Германия во время Первой мировой войны

Еще в 1905—1906 гг. начальник германского генерального штаба А. Шлифен тщательно разработал стратегический план ведения войны, которую он считал неотвратимой. Шлифен исходил из того, что Германии придется вести войну на два фронта. Учитывая, что России для проведения полной мобилизации и начала активных действий потребуется не менее шести недель, Шлифен предлагал за это время разгромить Францию, а затем, объединив практически все силы, повернуть на Восток.

Сконцентрированные на правом фланге (линия Мец — голландская граница) главные силы должны были в ходе операции продвинуться через Люксембург, Бельгию, Южную Голландию и Северную Францию до побережья Ла-Манша, окружить Париж, прижать французскую армию к франко-германской границе и устроить ей Канны XX в.

Задача более слабого левого крыла германской армии (линия Мец — швейцарская граница) состояла в том, чтобы сковать наибольшее число французских частей. Война должна была закончиться молниеносно, поэтому план Шлифена являлся первой в истории концепцией блицкрига. Стратегическую внезапность автор плана намеревался обеспечить нападением на нейтральные Бельгию и Люксембург. Ни высокопоставленного генерала, ни кайзера, ни политических руководителей империи не смущало такое откровенное нарушение международного права. Что же касалось Англии, то Шлифен полагал, что она может выставить только экспедиционный корпус, который не будет иметь большого военного значения.

К 1914 г. новый начальник германского генерального штаба Г. Мольтке, учитывая изменившуюся ситуацию в мире, модифицировал план своего предшественника. Теперь предполагалось сразу бросить одну армию против России и усилить левое крыло немецких войск на Западе, поскольку Мольтке опасался наступления французских частей в Лотарингии.

Кроме того, по новому плану сохранялся нейтралитет Голландии с целью использовать ее как коридор для военно-продовольственного снабжения. Был разработан также план внезапного захвата сильной бельгийской крепости Льеж.

Прямым поводом для начала международного кризиса явились события в боснийской столице Сараево 28 июня 1914 г. В этот день сербский националист убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену. В Вене и Берлине это покушение сочли давно искомым поводом для нанесения удара. Начальник генерального штаба Австро-Венгрии потребовал немедленно объявить войну Сербии. Но венское правительство ставило военное выступление в зависимость прежде всего от позиции Германии, поскольку за спиной Белграда стояла Россия. В сложившейся политической ситуации война против Сербии не могла остаться локальной, а неизбежно должна была перерасти в большую европейскую.

Таким образом, решение вопроса, быть или не быть войне, зависело от позиции Берлина. Вильгельм II еще 30 июня заявил: «Теперь или никогда! С сербами надо разделаться, и притом быстро». Документы свидетельствуют, что в те решающие недели лета 1914 г. умами кайзера, генералитета, правительства и дипломатов владела одна мысль: наступил уникальный момент для начала войны, пока Германия еще имеет военное преимущество. Поэтому Берлин заверил Вену в своей полной и безоговорочной поддержке в ее выступлении против Сербии.

Окончательное решение о начале войны было принято 5—6 июля 1914 г. в Потсдаме. Там кайзер и рейхсканцлер Т. Бетман-Гольвег подтвердили представителям Австро-Венгрии свою решительную поддержку, даже если война против Сербии повлечет за собой вооруженное столкновение Германии с Россией. Впрочем, Вильгельм II считал, что Россия к войне пока не готова и, возможно, останется в стороне.

В те дни в Потсдаме проходили непрерывные совещания о подготовке к войне. Военный министр Э. Фалькенхайн заверил всех, что «армия готова к войне как никогда». Новый мобилизационный план и план стратегического развертывания вступили в силу еще 1 апреля, а в военном министерстве находился заранее подписанный кайзером приказ о мобилизации.

Россия первоначально склонялась к возможному смягчению конфликта, поскольку действительно не была готова к войне. Ее перевооружение должно было завершиться только к 1917 г. Лишь 20 июля во время визита французского президента Р. Пуанкаре в Санкт-Петербург было решено, что в случае войны Россия выступит на стороне Сербии и получит полную поддержку Парижа.

Во всех этих событиях решающую роль играла Англия. Если бы она ясно определила свои действия, то Германия была бы осторожнее. Но британское правительство дистанцировалось от вспыхнувшего конфликта и заняло очень уклончивую позицию, что укрепило Вильгельма II в убеждении, что Великобритания не ввяжется в войну.

23 июля Австрия предъявила сербскому правительству ультиматум, составленный в нарочито оскорбительных тонах. Принятие австрийских требований означало бы фактический отказ Сербии от политической самостоятельности. Однако сербские дипломаты, по настоянию России, где все же опасались войны, сумели дать удовлетворительный ответ на все требования (кроме допущения австрийской полиции к расследованиям антиавстрийской деятельности на территории Сербии). Даже Вильгельм II посчитал, что повода для войны больше не существует. Но в Вене полагали иначе, и 25 июля австрийский посол заявил о разрыве дипломатических отношений и выехал из Белграда. Это было началом прямого конфликта.

28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну, а на следующий день начались бомбардировки Белграда. Россия, которая не желала терять свое влияние на Балканах, объявила частичную мобилизацию. В Берлине все еще надеялись на нейтралитет Англии. Но в этот же день, 29 июля, английский министр иностранных дел Э. Грей заявил немецкому послу, что если в конфликт будут втянуты Германия и Франция, то Лондон выступит на стороне Парижа. До этого момента германская дипломатия энергично провоцировала войну, но теперь она попыталась склонить австрийцев к компромиссу.

Однако такой шаг Бетман-Гольвега не устраивал военных. Начальник генерального штаба Мольтке твердо заявил о необходимости начать вооруженные действия, пока у Германии сохраняется военное преимущество. В самой империи уже более недели проходила скрытая мобилизация. При этом надо иметь в виду, что в Германии сформировались такие военно-технические системы — транспорт, связь, службы мобилизации, развертывания и снабжения армии, — которые в случае приведения их в действие остановить было уже невозможно. Они выходили из-под человеческого контроля и начинали развиваться по своей собственной логике.

29 июля Германия заявила, что если Российская империя не отменит мобилизацию, то ее объявит и кайзеровская империя. Николай II уже был готов отступить, но теперь свое слово сказали русские генералы. 30 июля Россия начала всеобщую мобилизацию, а Германия выставила ей ультиматум с требованием прекратить военные приготовления. Получив отказ, 1 августа Германия объявила России войну. При этом немецкий кайзер и русский царь буквально бомбардировали друг друга телеграммами с просьбами не начинать войну.

Хотя Франция не предпринимала никаких активных действий и даже отвела от границы свои войска, 3 августа Германия объявила войну и ей. В этот же день передовые части немецкой армии вторглись в нейтральные Бельгию и Люксембург. В ответ Великобритания заявила протест и потребовала вывести войска из этих стран. Германия отказалась сделать это, и 4 августа 1914 г. Британская империя объявила ей войну. Таким образом, военный конфликт принял мировой характер.

В жаркие августовские дни 1914 г. Германию охватил невиданный патриотический подъем. Такие же страсти бушевали в Лондоне и Париже, Вене и Санкт-Петербурге. Если еще в июле в Берлине, Кельне, Гамбурге, Мангейме и других немецких индустриальных центрах проходили многотысячные антивоенные демонстрации, то в августе начавшаяся война предстала в глазах подавляющего большинства населения как национальная и оборонительная, как борьба за само существование государства и нации. Сказались плоды многолетней националистической пропаганды. Выступая 4 августа в рейхстаге, Вильгельм II заявил: «Я не знаю больше никаких партий, я знаю только немцев». Этими словами кайзера были провозглашены согласие и установление «гражданского мира».

Среди левых сил первыми этот призыв поддержали лидеры профсоюзов, постановившие прекратить все трудовые конфликты и отказаться от стачек и забастовок. Социал-демократическая фракция рейхстага дружно проголосовала (хотя на предварительном обсуждении К. Либкнехт решительно возражал) за выделение военных кредитов и призвала рабочих отдать все силы укреплению обороны родины.

Установлением «гражданского мира» правительство Т. Бетман-Гольвега стремилось упрочить тыл и добиться необходимого единства всех слоев немецкого общества. Тем не менее в конце 1914 — начале 1915 г. в Германии произошло более 160 стачек. В правящих кругах также не было полного единства.

Неуверенность Бетман-Гольвега в успешном исходе войны заставляла его быть осторожным и воздерживаться от откровенно экспансионистских и агрессивных выступлений. Рейхсканцлер сопротивлялся применению особенно жестоких методов и средств ведения войны, опасаясь, что это увеличит число противников Германии и настроит против нее мировое общественное мнение.

Негодование реакционных сил вызывала также подчеркнутая предупредительность главы правительства по отношению к лидерам социал-демократии, в деятельности которых он с полным основанием видел лучший способ влияния на рабочий класс.

После того как стало очевидно, что война приобретает затяжной характер, перед правительством встала задача перевода всей немецкой экономики на военные рельсы. Рассчитывая по плану А. Шлифена на молниеносный разгром Франции, а затем и России, германское правительство не позаботилось о создании в стране крупных запасов стратегического сырья и товаров, не разработало подробных планов мобилизации промышленности и распределения рабочей силы. Все это пришлось делать уже в условиях военных действий.

В то же время особая структура экономики Германии позволяла сравнительно легко приспособить ее к потребностям войны. Этому способствовали: высокая степень концентрации промышленности, что обеспечивало ее быструю мобилизацию; новейшая техника, позволявшая осваивать новые виды производства; высокая квалификация и дисциплинированность рабочих. Государственный аппарат империи имел хорошие навыки управления хозяйством, так как Пруссия давно обладала значительной государственной собственностью в виде железных дорог, каменноугольных шахт и месторождении селитры. Все это должно было помочь Германии выдержать длительную войну в условиях фактической блокады и недостатка собственных ресурсов.

Ахиллесовой пятой немецкой экономики было отсутствие сырья и нехватка собственного продовольствия. В таких условиях важнейшее значение приобретала торговля с нейтральными странами, от которых Антанта так и не сумела полностью изолировать Германию. Из Швеции она получала железную руду, медь и лес, из Норвегии — никель, из Швейцарии — алюминий, из Дании и Голландии — продовольствие. Хотя Германии практически до конца войны удавалось удерживать на довольно высоком уровне импорт важнейшего сырья и отчасти продовольствия, в стране широкое распространение получили эрзац-продукты (заменители). Были разработаны способы извлечения азота из воздуха и получения искусственного каучука, хлопок заменила обработанная целлюлоза, технические масла стали изготавливать из касторки и рыбьего жира. Таким образом, строгая экономия сырья, ввоз необходимого и выпуск эрзац-продуктов позволили Германии воевать в течение долгих четырех лет.

Война началась по плану А. Шлифена: правое крыло немецкой армии, продвигаясь вперед, должно было охватить левый фланг французской армии. 21 августа 1914 г. у города Шарлеруа были разбиты Пятая французская армия и английский экспедиционный корпус. После этого немецкое командование посчитало, что кампания уже выиграна, и начало нарушать предписания плана Шлифена. Часть войск осталась в Бельгии, два пехотных корпуса и кавалерийская дивизия отправились в Восточную Пруссию.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: пяточные шпори, реферати безкоштовно.



1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки