжелым и угрожаемым. Заняв митрополичий престол, Макарий повел политику благоразумной уклончивости от участия в правительственных делах. Однако при всей уклончивости митрополит Макарий последовательно держался одной политики: всячески служил интересам развития самодержавной власти великого князя. Он не оправдал в этом отношении надежд Шуйских[54]. Макарий хорошо понимал, что владычество бояр скоро закончится, и старался держаться на нейтральной высоте архипастырского предстательства перед государем за всех гонимых и обиженных. Разрыв митрополита с боярами обнаружился в первый же год его правления. Когда Шуйские и их единомышленники напали в самом дворце на любимца великого князя боярина Воронцова и начали над ним физическую расправу, митрополит по просьбе великого князя явился усмирять временщиков и заступился за страдающего, несмотря на то, что бушующие бояре толкали его самого. В конце 1543 г. враги Шуйских добились их свержения. Среди немалочисленных опал и гонений этого периода Макарий выступал заступником обиженных, и государь внимал его ходатайствам[55]. Казалось, что митрополит мог бы при таком авторитете благотворным образом повлиять на Ивана
Васильевича. Но, видимо, он опасался, что пока продолжается боярская регентура, до тех пор вмешательство в дворцовую жизнь будет всегда грозить ему трагической судьбой его предшественников. Не вмешиваясь вообще в дело воспитания молодого Ивана IV, Макарий, однако, постарался в благоприятную минуту внушить ему важнейшую идею в развитии русской государственности и укрепления авторитета православной русской церкви – идею венчания на царство.

Подводя итог, следует отметить, что участие церковных иерархов в политической борьбе боярских группировок носило пассивный характер. Даниил выступал как орудие борьбы Шуйских с противниками. Впоследствии был отлучен от митрополичьей кафедры, т.к. поддержал Бельских. Иосаф был митрополитом недолго, по той же причине, что и Даниил. Лишь Макарию удалось удержать свою позицию невмешательства в политическую борьбу бояр, в результате чего он действительно остался в выигрыше, обретя расположение уже возмужавшего
Ивана Васильевича.

Заключение

Подводя итог, следует еще раз отметить, что церковь в XVI веке была одним из наиболее крупных землевладельцев, из чего вытекают причины всех взаимоотношений между светской властью и духовной.

Церковь настойчиво добивалась руководящего влияния на государственные дела. Но великие князья преследовали свои собственные интересы, которые далеко не всегда совпадали с интересами церкви. В условиях, когда последняя владела колоссальными земельными богатствами, вполне естественно стремление князей разрешать земельные трудности за ее счет и тем самым подрывать основу ее притязаний на самостоятельное положение в государстве.

Противоречия между светской и духовной властью отчетливо проявились во время княжения Ивана III. Он хотел иметь в лице церкви послушное орудие своей политики, чего в принципе добивались все великие князья, именно поэтому им нужна была церковь как союзник - сильная, но покорная.

Сложности внутриполитической обстановки вынудили великокняжескую власть пойти на уступки церкви, однако при сохранении своего главенствующего положения. В свою очередь, церковь нуждалась в поддержке со стороны государственной власти в борьбе с еретиками, что обусловило союз между ними. Одна из попыток урегулировать взаимоотношения между церковью и государством была сделана на Стоглавом соборе 1551 г., на котором иосифлянам удалось отстоять огромные земельные богатства от секуляризационных устремлений Ивана Грозного, однако по приговору царя церковь некоторых земель лишилась.

В русском православном государстве, где церковные каноны пронизывали всю жизнь общества, церковь могла быть единственным (и она была им) идеологом нового централизованного государства. XVI век – время поиска новых концепций: создается «Сказание о князьях Владимирских», разрабатывается идея «Москва – третий Рим», появляется новый титул «царь». Молодое государство стремится заявить о себе на международной политической арене.
Однако не стоит заблуждаться, что при разработке новой идеологии церковные иерархи исходили из желания возвышения великокняжеской власти, впоследствии и царской. Логично, что властью государь наделялся от Бога и был словно его помазанником. Но это также означает ответственность перед Богом за свои действия - политические и в отношении церкви, в результате чего становится ясно, что при разработке новых концепций церковнослужители исходили из повышения статуса церкви и ее влияния.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: рефераты по политологии, контрольная по алгебре.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки