«Русские» названия порогов у Константина Багрянородного

М. Ю. Брайчевский

Названия Днепровских порогов, приведенные Константином  Багрянородным', пользуются исключительной популярностью в литературе, посвященной Киевской Руси. Пожалуй, ни одно другое сообщение иностранных источников в области начальной истории древнерусского государства не породило столько споров, как отрывок, содержащий описание порогов. Объясняется это тем, что свидетельство Порфирогенета (писатель середины Х в.) послужило краеугольным камнем в обосновании норманнской концепции происхождения Руси и в особенности названия «Русь». По сути, это единственный аргумент норманизма, до сих пор не преодоленный и не развенчанный критикой.

Между тем требование системности в исследовании исторических источников не терпит многозначности интерпретаций. Если концепция норманизма признается несостоятельной, то вся аргументация, на которой она базируется, должна быть пересмотрена, опровергнута или же освещена на источниковедческом уровне, а имеющиеся конкретные факты — получить надлежащее (и убедительное!) истолкование. Поэтому решительно не могут быть приняты в качестве аргумента маловразумительные соображения по поводу того, являются ли «славянские» имена переводом «русских» и который из топонимических рядов является древнейшим.

«Русские» названия порогов занимают и ныне центральное место среди филологических доказательств, которыми оперирует норманизм — в целом, крайне неубедительных (название местности «Рослаген», этноним «руотси», которым финские народы называют шведов; древнерусская антропонимика, среди которой действительно немало скандинавских имен, в частности знаменитые реестры киевских послов в договоре 944 г, или искусственно притянутое название острова Рюген).

В науке уже давно признано, что лингвистическая аргументация норманизма стоит немногого. Термин «Рослаген», как выяснилось, не имеет ни географического, ни, тем более, этнографического содержания и означает артель гребцов4. Финское слово «руотси», которое было одной из козырных карт в норманистской литературе, означает «северный» и, следовательно, в качестве этнонима представляет собою перевод термина «норманны» («северные люди») 5, что к древней Руси никакого отношения не имеет. Бытование скандинавских имен у восточных славян может свидетельствовать только о наличии более или менее тесных связей наших предков с норманнами, но отнюдь не решает вопрос о происхождении как самой Руси, так и ее имени. И только «русские» названия порогов у Порфирогенета еще не имеют сколько-нибудь убедительного антинорманистского истолкования.

Как известно, Константин Багрянородный приводит два ряда имен для обозначения днепровских порогов — «славянские» и «русские». Первые действительно легко объясняются из славянских корней и в смысле языковой природы никогда не вызывали сомнений. Напротив, «русская» терминология не является славянской и в подавляющем большинстве не поддается интерпретации на основе славянского языкового материала.

Норманистам данное сообщение импонировало уже тем, что Порфирогенет не только четко разграничил славян и Русь, но и противопоставил их друг другу. Поскольку никакой иной Руси, кроме славянской или скандинавской, на заре отечественной историографии не признавалось, то дилемность проблемы неизбежно требовала ее решения в пользу одной из противоборствующих альтернатив. Так как славянский вариант исключался условиями задачи, то не оставалось ничего другого, как признать «русские» имена шведскими. На этом базировалась (и базируется ныне) вся историография — в том числе и антинорманистская, адепты которой вынуждены признать скандинавский характер приведенных Константином имен 6.

Однако результаты собственно филологического анализа оказались далеко не столь блестящими, как можно было бы ожидать. Поиски этимологии предпринимались еще во времена Г. 3. Байера и Г. Ф. Миллера, но, естественно, эти ранние попытки имели слишком наивный характер. Гораздо более серьезными были исследования конца XIX в., базировавшиеся на солидной основе сравнительного языкознания. Из их числа особенно выделяется исследование В. Томсена7, чьи этимологии и ныне признаются наиболее убедительными. Более поздние попытки (X. Пиппинга и др.) 8 не приняты наукой и отвергнуты как надуманные и фантастические. Выводы В. Томсена в основном принимаются и в советской литературе.

Неудовлетворительность признанной схемы определяется ее незавершенностью. Часть приведенных Константином Багрянородным названий действительно хорошо объясняется происхождением от скандинавских корней, хотя и с некоторыми (вполне допустимыми) поправками. Другие — истолковываются при помощи серьезных натяжек. Третьи вообще необъяснимы и не находят удовлетворительных этимологий. Дело усложняется тем, что Порфирогенет не только сообщает «русские» и «славянские» названия, но и их значения — то ли в виде греческих переводов, то ли в описательной форме. Сравнение со славянской номенклатурой убеждает в правильности зафиксированной источником семантики: подлинное значение «славянских» имен соответствует  предлагаемым  смысловым эквивалентам. Из этого следует заключить, что и семантика «русской» терминологии требует самого серьезного внимания и что произвольные толкования и сопоставления не могут приниматься всерьез. Это одновременно и упрощает и усложняет дело.

Упрощает, потому что дает в руки исследователя надежный критерий для проверки  принимаемых  этимологий. Усложняет, потому что резко сокращает диапазон сравнительного материала, исключая возможность случайных совпадений и субъективных сопоставлений. Это, в свою очередь, резко повышает степень достоверности результатов лингвистического анализа, основанного на фонетических закономерностях как положительного, так и отрицательного свойства. И в этом смысле норманнская версия оказывается далекой от совершенства, требуя серьезного пересмотра и переоценки.

Решающее значение имеет все более и более утверждающаяся в науке теория южного (кавказско-черноморского или черноморско-азовского) происхождения Руси 9. В том, что норманны никогда «Русью» не назывались, ныне вряд ли могут возникнуть сомнения.

Следовательно, «русский» реально не может означать «скандинавский». И если согласиться с общепринятой (то есть норманнской)   интерпретацией «русских» имен у Порфирогенета, придется признать, что историк, попросту говоря, напутал и назвал «русским» то, что к подлинной Руси никакого отношения не имело. Собственно, на этом и базируется современная антинорманистская платформа, принимаемая советской историографией 10. Теоретически исключить такую возможность нельзя, ибо Константин Багрянородный, как и любой человек, мог ошибаться. Особенно в тех вопросах, о которых он имел весьма приблизительное представление и зависел от своих информаторов, тоже не всегда хорошо информированных. Но прежде чем прийти к такому выводу, следует проверить другие варианты.

Историки XVIII в. стоявшие на антинорманистских позициях, настоятельно подчеркивали значение северопричерноморской этнонимии сарматского времени для постановки и решения проблемы происхождения летописной Руси. Речь идет о таких названиях, как роксоланы, аорсы, росомоны и т. д. Сарматская (то есть иранская) принадлежность по крайней мере первых двух названий ныне не вызывает сомнений. В источниках они зафиксированы уже в начале нашей эры 12. Этническая природа росомонов остается спорной; контекст, в котором они упомянуты (единственный раз) у Иордана 13, позволяет полагать, что имеются в виду восточные славяне. Но источник датируется VI в. н. э., то есть эпохой, когда процесс формирования славянской (Приднепровской) Руси (или «Руси в узком значении слова» 14) уже проявил себя в достаточной степени и мог появиться в иностранных источниках.

К VI в., однако, относится и сообщение псевдо-Захарии о таинственном народе «Рос» 15, в котором историки справедливо видят первое упоминание этнонима «Русь» — «Рос» в его чистом виде. Но речь, конечно, идет не о славянах, а о населении Приазовья, принадлежавшем, скорее всего, к сармато-аланскому этническому массиву. Сближение восточнославянской Руси VI—VII вв. с сарматской Русью более раннего времени представляется исключительно важным моментом в нашей постановке вопроса, вскрывая подлинные корни ставшего общепризнанным названия великого народа и великой державы.

Очевидно, нет необходимости специально доказывать, что название «Русь» не является исконно славянским термином и заимствовано у одного из этнических компонентов, принимавших участие в процессе восточнославянского этногенеза, подобно тому, как название французского народа было дано германцами-франками, а болгарского — тюрками-болгарами.  Но  источником заимствования были, конечно, не норманны в IX—Х вв., а племена Подонья, Приазовья, Северного Кавказа по крайней мере на три столетия раньше — в VI—VII вв.

Обсуждать данную проблему в полном объеме в предлагаемой статье нецелесообразно, поскольку ее разработка еще далека от завершения. Заметим, однако, что материалы, собранные С. П. Толстовым и другими исследователями 16,— разнообразные по характеру и происхождению — заставляют думать, что данная проблема окажется более сложной и многосторонней, чем представлялось  некоторым  авторам. Так, вряд ли заслуживает поддержки гипотеза Д. Т. Березовца, относящего все сведения о Руси, содержащиеся в произведениях восточных (мусульманских) писателей IX—Х вв., к носителям салтовской культуры 17.

Из всего богатого спектра вопросов, непосредственно относящихся к рассматриваемой проблеме, считаем необходимым рассмотреть в первую очередь более подробно лишь один, имеющий для нас особое значение,— гипотезу о готском происхождении Руси.

Эта гипотеза была высказана в конце прошлого века А. С. Будиловичем 18 и активно поддержана В. Г. Васильевским 19, к сожалению, не развившим ее в специальном исследовании 20. С решительной критикой выдвинутой гипотезы выступил Ф. Браун21, аргументация которого, однако, представляется крайне неубедительной 22.

Гипотеза Будиловича-Васильевского базировалась на термине «росоготы» («рейдсготы») — «Reithgothi»,  первая основа которого сопоставлялась с именем «Рос» — «Рус». С точки зрения общей фонетики такое сопоставление вполне закономерно; во всяком случае, оно не уступает «рокс-аланам» («рос-аланам») или «рос-о-монам». Филологические соображения Ф. Брауна основаны на недоразумении: считая готов германцами и выходцами из Скандинавии, он базировался исключительно на германском языковом материале. Между тем такая исходная позиция в настоящее время представляется более чем спорной.

Мы не будем рассматривать сложнейшую проблему готов и их миграции на юг, заметим лишь, что тезис о скандинавской прародине готских племен встречает в последнее время весьма серьезные возражения 23. Но независимо от того, имела ли данная миграция место или нет, нельзя рассматривать причерноморских готов в качестве чистых германцев. Если переселение и было, то масштабы его исключают мысль о преобладании германского этнического элемента в Северном Причерноморье в III—IV вв. Недаром для позднеантичных авторов готы были аборигенами причерноморских степей, а их этноним в источниках выступает синонимом названия «скифы». Очевидно, правильным является существующее в советской литературе мнение, согласно которому готский массив племен представлял собой сложный конгломерат племен, в котором главенствующее положение занимали местные племена, а переселенцы с севера (если они реально существовали) неизбежно должны были в них раствориться уже во втором-третьем поколении.

Этническую основу данного объединения, как сказано, составляло население северопричерноморских степей, известное в греческих источниках как скифы. Речь идет о собственно скифах, а не о других племенных группах, называемых так из-за географической условности. В научной литературе традиционно принято считать скифов иранцами 24, что, однако, не подтвердилось 25. Очевидно, мы имеем дело с особым индоевропейским народом, в языковом отношении имевшим много общего с иранцами, а также с фракийцами, славянами, балтами и даже с индо-ариями, но не тождественным ни с одной из названных семей.

Отнесение скифов к числу иранских народов основывалось на применении ошибочной методики: приняв априори иранскую гипотезу, исследователи искали сравнительный материал для интерпретации скифских глосс и ономастических имен лишь в языках иранской группы. При этом такие ученые как В. И. Абаев 26 и А. А. Белецкий 27 вынуждены были признать, что иранизм подлинно скифской лексики оказывается весьма проблематичным. Иное дело сарматы: их принадлежность к иранской языковой семье вне сомнений.

Этнонимика с основой «рос» является сарматской, то есть иранской. Можно предположить со значительной долей правдоподобия, что загадочные «росо-готы» представляют собой иранский компонент готского объединения, противостоящий собственно готам (скифам). Заметим, что в источниках имеется параллельная форма «готаланы», «аланоготы», «вала (но) готы» и т. д., по-видимому, выступающая в качестве закономерного варианта: аланы также принадлежат к иранской группе племен и этнонимически сопряжены с иранской Русью («роксаланы») 28.

Сказанное определяет принципиально иной подход и к постановке нашей темы, посвященной «русским» названиям Днепровских порогов у Константина Багрянородного. Их объяснение следует искать не в скандинавской, а в иранской филологии29. Действительно, обращение к иранским корням дает результаты, гораздо более убедительные, чем традиционные шведские этимологии. В качестве исходного материала принимаем осетинский язык, признаваемый за реликт сарматских языков (осетины считаются потомками аланов, а аланы составляли одну из наиболее значительных и многочисленных сарматских племенных групп).

Рассмотрим текст Константина Багрянородного, который цитируем в переводе Г. Г. Литаврина. Поскольку транскрипции «русских» и «славянских» племен переводчик дает в реконструированном (то есть субъективно осмысленном) виде (например, вместо традиционного «Напрези» у него стоит «Настрези»), мы сохраняем греческую номенклатуру (я все-таки дам кириллицей – прим. автора сайта).

«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски «Не спи». Теснина его столь же узка, сколь пространство циканистирия, а посредине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, низвергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. В виду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая [дно] своими ногами, [волокут их], чтобы не натолкнуться на какой-нибудь камень. Так они делают, одни у носа, другие посредине, а третьи — у кормы, толкая [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог, по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит в переводе «Остров порога». Он подобен первому, тяжек и трудно проходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает «Шум порога», а затем так же — четвертый порог, огромный, называемый по-росски Айфор, по-славянски же Неясыт, так как в камнях порога гнездятся пеликаны. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за печенегов. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипраг, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как в первом и во втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанти, а по-славянски Веруци, что означает «Кипение воды», и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски  Напрези, что переводится как «Малый порог». Затем достигают так называемой переправы Криория, через которую переправляются херсонеситы, идя из России, и пачинакиты на пути к Херсону» 30.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: прочитать сообщение, реферат по культурологии.



1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки