Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

* * *

Наряду с сакрализованным антиповедение можно выделить антиповедение символическое. Так, например, антиповедение исключительно характерно для ритуала наказаний, и оно имеет здесьименно символические функции — постольку наказания были направлены на публичное осмеяние (бесчестье) и в конечном счете на принудительное или разоблачительное приобщение к «кромешному», перевернутому миру, который может осмысляться как потусторонний или же как бесовский; в предельном случае наказаниевоспринимается как символическая смерть5. Знаменательно, чтов Древней Руси наказывали на санях. В «Молении Даниила Заточника» читаем: «Дай мудрому вину, и он премудрее явится; абезумнаго, аще и кнутьем бьешь, развязавъ на санех, не оттьимеши безумия его»; обычай бить преступника на опрокинутых саняхдошел до XIX в. Следует полагать, что положение на сани символизировало именно приобщение к потустороннему миру, т. е. какбы временную смерть: действительно, сани выступали как необходимая принадлежность похоронного обряда, и пребывание на саняхозначало близость смерти6.

Исключительно характерен в этом же смысле образ действияновгородского архиепископа Геннадия по отношению к еретикамв 1490 г.: как свидетельствует Иосиф Волоцкий, Геннадий распорядился посадить их на лошадей задом наперед, «яко да зрятзна западъ и уготованный имъ огнь»7, в перевернутом платье, в острых берестяных шлемах, «яко бесовскыя», с мочальными султанами, в венцах из сена и соломы, с надписями: «Се есть сатанино воинство». Это было не столько осмеяние, сколько разоблачение еретиков — «причисление их к изнаночному, бесовскому миру» (Д. С. Лихачев), причем Геннадий использовал для этого традиционные русские средства, хорошо знакомые зрителям по святочным и другим обрядам8.

Следует иметь в виду вместе с тем, что такого рода наказание отнюдь не сводится к обличению еретиков и вообще к проблемам конфессионального разномыслия. Принудительное переряживание еще относительно недавно применялось в крестьянском быту, когда, например, человека, пойманного на каком-либо грязном деле, показывали народу в вывернутом наизнанку платье, сажали на лошадь задом наперед и т. п.; точно так же парочке, уличенной в прелюбодеянии, взаимно обменивали платье (т. е. на мужчину надевали женское и наоборот) и в таком виде водили их повсем улицам города. Об аналогичном случае сообщал католический миссионер в Москве отец Иоанн Берула в своем донесении от11.1 1701 г., где описывается, как монаха, уличенного в прелюбодеянии, переодели (частично) в женское платье: «Один архимандрит захвачен с какою-то женщиной.. .Солдаты взяли его, сняли камилавку, надели на него косынку и повязку его подруги и повели через середину города в тюрьму, причем в народе одни смеялись, а другие издыхали. Такие и подобные им вещи здесь не новость. ..». По существу, это не что иное, как публичное обвинение в бесовстве: обрядить человека — то же, что назвать его «бесом»; действительно, в точности такого же родапереодевание, которое фигурируетв приведенных примерах, характерно для ряженных, сознательнопринимающих бесовский облик.

Замечательно, что Иван Грозный с присущей ему кощунственной перевернутостью поведения таким же образом наказывает православных епископов, как бы представляя их в виде бесов или еретиков. Так, когда в 1570 г. царь прогневался на новгородского архиепископа Пимена Черного, с последнего были торжественно сняты принадлежности его сана и он был наряжен скоморохом: его посадили на белую кобылу, привязав к ней ногами, вручили ему волынку и бубны и в таком виде возили по городу; при этом царь грозил архиепископу, что заставит его водить медведя, как это делают скоморохи. Точно также и при расправе над митрополитом Филиппом Колычевым в 1568 г. Грозный велит сорвать с него святительские одежды и посадить «вола опоко», т. е. задом наперед.

Восприятие наказания как символического (разоблачительного) приобщения к потустороннему миру определяет отношение кпалачам как исполнителям соответствующих обрядов; отсюда понятна ассоциация палачей с колдунами 9 — и тем и другим приписывается антиповедение, и можно думать, что оно действительнобыло для них характерно.

* * *

Наконец, антиповедение присуще юродивым, однако имеет в этом случае принципиально другой, так сказать дидактический, смысл. Соответственно мы можем выделить особый тип дидактического антиповедения.

Характерный пример антиповедения мы находим в Житии юродивого Прокопия Устюжского. Св. Прокопий, по словам агиографа, «хождаше по граду во единой раздранной ветхой ризѣ, и тое сплеча спустя, и во единыхъ сапозѣхъ раздранныхъ ветхихъ и не вподошвенныхъ и почасту ходя по вся нощи ко святымъ божiмъ церквамъ, и моляшеся господеви иного же ничтоже имѣаше у себе, токмо три кочерги в лѣвой руцѣ своей нощаше... и внегдаже убо кочерги святаго простерты главами впрямь, тогда изобилiе велiе того лѣта бываетъ хлѣбу и всяким инымъ земнымъ плодом пространство велiе являюще, а егда кочерги бываютъ непростерты главами вверх, и тогда хлѣбная скудость является i инымъ всякимъ земнымъ плодомъ непространство и скудость велiа бываетъ». Примечательно, что Прокопий носит кочерги в левой руке и приходит к церкви ночью; особенно же знаменательным представляется то обстоятельство, что три кочерги в руке Прокопия Устюжского явно коррелируют с тремя свещами («трикирием»)  в руке архиереяпри архиерейском богослужении (ср. в этой связи соотнесение в пословицах «Богу свечи» и «черту кочерги»). Поведение ПрокопияУстюжского, тем самым, предельно приближается к пародированию церковной службы и не является таковым только в силу тогообстоятельства, что само понятие пародии в принципе неприложимо к характеристике юродивых. Мы видим, что образ действияюродивого внешне может быть неотличим от магического (колдовского) поведения; не случайно юродивых нередко принимали заколдунов, и только впоследствии стали считать их святыми (см., например, Житие Василия Блаженного; подобным же образом и Жанна д'Арк в глазах духовенства вела себя как ведьма).

Поведение юродивого насквозь проникнуто дидактическим содержанием и связано прежде всего с отрицанием грешного мира —мира, где нарушен порядок. Отсюда именно оправданным оказывается антиповедение — обратное, перевернутое поведение одновременно приобщает к потустороннему миру и обличает неправду этого мира (как это характерно и для гностиков, традицию которых,возможно, продолжают юродивые); совершенно так же в распространенной фольклорной легенде ангел, оказавшись на земле, удивляет людей странными поступками — на кабак молится, а в церковь камни бросает, бранит нищего и т. п., причем объясняет свои поступки именно греховностью этого мира. Характеризуясь индивидуальными связями с Господом, юродивый как бы окружен сакральным микропространством, так сказать, плацентой святости; отсюда становится возможным поведение, которое с внешней точки зрения представляется кощунственным, но по существу таковым не является. Именно внутренняя святость юродивого и создает условия для антитетически противоположного внешнего восприятия: то обстоятельство, что юродивый находится в сакральном микропространстве, придает его поведению характер перевернутости для постороннего наблюдателя, находящегося в грешном мире. Иначе говоря, юродивый как бы вынужден вести себя «перевернутым» образом, его поведение оказывается дидактически противопоставленным свойствам этого мира. Характеристики антиповедения переносятся при этом с действующего лица на зрителей, с мира потустороннего на мир посюсторонний: поведение юродивого превращает игру в реальность, демонстрируя нереальный, показной характер внешнего окружения.

* * *

Мы выделяли различные виды антиповедения — сакрализованное, символическое, дидактическое. Как видим, принципиальноразличные причины приводят к внешне аналогичным действиям: разнообразные виды антиповедения совпадают в своих формах, создавая единый комплекс антиповедения как такового. Существенно, что во всех этих случаях антиповедение так или иначе — прямоили косвенно — оказывается обусловленным характером представления о потустороннем мире, а именно восприятием потустороннего мира как мира с перевернутыми связями (по отношению кмиру посюстороннему).

Из приведенных примеров видно, что антиповедение можетиметь как окказиональный, так и внеокказиональный характер.В первом случае оно всецело обусловлено ситуацией и является —так или иначе — элементом того или иного обряда; во втором случае оно определяется прежде всего свойствами того или иного лица, выступающего вообще — вне какой-либо определенной ситуации — как более или менее постоянный носитель антиповедения.Так, например, различие между гаданием и колдовством заключается именно в том, что в одном случае (при гадании) соответствующие действия имеют окказиональный, ситуационно обусловленный характер, тогда как в другом (в случае колдовства) ониопределяются исключительно свойствами действующего лица; приэтом сами действия могут быть одними и теми же и мотивироваться одинаковым образом (в обоих случаях предполагается контакт снечистой силой). Тем самым, при гадании имеет место характерное чередование поведения и антиповедения (иначе говоря, нормативного поведения и сознательного от него отклонения), между темкак антиповедение колдунов может иметь в принципе стабильный, постоянный характер. Подобным же образом антиповедение в похоронном ритуале и в ритуале наказаний имеет окказиональный, обрядовый характер, и вместе с тем оно характеризует поведение могильщиков и палачей, т. е. исполнителей этих обрядов.

Итак, если в одних случаях антиповедение характерно дляопределенного обряда, то в других случаях оно оказывается характерным для определенной социальной группы. Именно так обстоитдело с юродивыми или колдунами, а также с могильщиками и палачами, о которых мы упоминали в предшествующем изложении;при этом в каждом случае была продемонстрирована связь (актуальная или генетическая) поведения с характером представленийо потустороннем мире. Этому общему выводу не противоречит и рассмотрение других социальных групп, характеризующихся антиповедением.

Так, например, эксплицитное антиповедение, имеющее вполнеосознанный характер, присуще скоморохам, что имеет вообще говоря, весьма древние корни и находит глубокие соответствия в символике и ритуальных функциях акробатов древнего мира. Характерно, в частности, что  в Древнем Египте акробаты принимали перевернутое положение — головой вниз — в похоронном ритуале,так же как и в религиозных церемониях: перевернутое положение,по-видимому, символизирует при этом именно приобщение к потустороннему миру. Таким образом, поведение скоморохов генетически связано, можно думать, с сакрализованным антиповедением;традиция антиповедения сохраняется в данном случае при утрате культовых функций. Отсюда объясняется ассоциация скоморохов и колдунов при том, что это, вообще говоря, явления разного порядка. В Киевской Руси скоморошество может в какой-то мере ассоциироваться с византийской придворной культурой и на этом этапе, видимо, еще достаточно отчетливо отличается от языческих игрищ; тем более характерно, что в дальнейшем — с исчезновением язычества — борьба со скоморошеством ведется именно под знаком борьбы с язычеством, т. е. скоморошеству усваивается, в сущности, религиозный смысл10. Таким образом, традиционноеантиповедение скоморохов определяет восприятие их как носителей антихристианского начала, т. е. актуализацию связей со сферой сакрального.

Наконец, антиповедение приписывается и разбойникам, и этообъясняется тем, что разбойники (в особенности разбойничьи атаманы) также определенным образом ассоциировались с колдунами — в них видели именно чародеев, спознавшихся с нечистойсилой 11; генетически это связано, по-видимому, с сакральнымисвойствами золота и богатства в славянском язычестве (ср. этимологическую связь слов бог и богатый}, определяющими представление о магических способах обогащения (ср. такое же в точностиотношение к кладоискателям и к тем, кто занимается «бугрованием». т. е. раскопкой древних курганов)12. Показательно, чтопатриарх Никон запретил исповедовать и причащать разбойников,явно относясь к ним как к колдунам, т. е. разбойники, как и колдуны, обречены были на смерть без покаяния. Несомненно, и самиразбойники находились в кругу тех же представлений, и их образдействий может представлять собой вполне осознанное и нарочитое антиповедение. Так, Степан Разин, демонстративно отказываясь от церковной обрядности, заставлял венчающихся с пляской обходить вокруг дерева, т. е. по существу возрождал соответствующий языческий обряд и, вместе с тем, в «прелестной грамоте» казанским татарам упоминал «бога и пророка», т. е. Аллаха и Магомета; Пугачев входил в церковь в шапке и садился на престол в алтаре. Для типологических аналогий любопытно отметить, что в Западной Европе бунтовщики нередко переодевались в женское платье, как бы демонстрируя тем самым решительный отказ подчиняться существующим порядкам: вообще бунт против порядков этого мира естественно стимулирует и санкционирует  антиповедение, т. е.закономерно облекается в соответствующие формы; существенновместе с тем, что в России поведение разбойников особенно отмечено в религиозном отношении — как поведение кощунственное.Итак, поведение разбойников предстает в некотором смысле как сакрализованное, магическое антиповедение.

Мы видим, что во всех случаях антиповедение так или иначе связано с темой сакрального — постольку, поскольку понятиесакрального определяется, в свою очередь, представлением о потустороннем мире.

Примечания

1 Представление о перевернутости потустороннего мира никоим образом не противоречит представлению о его изоморфности миру посюстороннему: предполагается, что там — все то же, что и здесь; однако состраненной — земной, посюсторонней — точки зрения загробный мир предстает как мир с перевернутыми связями.

2 «Существенно, что загадка часто не предполагает нахождения ответа со стороны непосвященного, и в таких случаях криптографическиезадачи важнее коммуникационных. Характерно, что язык загадок во многих традициях резко отличается от языка других фольклорных жанров вообще и в сторону непонятности, в частности» (В. Н. Топоров).

3 Следует иметь в виду, что и пахота, и посев являются в нормальномслучае специфически мужскими занятиями. В других случаях девицы при «опахивании» несут косы —при том, что и косьба представляет собой мужское занятие. Перевернутость поведения при «опахивании» усугубляется тем, что магический круг, охраняющий селение, проводится против солнца, что этот обряд исполняется ночью или же на заре (как ночь, так и заря воспринимаются вообще как «нечистое» время), что участницы снимают с себя платки и пояса или даже раздеваются догола (при этом простоволосость и беспоясность приписывается облику нечистой силы); наконец, этот обряд может совершаться не с песнями, а в ритуальном молчании, которое представляет собой разновидность речевого антиповедения.

4 Ср. выражение «что вода в решете» или пословицу «дурака учить, что решетом воду носить», где как раз подчеркивается бессмысленность поведения такого рода.

5 Реликты подобного восприятия прослеживаются и в новое время.М. М. Щербатов в «Размышлении о законодательстве вообще» протестует против закона, согласно которому «всякий, достойный смертии... ссылающийся в ссылку, влечет с собою расторжение своего брака, яко граждански мертвого человека»; в основе этого порядка, говорит Щербатов, лежит мысль о том, «что наказанный человек есть граждански мертв, и потому жена его, яко после мертваго вольна становится». Такое положение сохранялось и много позднее.

6 «Сѣдя на санех, помыслих в души своей и похвалих Бога, иже мя сихъ дневъ грѣшнаго допровади», — говорит Владимир Мономах, причем выражение «сѣдя на санех» означает здесь: приближаясь к смерти. Когда Феодосии Печерский почувствовал приближение к смерти, его положили на сани и отнесли в церковь, и именно на санях умирающий игумен произнес свое последнее, напутственное слово; ср. также поговорку «посадить в сани», означающую то же, что «подрезать под корень» или «посадить на мель». Точно так же княгиня Ольга, обрекая древлян на смерть, посадила их в ладью, и это объясняется ритуальной функцией ладьи (наряду с санями) в похоронном обряде: помещение в ладью, как и помещение в сани, символизирует смерть.

Для выяснения роли саней в славянском похоронном обряде существенна этимологическая связь обозначения саней и названия змеи вславянских языках, ср. церковнослав. санъ «змея» и русск. полоз «змея, санный обод». Это отвечает соотнесенности змей с культом мертвых в славянском язычестве (ср., в частности, широко распространенное представление о змеиной природе домового — при том, что домовой ассоциируется с усопшим предком-«родителем»).

7 Характерно при этом представление о Западе как о том, что находится сзади, в неправильном месте и т. п.: Запад выступает здесь как абсолютное, а не относительное понятие и, тем самым, принципиально не зависит от расположения лошади, на которой сидит еретик.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: дипломная работа образец, анализ курсовой работы.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки