Александр Иванович Герцен родился 25 марта (6 апреля по новому стилю) 1812 года в Москве у богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева.

Яковлевы состояли в дальнем родстве с царствующим домом Романовых.

Среди предков Ивана Алексеевича известны бояре, воеводы, а его дед был докладчиком при императрице
Екатерине I.

Матерью ребенка была Генриетта-Вильгельмина-
Луиза Гааг – дочь мелкого чиновника из Штутгарта
(столицы немецкого королевства Вестфалии).Брак их с
Иваном Алексеевичем оформлен не был, и сын их –
Александр официально числился воспитанником
Яковлева под фамилией Герцен(от немецкого слова
Herz - «сердце»). Такое положение было не редким в дворянской среде того времени.

Ребенок рос живым, резвым, не мог и пяти минут усидеть на месте, но не редко бросив игрушки, долго и пристально смотрел на один и тот же предмет, как бы обдумывая что-то. С ранних лет он был не только впечатлительным, но и наблюдательным, хорошо помнил виденное.

Мальчику рано открылось, что такое крепостное право, рано зародилась ненависть к рабству и угнетению. Хотя, в доме Яковлева крепостничество проявлялось не в самых грубых и жестоких формах,
Саша был свидетелем тяжелой жизни крепостных.

Образованием Александра занимался отец и несколько учителей, из которых Саша больше всего запомнил двоих: француза Бушо и Ивана Евдокимовича
Протопопова. Бушо не только учил мальчика языкам, но и рассказывал о революции 1789 года.

Но не один Бушо пробудил у Герцена любовь к свободе, студент-медик Протопопов увидев любознательный ум своего воспитанника заинтересовал его рассказами о русской истории, стал приносить ему запрещенные стихи. Именно Протопопов, преподававший Саше русскую словесность, положил начало развития его литературного дара.

В четырнадцать лет Александр познакомился с сыном дальнего родственника отца Николаем Огаревым.
Саша и Коля сошлись в своих вкусах и пристрастиях: оба были без ума от Пушкина и читали Шиллера.

Однажды гуляя на Воробьевых горах, подростки дали клятву перед простиравшейся внизу Москвой, - бороться до конца своей жизни против тирании, против крепостничества, за освобождение народа, за торжество справедливости и добра.

В 1829 году Александр с Николаем поступают на физико-математический факультет Московского университета. В эти годы революционный центр России переместился из Петербурга в Москву, в Московский университет. Вокруг Герцена и Огарева образуется кружок революционно настроенной молодежи, где читаются запрещенные стихи Пушкина и Полежаева, много говорят о французской революции 1789 года, о философии и о многом другом.

В университетские годы Герцен продолжает научную и литературную деятельность. Еще до поступление в университет в журнал «Вестник естественных наук и медицины» появились его статьи
«О чуме и причинах, производящих оную...» и «О древнем бальзамировании» — рефераты работы французского врача-эпидемиолога Э. Паризе. За ними последовали статьи «О землетрясениях», «0 месте человека в природе», а в 1836 году—интересная, яркая статья о творчестве Гофмана. Подписывается
Герцен — Искандер (арабский вариант имени
Александр). Этот псевдоним он сохранит надолго.

После окончания университета в 1833 году
Герцен по настоянию отца начинает службу в
Кремлевской экспедиция. Никакого интереса к чиновничьей деятельности Александр не проявляет.
Как и большинство людей его круга, служба Герцена не обременяла н давала достаточно времени для самообразования, дружеских встреч и споров.

Герцен в это время все больше думает о литературной деятельности, входит в московские литературные кружки, знакомится с П. Я. Чаадаевым, декабристом М. Ф. Орловым.

Над Герценом и его друзьями сгущались тучи.
Царская жандармерия чувствовала, что дух декабризма не умер, что вольнолюбивая московская молодежь думает, спорит, мечтает совсем не в угодном правительству направлении. Правда, подобрать ключи к герценовскому кружку долго не удавалось: предателей в нем не было. Только летом 1834 года с помощью провокатора жандармам удалось нащупать нити, которые вели к Герцену и его кружку. Начались аресты. 9 июля 1834 года арестовали Огарева, а 21 июля и Герцеа. Огарев был арестован за знакомство с приятелем Соколовского, Соколовский — за то, что сочинил антисамодержавную песню, Герцен — за дружбу с Огаревым.

На допросах Герцен держался стойко и с достоинством, а в камере изучает итальянский язык и читает книги. Здесь он пишет повесть «Легенда» и автобиографический очерк «Первая встреча», в которых, как и в других его ранних литературных опытах, чувствуется влияние романтизма.

14 марта 1835 года после переговоров между шефом жандармов, министром юстиции и Николаем I.
Соколовский - осужден на заключение в Шлиссельбург,
Огарев в Пензенскую, а Герцен в Пермскую губернии.
После недолгого пребывания в Перми, он был переведен в Вятку. Где в 1838 году женился на своей кузине Наталье Александровне Захарьиной.

В июле 1839 года с Герцена был снят полицейский арест и в начале 1840 года он с женой и маленьким сыном Александром вернулся в Москву.
Поселились они на Сивцевом Вражке в доме купленом для них И. А. Яковлевым.

Огарев, Кетчер и многие старые друзья Герцена были В Москве. В доме Герцена и Огарева стал снова небольшой круг друзей.

Однако отец Герцена, не оставивший еще надежды сделать из сына чиновника и обеспечить ему карьеру, выхлопотал, через министра внутренних дел, зачисление сына в канцелярию министерства. Герцену пришлось переехать в Петербург.

Не успел он завести широкого круга знакомых и друзей, как жизнь его в столице была оборвана новой ссылкой. Повод на этот раз был еще более незначительным, чем в первом случае. Герцену было предъявлено обвинение в распространении ложных слухов, порочащих полицию. В июне 1841 года Герцен был вынужден выехать в Новгород, куда был назначен советником Новгородского губернского правления.

Летом 1842 года благодаря хлопотам Огарева
Герцену было разрешено вернуться в Москву, где он был находиться под надзором полиции.

Навсегда оставив государственную службу, обеспеченный материально, Герцен в Москве все время
- посвящает литературным занятиям, беседам и спорам с друзьями и идейными противниками, становится одной из центральных фигур московской общественной жизни.

Герцен внимательно следит за умонастроениями крестьянства, записывает в дневнике о каждом услышанном факте протеста крепостных. В то же время он с болью отмечает, что для настоящей, всенародной борьбы сознательность крестьянства в целом еще недостаточна. Видит Герцен и серьезные перемены в интеллигенции, читательской массе в 40-е годы. В духовной жизни страны все большую роль начинают играть демократы-разночинцы: семинаристы, студенты, мелкие чиновники. У этой социальной силы, все более решительно заявлявшей о себе, кумир — Белинский. И статьи самого Герцена пользуются все большим вниманием у тех, кого он два десятилетия спустя назовет молодыми штурманами будущей бури.

Герцен читает в Москве философские трактаты, книги общественно - экономического содержания, знакомится с работами социалистов: Фурье, Прудона,
Консидерана, Луи Блана. Не оставляет он и литературных занятий: пишет ряд статей на философские темы, в том числе замечательные произведения русского материализма — циклы статей
«Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы», ряд фельетонов, остроумных и едких.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки