Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Совет избирается на год и заседает в четыре очереди, очередность же определяется жребием. Никто не может быть избран в Совет дважды, пока в должности советника не побывают все граждане соответствующего возраста из числа Пяти тысяч. Жеребьевкой Совета заведуют девять архонтов, а подсчет голосов производит специальная счетная комиссия из пяти человек, выбранных по жребию из состава Совета, а из этих пяти жребием же каждый день выбирается один, несущий функции председателя Совета - он ставит вопросы на голосование. Эти же пять человек распределяют, также по жребию, очередь лиц, желающих получить аудиенцию у Совета. Заседания проводятся каждые пять дней, при необходимости могут проводиться расширенные заседания, на которые каждый член Совета может приводить любых лиц из числа граждан соответствующего возраста, в том количестве, которое сочтет нужным (правда, ничего не сказано о том, могут ли они участвовать в голосовании (что, впрочем, маловероятно) или только в обсуждении). При установлении очередности в рассмотрении Советом дел преимущество имеют, в первую очередь, вопросы религии, во-вторых, посольства; военные же дела обсуждаются вне очереди.

Такова конституция, по которой надлежало жить в будущем, на настоящее же время, возможно, до конца войны, устанавливался следующий порядок: вся власть переходит в руки Совета четырехсот, он назначает всех должностных лиц, принимает у них отчет и издает законы, однако изменять конституцию Совет не имеет права. Относительно стратегов ситуация не вполне понятна: на первое время они выбираются из всех Пяти тысяч - то есть, по-видимому, путем голосования, как это делалось в Афинах прежде, но после того как Совет четырехсот примет полномочия в управлении государством, он, проведя смотр полноправных граждан, должен выбрать 10 человек сроком на один год, пользующихся неограниченными полномочиями, а также секретаря к ним. Эта коллегия, в случае необходимости, обсуждает дела совместно с Советом. Иногда в коллегии десяти видят некий отдельный институт, отличный от стратегии, но в таком случае функции этих autokratores должны быть очень велики, и при этом о них ничего не говорится в конституции, ничего об этой магистратуре мы не знаем и из других источников. Эти десять, по Аристотелю, выбираются на смотре граждан, носящих полное вооружение, что указывает на военный характер данной магистратуры, причем об этом говорится в контексте вопроса об избрании стратегов. Сразу затем Аристотель пишет, что "в дальнейшем избрание должен производить Совет согласно с вышеизложенным", то есть с постоянной конституцией, в которой ничего не говорится об избрании коллегии Десяти с экстраординарными полномочиями, зато сказано о том, как должны избираться стратеги. Поэтому мы полагаем, что под десятью autokratores следует понимать все-таки стратегов. Особо оговаривается, что никакие должности, за исключением членов Совета и стратегов, не могут заниматься одними и теми же лицами. Совет четырехсот избирается по филам, по 40 человек от каждой, из предварительно намеченных кандидатов в возрасте свыше 30 лет, причем следует заметить, что срок, на который избирается Совет, в отличие от стратегии, не оговаривается.

Следует отметить, что несмотря на то, что сторонники олигархии декларировали свою приверженность "строю отцов" и преемственность нового порядка с конституцией Солона, вопрос об Ареопаге и возможности восстановления его полномочий, как это требовалось бы в случае возвращения к солоновскому строю, был обойден в обоих конституционных проектах. Конечно лидеры олигархов не могли передать рычаги власти в руки государственному органу, к которому сами не принадлежали. Их целью было создание Совета четырехсот, который бы реально управлял государством, и потому они акцентировали внимание на его существовании при Солоне, значение же Ареопага замалчивалось.

"Постоянная" конституция была менее олигархична по своей природе. В.П.Бузескул полагает, что Совет, согласно ей, должен быть гораздо более многочисленным - около 1000 человек. Он должен сменяться каждый год. Ощущается стремление как можно более тесно связать Совет с должностными лицами, а также просматривается большая забота о финансах. Вообще, проект "постоянной" конституции выглядит слишком серьезным, чтобы быть простой уловкой для использования в своих целях умеренной части сторонников олигархии. Хотя принятие одновременно двух конституционных проектов несло, конечно, и функции компромисса между умеренными и крайними олигархами. Проект "постоянной" конституции включал в себя изменения настолько радикальные, что не мог быть принят немедленно. Для этого лучше подходила "временная" конституция, более связанная с существующими государственными институтами.

Умеренные предполагали сформировать лояльный Совет, обладающий решающим правом голоса во всех важных вопросах. Практически, Совет, заседающий, при необходимости, в расширенном составе, заменял собой народное собрание. Этот орган должен был быть регулярно сменяемым и реально объединять всех полноправных граждан. Целью же экстремистов было создание института власти, обладающего реальным суверенитетом, не несущего ответственности перед лицом остального гражданского коллектива, который остается на втором плане, и, к тому же, избираемого на неограниченный срок.

Согласно Аристотелю, оба проекта, предложенные коллегией ста номофетов, были приняты народным собранием. Из Фукидида мы узнаем, что старый Совет пятисот был разогнан также в день народного собрания, после того как граждан, не причастных к заговору, распустили по домам. Это значит, что после собрания в Колоне состоялось по крайней мере еще одно народное собрание, состоявшееся внутри городских стен, очевидно, в своем обычном месте - на Пниксе. Аристотель дает нам датировку роспуска старого Совета: по его сведениям, Совет пятисот был распущен 14 фаргелиона, а Совет четырехсот приступил к исполнению своих обязанностей 22 фаргелиона, то есть через 8 дней. Фукидид описывает произошедшее следующим образом: после того как граждан, не посвященных в заговор, распустили по домам, заговорщики, а также приведенные Писандром в Афины 300 воинов из числа андросцев, тенийцев и каристян, а также некоторое число афинских колонистов с Эгины заняли ключевые точки в городе. Когда они стали на свои позиции, Четыреста, имея под одеждой кинжалы, явились в здание Совета. Их сопровождало 120 молодых воинов - членов гетерий. Войдя, Четыреста потребовали, чтобы заседавшие там члены старого, избранного по жребию Совета покинули помещение, что те и выполнили беспрекословно, причем на выходе выплачивалось жалование за оставшийся им до конца срока магистратуры месяц. Аристотель умалчивает об этих подробностях, из Фукидида же складывается мнение, что Четыреста вступили в должность сразу после избрания. Возможно, для примирения этих версий следует принять гипотезу, согласно которой старому Совету было предложено разойтись, но он медлил, и его разогнали спустя 8 дней.

Так спустя около ста лет после изгнания тиранов в Афинах установилась олигархия. "Когда был введен этот государственный строй, Пять тысяч были избраны только для виду, на самом же деле правили государством, войдя в здание Совета, Четыреста вместе с десятью лицами, облеченными неограниченными полномочиями". Это временное правительство приняло форму крайней олигархии и соединило в себе две основные олигархические черты: суверенитет Совета и исключительную магистратуру с абсолютной властью, то есть коллегию десяти стратегов, избираемых, впрочем, также Советом. Совет не имел права изменять конституцию, выработанную законодательной комиссией и принятую народным собранием, - таким образом, это было, в известном смысле, правление согласно закону, однако в остальных вопросах его власть была неограниченной. Совет назначал магистратов, принимал у них отчет, распоряжался финансами, судебная власть также, вероятно, была поделена между Советом и стратегами, во всяком случае, у нас нет упоминаний о судах, относящихся к этому времени. Стратеги избирались из числа лидеров олигархии. Такими были, например, Ферамен, Аристарх и Алексикл. Возможно, что пятью проэдрами, о которых говорит Фукидид, стали основные лидеры переворота: за это говорит как важность этой должности на начальном этапе переворота, так и то, что Фукидид называет имена лидеров олигархии сразу после упоминания о пяти проэдрах. Тогда можно предположить, что ими были Писандр, Антифонт, Фриних, Ферамен и, возможно, Аристарх. Во всяком случае, Фукидид называет Антифонта, Фриниха, Ферамена и Писандра как руководителей переворота, те же имена, за исключением Фриниха, называет и Аристотель, а позже Фукидид перечисляет наиболее реакционных лидеров олигархии - Писандра, Антифонта, Фриниха и Аристарха.

Коллегия девяти архонтов, очевидно, сохранялась во время правления Четырехсот, продолжавшегося около четырех месяцев. Из Аристотеля мы знаем, что олигархи пришли к власти в архонтство Каллия. По-видимому, Каллий оставался архонтом до конца года, а затем эпонимом стал Мнесилох - ставленник олигархов (вероятно, он входил затем в число Тридцати тиранов), остававшийся в этом качестве более двух месяцев, однако после свержения Четырехсот он был заменен Феопомпом, который занимал пост архонта-эпонима остальные 10 месяцев.

Что касается корпуса Пяти тысяч, то вопрос о его существовании достаточно сложен. С одной стороны, Аристотель упоминает о них так, как если бы они реально существовали, с другой стороны, согласно Фукидиду, не делалось попытки опубликовать список Пяти тысяч практически до самого момента свержения режима Четырехсот. В.П.Бузескул высказывает мнение, что список Пяти тысяч мог существовать на самом деле, однако после прихода к власти Совета четырехсот они были оттеснены на второй план и более не принимали активного участия в государственных делах. На это как будто бы указывает сообщение Аристотеля о том, что Пять тысяч были избраны только на словах, - но все-таки были избраны, на что есть некоторые указания и у Фукидида. Однако эти места у Фукидида описывают попытку Четырехсот договориться с войском на Самосе, и заверения посланцев олигархии в том, что "участников переворота, которые управляют городом, <...> было пять тысяч, а не только четыреста", и что "новый порядок предусматривает участие всех граждан поочередно в правлении Пяти тысяч", означают лишь то, что олигархи очень желали, чтобы флот поверил, что все обстоит действительно так. Скорее, существование Пяти тысяч было мистификацией, при помощи которой экстремисты старались выиграть время, необходимое им для переговоров со Спартой.

Фукидид отлично описывает ситуацию, говоря: "Четыреста вообще не желали выбирать Пять тысяч и вместе с тем показывать, что выборов не будет. Ведь участие столь многочисленного собрания в управлении государством было бы, конечно, в их глазах не чем иным, как настоящей демократией". Постулировав конституцией существование Пяти тысяч, Четыреста, имевшие право по своему усмотрению обнародовать список гражданского коллектива и созвать народное собрание, были гарантированы от нежелательного вмешательства в свои дела. На наш взгляд, заслуживает внимания точка зрения, согласно которой число 5000 было принято как фиктивное обозначение всех способных исполнять гражданские обязанности, то есть обладающих достаточным имущественным цензом. Ее подтверждает сообщение Лисия о том, что после публикации списка полноправных граждан в нем оказалось девять, а не пять тысяч имен, - вероятно, всех людей, кто потенциально мог претендовать на полные гражданские права, хотя, конечно, из них впоследствии могло быть выбрано 5000 наиболее достойных. Впрочем, этого, вероятнее всего так и не произошло. Скорее, Пять тысяч так и остались фикцией, маской, под которой скрывали свои истинные намерения как экстремисты, так и те силы в Афинах, которые желали свержения Четырехсот.

Итак, олигархический переворот в Афинах произошел успешно, однако это было лишь половиной дела - на Самосе также нужно было во что бы то ни стало установить олигархический строй. Летом 412 г. демос на Самосе восстал против местной землевладельческой верхушки. При поддержке экипажей трех афинских кораблей демократы одержали победу, убив двести сторонников аристократической партии, изгнав около четырехсот и лишив аристократов гражданских прав. Был также произведен передел собственности. Вследствие всего этого афиняне вернули Самосу политическую автономию, потерянную им после восстания 440 г.

Теперь аристократы решили вернуть себе утраченное положение. Схема переворота была в целом такой же, как и в Афинах: в свое время войско на Самосе согласилось с планами Алкивиада и Писандра, выразив готовность поступиться демократией ради мира с Персией и надежды на благоприятный исход войны, также как затем и народное собрание в Афинах. Возвратившись на Самос после своего посольства в Афины, Писандр организовал группу заговорщиков - около трехсот человек из числа местных жителей, которым надлежало стать ядром и основной ударной силой переворота. Они, как и их коллеги в Афинах, начали кампанию террора против лидеров демократии. Эти заговорщики действовали совместно с некоторыми афинскими офицерами из числа сторонников олигархии. Так, по сообщению Фукидида, бывший афинский демагог Гипербол, изгнанный остракизмом 6 лет назад, был убит именно афинянами во главе со стратегом Хармином. Интересно также замечание, что это убийство было произведено с целью связать заговорщиков общим залогом верности. За кампанией террора должен был последовать насильственный захват власти в городе, так как при наличии афинского флота добиться этого законным путем не представлялось возможным. Вероятно, переворот должен был произойти тогда, когда афинских кораблей не будет в гавани. В случае удачного исхода дела как в Афинах, так и на Самосе, и принимая во внимание большое количество сторонников олигархии среди руководства флота, Писандр и другие заговорщики могли рассчитывать на то, что моряки вынуждены будут признать власть нового правительства.

Однако политическая обстановка на Самосе была совсем иной, чем в Афинах. Именно там были сосредоточены основные силы демократов, имевшие к тому же сильных лидеров, таких как Фрасибул и Фрасилл (один из которых был триерархом, а другой - гоплитом), а также Херей, сын Архестрата. Леонт и Диомедонт - стратеги, возглавлявшие флот, которые были назначены на место отстраненных от должности Фриниха и Скиронида также сочувствовали демократии, во всяком случае больше, чем лаконофильскому олигархическому движению. Как только пошли слухи о готовящемся олигархическом перевороте, сторонники демократии начали яростную пропаганду в войске. Леонт и Диомедонт всякий раз, когда эскадра выходила в море, оставляли в гавани несколько кораблей. Поэтому, когда триста самосских заговорщиков все-таки отважились на попытку вооруженного переворота, она была пресечена объединенными силами местной народной партии и афинян, причем особо отличился экипаж "Паралии", одного их двух афинских государственных кораблей, состоявший полностью из афинских граждан - сторонников демократии.

Около тридцати заговорщиков погибло в схватке, трое руководителей переворота были изгнаны, однако остальные получили прощение. Столь мягкое решение делает честь демократам и, в то же время, указывает на то, что, в отличие от момента демократического восстания 412 г., политические страсти на Самосе не были сильно накалены, и попытка государственного переворота носила искусственный, чисто заговорщицкий характер. Фукидид ничего не говорит о действиях сторонников олигархии из числа афинян, вероятно, они не принимали участия в попытке переворота; возможно, он был задуман как чисто самосское дело.

Сразу после этих событий Херей отправился на "Паралии" в Афины, чтобы сообщить о произошедшем, но там у власти уже стояли Четыреста, поэтому как только корабль вошел в Пирей, несколько членов экипажа были арестованы, а остальные переведены на другое военное судно, которое должно было нести сторожевую службу у Эвбеи. Херею, однако, удалось скрыться. Вернувшись на Самос, он сообщил новости из Афин, расписав положение в самых мрачных красках, так что возмущенные моряки и воины едва не устроили избиение всех подозревавшихся в симпатиях к олигархам. Лишь с большим трудом войско удалось удержать от междоусобия, особенно пагубного перед лицом стоявшего в Милете неприятеля. Фрасибул и Фрасилл использовали возникшее негодование, чтобы гарантировать господство демократов во флоте. Все служившие там, и особенно сочувствующие олигархии, а также все граждане Самоса, способные носить оружие, должны были дать клятву быть верными демократии, продолжать войну со Спартой и не вступать ни в какие переговоры с правительством Четырехсот. Все находившиеся под подозрением стратеги и триерархи были смещены, а на их место избраны новые. Среди новоизбранных находились Фрасибул и Фрасилл.

Неизвестно, был ли Фрасилл раньше в дружественных отношениях с Алкивиадом, но именно он взял на себя задачу добиться его возвращения и сумел убедить флот в необходимости этого шага. После того как Фрасилл лично отправился за Алкивиадом ко двору Тиссаферна и доставил его на Самос, тот также был избран стратегом.

Алкивиад вновь, как и прежде, обещал доставить афинянам дружбу Тиссаферна и его денежную поддержку. Перестав быть просто частным лицом, он повел тонкую игру, о которой очень хорошо сказал Фукидид: "Алкивиад сумел устрашить Тиссаферна афинянами, а афинян - Тиссаферном". Впрочем, их цели на данном этапе совпадали: Алкивиад стремился привлечь Тиссаферна на свою сторону, или хотя бы добиться, чтобы он перестал помогать Спарте, а Тиссаферн хотел максимально затянуть войну, с тем чтобы афиняне и спартанцы как можно больше ослабили друг друга. Поэтому он сократил денежную помощь пелопоннесскому войску и вернул финикийскую эскадру из 147 кораблей, шедшую на соединение с флотом в Милете. Алкивиад же не преминул поставить все это себе в заслугу и тем укрепить свое положение у афинян.

Между тем, дела Четырехсот складывались не лучшим образом. Сразу после своего прихода к власти они отправили два посольства - одно в Декелею, к спартанскому царю Агису, а другое на Самос. Фукидид подробно рассказывает о ходе переговоров со Спартой, однако не называет выдвигавшихся условий, зато их называет Аристотель, в целом, повествующий о тех событиях крайне скупо. Четыреста рассчитывали заключить мир на условиях status quo - следует помнить, что проливы тогда еще находились в руках афинян. Однако Агис не верил в окончательный отказ афинян от демократии и при этом надеялся, что в условиях гражданской смуты он сумеет одержать легкую победу, вынудив противников принять все его условия, или даже захватив Длинные стены с налета. Поэтому он вызвал подкрепление и с войском подступил к Афинам, однако стены тщательно охранялись и взять их не представлялось возможным, пелопоннесское войско понесло потери от вылазки афинских всадников, и Агис счел за лучшее вернуться в Декелею. После этой неудачи Агис стал более сговорчивым и согласился пропустить афинское посольство в Лакедемон. Послы во главе с Антифонтом и Фринихом не смогли, однако, добиться от Спарты хоть сколько-нибудь приемлемых условий. Из Аристотеля мы знаем, что лакедемоняне потребовали, "чтобы афиняне отказались от владычества на море", то есть, по-видимому, распустили морской союз.

Посольство на Самос также не имело успеха. Узнав о подавлении олигархического переворота и антиолигархических настроениях в войске, послы решили задержаться на Делосе. Они прибыли на Самос уже после возвращения Алкивиада. Попытка привлечь войско на сторону Четырехсот, убеждая его, что в Афинах под давлением необходимости установлена умеренная олигархия, не удалось. Наоборот, воины, придя в ярость, хотели расправиться с послами и немедленно выступить в поход на Пирей, и только Алкивиаду, благодаря его огромному влиянию, удалось удержать войско от этих опрометчивых шагов, ведь нападение флота на Афины означало потерю Ионии и Геллеспонта. Кроме того, уничтожение олигархии Четырехсот подобным способом подразумевало восстановление крайней демократии, что никак не могло понравиться Алкивиаду. Его больше устраивало примирение партий и поиск компромиссного решения, которое могло бы выразиться в форме умеренно олигархического государственного устройства. Именно к этому и сводились его предложения: он был согласен с существованием Пяти тысяч, то есть с идеей ограничения гражданского коллектива лицами зевгитского ценза, а также с отменой системы государственных выплат, но при условии устранения Четырехсот и восстановления прежнего Совета пятисот. В этом случае он, Алкивиад, становился посредником между враждующими партиями, общенародным лидером, поддерживающим, благодаря своему авторитету, единство в государстве, спасителем отечества - в общем, занял бы то положение, которое занимал некогда Перикл, что не могло, конечно, быть для него самоцелью, но открывало много новых возможностей для его честолюбивых замыслов.

Позиция флота сделала положение олигархов отчаянным: они не могли заключить договор со Спартой без гарантии, что он будет принят на Самосе, с другой стороны, моряки могли легко перекрыть снабжение Афин продовольствием. Режим Четырехсот с его террором и тираническими замашками не вызывал любви у большинства афинских граждан, согласившихся терпеть его лишь в надежде на скорый мир, которая в сложившихся обстоятельствах становилась все более иллюзорной.

Результат переговоров с Алкивиадом привел к расколу в олигархическом лагере и даже среди самих Четырехсот. Фракцию умеренных, стоявших за установление строя Пяти тысяч не на словах, а на деле, возглавили таксиарх Аристократ и стратег Ферамен. К числу их сторонников принадлежал член Совета четырехсот Поллистрат и ряд других видных представителей олигархического лагеря. Лисий в пассаже, посвященном очернению Ферамена, говорит, что Ферамен, как и его отец Гагнон, был абсолютно лоялен по отношению к крайней олигархии до тех пор, пока ее положение не оказалось шатким в связи с событиями на Самосе. Это, а также то, что он оказался оттертым на второй план Писандром и другими, заставило его присоединиться к Аристократу. Взгляд на шаткость олигархии Четырехсот как на основной побудительный мотив лидеров фракции умеренных высказывает и Фукидид. Однако Диодор Сицилийский называет в качестве лидера умеренных только Ферамена и говорит, что он был единственным в Афинах, кто защищал возвращение Алкавиада. Аристократ, сын Скеллия, происходил из семьи, которая если и не принадлежала точно к родовой аристократии, то была известна в Афинах на протяжении нескольких поколений. Впервые он появляется как один из тех, кто давал клятву при заключении Никиева мира. Аристократ был стратегом уже в 413/12 г. В отличие от Ферамена, Аристократ сохранил пост стратега после возвращения в Афины Алкивиада. Это указывает на то, что он был связан с обстоятельствами олигархического переворота меньше, чем Ферамен. Позже Аристократ был казнен в числе других стратегов, обвиненных Фераменом после битвы при Аргинуссах.

Недовольные начали собираться на сходки и резко критиковать правительство, не без основания опасаясь, что оно может предать интересы государства ради сохранения власти. Действительно, в сложившихся обстоятельствах у экстремистов был единственный шанс удержаться - капитулировать перед Спартой. Однако рассчитывать, что основная масса граждан согласится на мир любой ценой, было нельзя. Поэтому сразу после возвращения посольства с Самоса, но еще до отправления Антифонта и Фриниха в Спарту началось строительство укрепления на Ээтионейской косе - выступающем в море молу Пирея, вдоль которого проходил ведущий в гавань фарватер. Новое укрепление смыкалось со старой стеной у одной из двух башен, запиравших вход в порт, и захватывало продовольственный склад, выстроенный еще Периклом, куда поступало все привозное зерно. Укрепление было устроено так, что небольшое количество засевших там воинов могло контролировать вход в гавань Пирея. Таким образом, экстремисты создавали себе цитадель, которую, в отличие от Акрополя, можно было оборонять сколь угодно долго, имея располагающих флотом союзников. Официально новое укрепление должно было преграждать вход в Пирей в случае нападения самосской эскадры, но (во всяком случае, по утверждению Ферамена) оно было предназначено для того, чтобы иметь возможность в любой момент впустить пелопоннесский флот.

Экстремистов возглавляли Фриних, Писандр, Антифонт и Аристарх, которого Фукидид называет самым отъявленным врагом демократии. По Ксенофонту, ответственными за строительство укрепления на Ээтионейской косе были стратеги Аристарх, Меланфий и Аристотель. Видимо, они действительно руководили строительством, в то время как Фриних и Антифонт находились с посольством в Спарте.

Пока шли переговоры, Ферамен и его группировка вели агитационную работу, настраивая горожан против Четырехсот и обвиняя их в намерении предать родину. Здесь против олигархов впервые обратилось их собственное оружие - политический заговор. Из Фукидида мы знаем об узком круге заговорщиков, тайно собиравшихся в частных домах. Их поддерживали многие гоплиты, а также периполы - воины пограничной охраны, среди которых, по-видимому, было немало наемников. Гермон, начальник стоявшего в Мунихии отряда периполов, был одним из заговорщиков и принимал впоследствии активное участие в свержении Четырехсот. Именно руками периполов было произведено устранение Фриниха, только что вернувшегося из Спарты. Он был заколот на рыночной площади, одному из его убийц удалось скрыться, другой аргосец родом, был схвачен, но даже под пыткой не назвал имен заговорщиков, признав, однако, само существование разветвленного заговора. Никаких мер со стороны правительства, впрочем, принято не было. Скорее всего, для этого не хватило времени. Появление у Эвбеи пелопоннесского флота Агесандрида вызвало мятеж среди гоплитов, строивших укрепление в Пирее. Его возглавил Аристократ, находившийся там со своим отрядом. Они арестовали стратега Алексикла, которого Фукидид считает более других связанным с тайными гетериями. Ферамен, прибывший в Пирей вместе с Аристархом и несколькими всадниками для переговоров, перешел на сторону мятежников. С его благословения гоплиты и толпы жителей Пирея разрушили укрепления на Ээтионее. На следующий день гоплиты приняли решение наступать на город и уже выстроились в боевой порядок у храма Диоскуров (на южной стороне Акрополя), когда к ним пришли для переговоров представителя Четырехсот которые уверяли, что Пять тысяч будут вот-вот назначены, и они сами изберут новый Совет четырехсот из своей среды, а до тех пор просили "не губить город". Положение действительно было крайне опасным: пелопоннесцы действительно могли напасть в любой момент, поэтому было решено в определенный срок назначить народное собрание в театре Диониса, чтобы мирно уладить все споры.

Однако в назначенный день пришли вести о появлении сорока двух пелопоннесских кораблей у Саламина, что заставило граждан немедленно устремиться в Пирей, ожидая неминуемого нападения. Возможно, Агесандрид, командующий спартанским флотом, на самом деле действовал по тайному сговору с Фринихом и Антифонтом, а может быть, он крейсировал близ Афин по собственному решению, выжидая благоприятного момента для нападения. Так или иначе, но Ээтионейское укрепление было уничтожено, и афиняне занимали места на стенах и боевых кораблях, поэтому Агесандрид не рискнул нападать на Афины и направился к Оропу, захваченному незадолго до того беотийцами. Создавшаяся угроза владычеству афинян над Эвбеей заставила их срочно направить флот под командованием стратега Фимохара. Он насчитывал всего 36 кораблей с наспех собранным и плохо обученным экипажем, и практически сразу по прибытии в Эретрию Агесандрид атаковал его и разгромил наголову . Было захвачено 22 афинских корабля, эретрийцы перебили всех афинян, пытавшихся укрыться в городе, за исключением сумевших добраться до афинского укрепления. Вслед за этим вся Эвбея отложилась от афинян.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат на тему деятельность, банковские рефераты.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки