Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Во втором параграфе «Социальные последствия голода» анализируются последствия продовольственного кризиса 1946-47 гг. на Кубани. Призрак голода летом 1946 г. вызвал бегство людей из неурожайных районов страны на Кубань. Из Краснодара в 1947 г. было удалено 15 тыс. приезжих. Увеличилась беспризорность: в 1946 г. детские приемники края приняли 6 тыс. детей, в 1947 - более 12 (в основном из сельской местности). Подростки бежали из детских домов, ФЗО и РУ. К зиме количество беспризорников в ДПР края превышало норму в 3-4 раза. Создалось тяжелое положение с их размещением, питанием и вещевым снабжением. Трудоустроить подростков из пенитенциарных учреждений было проблемой из-за отсутствия жилья и питания. Дело дошло до прокурорской проверки и вмешательства крайкома, в результате чего часть детей была устроена на предприятия, под патронат и опеку, в ФЗО, в детские дома (они были переполнены - 10 тыс. детей, сверх - 1,3 тыс. из семей «впавших в нужду» колхозников).

Последствием голода было увеличение смертности населения. В 1947 г. в СССР был зарегистрирован самый высокий за десятилетие 1946-56 показатель летальности - 20,3 промилле. Число жертв голода определить сложно. Демографы не могут рассчитать «нормальную» смертность из-за неординарности периода и событий, дестабилизирующих ситуацию. По примерным подсчетам только в РСФСР потери от голода в 1946-47 гг. достигли 1 млн. человек. В 1947 г. количество умерших в крае было на 50-90% больше, чем в 1946 г. В Армавире коэффициент смертности составил 24,0 (выше, чем в военные годы). В три раза в 1947 г. по отношению к 1946 г. увеличилась младенческая смертность из-за инфекционных и желудочно-кишечных болезней, вызванных условиями существования и дистрофией. Потоки голодных людей в поисках пропитания, миграции демобилизованных и реэвакуированных стали средой для распространения эпидемий. На Кубани отмечались очаги дизентерии, тифа и др.

Голод провоцировал обострение криминальной обстановки. Лишения порождали проблему выживания - голодные отнимали у голодных. Увеличение уголовной преступности в 1946-47 гг. на Кубани отмечалось в документах ЦК. В 1947 г. прошли открытые показательные процессы по делам о бандитизме (52) и вооруженных разбоях (123), осуждены 1352 человека, лишены свободы – 803. На почве дефицитной экономики выросла и «экономическая» преступность. Увеличились хищения колхозного зерна. 4 июня 1947 г. вышли Указы, предполагавшие заключение (до 25 лет) в исправительно-трудовых лагерях за хищения госимущества. Закон носил репрессивный характер, так как минимальный размер кражи не оговаривался. Это вызвало массовые осуждения на огромный срок за ничтожное количество хищений. На Кубани летом 1947 г. было проведено 130 показательных процессов, за хищение зерна привлечены к ответственности 1,1 тыс. колхозников (осуждены 575, лишены свободы - 473), в 1948 г. осуждены 5858 человек. Около 2 тыс. полусирот пополнили детские дома края, чьи родители оказались в заключении.

В третьем параграфе «Денежная реформа и отмена карточек в общественном восприятии и практиках» анализируются общественные мнения в связи с кризисной ситуацией, денежная реформа и отмена карточной системы. Сделан вывод о том, что в хлебозаготовки 1947 г. власть в очередной раз продемонстрировала способность подчинить ресурсы - экономические, человеческие - решению задач мобилизационным порядком. В связи с продовольственным кризисом появились общественные мнения, которые не совпадали с официальной версией «временных трудностей». Нарекания в обществе вызывало оказание помощи хлебом советским правительством другим странам, «черный» рынок, спекуляция, тревогу вызывала международная ситуация. В то же время они не переросли в радикальный протест.

Сделан вывод о том, что денежная реформа чувствительно ударила по крестьянству. Ее конфискационный характер выразился в том, что доходы колхозников по трудодням, не оплаченные колхозами в 1945-47 гг., выплачивали в перерасчете 1:10. Отмена карточной системы, как символ военного состояния, ожидалась в обществе и была воспринята адекватно. Однако жизнь в одночасье не изменилась. Дефицит товаров как атрибут централизованной плановой экономики продолжал сказываться все послевоенное время.

В третьей главе «Общество и власть в социально-экономических и социально-политических процессах» рассмотрены практики коммуникаций колхозников, рабочих, интеллигенции с властью, жизненные стратегии, идеологические кампании, религиозная жизнь региона, электоральные практики.

В первом параграфе «Колхозники и рабочие: жизненные стратегии» в фокусе внимания - коллизии взаимоотношений колхозников, рабочих и власти в социально-экономических процессах. У колхозников они ярко проявились в налоговой сфере и отработочных повинностях. Сельхозналог, денежные займы и госпоставки для крестьян в послевоенный период были максимальными и отражали курс на экстенсивное развитие сельского хозяйства. Правительство ежегодно увеличивало сельхозналог и сокращало льготные категории населения. В 1952 г. к оплате привлекли доходы колхозников по трудодням, чего не делалось даже в годы войны. Расчет с государством стал не по силам большинству селян. Росли недоимки. В 1952 г. кубанский колхозник в среднем выплачивал заем в 304 руб. (на 83 руб. больше, чем в 1951 г. и на 169 руб. больше 1950 г.). Лишь 42% колхозников имели возможность их выплачивать. Кубанский двор ежегодно поставлял натуральный налог всеми продуктами, производимыми в личном хозяйстве: 40 кг мяса, 240-280 л молока (единоличник – 420 л), 150 штук яиц, 110 кг картофеля; зерна с 1 га пашни: колхозник - 13 кг, единоличник - 133 кг и др. Государство изымало продукты по символической цене. Однако в 1946 г. поставлять молоко и яйца обязали всех колхозников, даже не имевших скот и птицу, кроме инвалидов 1,2 групп. Вместе с тем не имели коров в начале 1950-х гг. 57,9% кубанских хозяйств. Крестьянскими стратегиями выживания были уклонение от налогов, займов, поставок, жалобы во власть.

Колхозники противодействовали внеэкономическому принуждению - уклонялись от обязательных отработочных повинностей. В Краснодарском крае не вырабатывали минимум трудодней: в 1945-53 гг. 6,8-9,5 % колхозников. За это членов артелей привлекали к суду (в некоторых районах до 50% колхозников), штрафовали, исключали из колхозов, высылали в Сибирь (по Указу от 2 июня 1948 г. было выслано 661 кубанцев и 210 членов семей). Репрессивными мерами власти хотели не только укрепить колхозную дисциплину, но и приструнить единоличников, вынудить их вступить в колхоз.

Стратегией выживания был уход крестьян из сел в города. В результате миграций численность трудоспособных колхозников только в 1952 г. сократилась в сравнении с 1951 г. на 31,9 тыс. человек. Кроме экономических, существовали и социально-психологические предпосылки миграций (дискриминационные отсутствия паспортов, оплачиваемого отпуска и др.).

Между тем ключевой фигурой общества был человек в рабочей спецовке. Большая часть промышленных рабочих Кубани трудилась в перерабатывающей сельхозпродукцию и нефтяной промышленности, машиностроении, на железнодорожном и водном транспорте. Переход от войны к миру знаменовался важными мероприятиями в трудовых отношениях: отменой сверхурочные работ, ограничений переходов работников с одних предприятий на другие, восстановлением 8-ми часовой рабочего дня и отпуска. В 1945-47 гг. ведомственные документы заполнили сообщения об угрозах срыва планов из-за массовой текучести кадров (70-90%), их низкой квалификации, слабой производительности труда. Большинство уходило самовольно из-за плохих материально-бытовых условий и низких зарплат (средняя зарплата рабочего на Кубани в 1945 г. была 333 руб.). В то же время, несмотря на негативные последствия текучести кадров, этот процесс свидетельствовал о наличии рынка труда в связи с демилитаризацией трудовых отношений. Наименее социально защищенными группами рабочих были молодежь и женщины малоквалифицированных профессий.

В послевоенное время продолжали действовать Указы от 26 июня 1940 г. и от 26 декабря 1941 г. об уголовной ответственности за самовольные уходы и прогулы. Только за 1946-47 гг. по Указам в крае привлекались в суд 19065 человек, были осуждены - 13454. В 1949-52 гг., когда кадровая проблема в целом была решена, в среднем за год увольнялся каждый четвертый работник. Все же полной демилитаризации трудовых отношений в послевоенный период не произошло. В условиях бытовой и материальной неустроенности рабочие выстраивали свои стратегии выживания: дезертировали, переходили на другие заводы и стройки, форсировали учебу для повышения социального статуса и др.

Во втором параграфе «Идеологические кампании 1946-1953 гг. и общество» отмечается, что, усиление идеологического контроля над обществом стало одним из ведущих направлений политики партийного руководства СССР после окончания Великой Отечественной войны. Советские воины, освободившие от фашизма Отечество и страны Европы, вернулись домой с надеждами на послабление сталинских порядков в благодарность за Победу. Чтобы нейтрализовать устремления фронтовиков к либеральным переменам и укротить ростки «брожения умов», верховная власть развернула идеологических кампании. С началом «холодной войны» (ужесточением идеологического противостояния двух политических систем) власть объявила борьбу против «раболепия и низкопоклонства» перед «иностранщиной». Средством против инакомыслия стали пропаганда советских ценностей, расширение политпросвещения. Во второй половине 1940-х гг. вышла серия идеологических постановлений ЦК в области культуры, искусства, литературы, науки. С 1948 г. борьба с «низкопоклонниками» была дополнена кампанией против «космополитов». Санкционированные центральной властью гонения против генетиков сказались в повышенном внимании к деятельности ученых-селекционеров Кубани. «Неблагонадежных» выдворяли из научных учреждений и высшей школы. Стратегией выживания у существенной когорты интеллигенции в условиях идеологического нажима было внутренне несогласие с политикой власти, двоемыслие. Идеологические кампании носили превентивный характер.

Важным критерием благонадежности жителей Кубани стало их местопребывание и деятельность во время оккупации. На основании решения VI пленума Краснодарского горкома ВКП (б) 1947 г. «О замене лиц, не внушающих делового и политического доверия» прошла чистка кадров в учреждениях города. Скомпрометированные во время оккупации были заменены «благонадежными» работниками. Это была репрессивная практика государства, так как население не по доброй воле оказалось в неволе, что нередко признавалось и самими чиновниками.

Среди политически неблагонадежных оказались иностранные граждане и граждане СССР, имевшие «внешнее» отечество. В 1949-51 гг. из Краснодарского края проводилась депортация турков, дашнаков, греков.

В третьем параграфе «Духовная и общественно-политическая жизнь» отмечается, что поликонфессиональная религиозная традиция народов Кубани обусловлена геополитическими особенностями региона. «Потепление» государственно-церковных отношений было вызвано экстремальными условиями войны, затем задачами восстановления народного хозяйства. В период оккупации количество действующих православных церквей и молитвенных домов на Кубани стихийно возросло до 239. После войны власти края поддерживали правительственный курс на либерализацию отношений с религиозными общинами. Продолжалась регистрация, освящались православные храмы. Одновременно наблюдалась мобилизация других конфессий (лютеран, иудеев, григорианской церкви). Открылись исламские общины в местах традиционного проживания адыгов. В 38 районах Кубани увеличился приток людей в сектантские общины протестантского типа. Представляя собой меньшинство, сектантские общины не были серьезной оппозиционной силой для власти. Православное большинство Кубани и верующие мусульмане в результате либеральной политики властей проявляли себя по отношению к государству почти исключительно лояльно.

В период «холодной» войны наступление на церковь было проявлением крупномасштабной кампании борьбы с инакомыслием в советском обществе. Начиная с 1948 г. все ходатайства об открытии молитвенных домов отклонялись. Общины всех конфессий закрывались под различными предлогами. Участились репрессии против верующих. Росло количество исключений из партии и комсомола за отправление религиозных обрядов. Усиливалась антирелигиозная пропаганда. Закончилась сталинская «оттепель» в отношениях с церковью.

Выборы власти являлись важным элементом общественно-политической жизни, легальным средством выражения каждым гражданином отношения к политическому курсу и лидерам. Они преподносились государством как политический праздник и адекватно воспринимались в обществе. В избирательные списки первых послевоенных выборов Верховного Совета СССР 1946 г. было внесено 1 млн. 706 тыс. кубанских избирателей (67% населения). По закону избирательным правом не пользовались люди недееспособные, судимые с лишением избирательных прав и иностранные подданные. На предвыборных собраниях жители интересовались международным положением, процедурными вопросами. На бюллетенях многие писали здравицы в честь Сталина, советских руководителей, просьбы социально-экономического характера. Высказывания «всенародного одобрения» не отражали весь спектр общественных настроений. Критические мнения и факты абсентеизма (отказа голосовать) не разглашались, т.к. противоречили концепции «морально-политического единства советского народа». Но они существовали. На каждом избирательном участке протестное голосование составляло 0,1-0,9%.

В заключении подводятся итоги исследования, главные из которых состоят в следующем.

1. Основным социально-экономическим и общественно-политическим содержанием послевоенной жизни Краснодарского края стало восстановление разрушенного хозяйства. Мобилизационные возможности государства и эмоциональный подъем народа позволили довольно быстро решить основные задачи восстановления.

2. Социально-демографический аспект демобилизации необходимо рассматривать вкупе с социально-психологическим фактором. Фронтовики постепенно вливались в гражданскую жизнь. Повзрослевшие духом, они принесли в общество надежды на послабление порядков в благодарность за Победу. Процесс реабилитации, привыкания к мирной жизни протекал трудно. В сознании многих наблюдалось рассогласование между всколыхнувшимися гражданскими чувствами необходимости родине во время войны и реальностью мирного периода. Все же большинство воспринимало послевоенные трудности, как данность, в которой предстояло жить.

3. Историки задавались вопросом, возможна ли была прогрессивная трансформация общества после Победы? Могли ли фронтовики реализовать потенциал свободы, который они несли в себе? Автор присоединяется к выводу, что едва ли. Большинство народа убедилось в прочности советской системы. После Победы она окрепла, распространила влияние за пределы страны.

4. К началу восстановительного этапа кубанские колхозы остро нуждались в государственной помощи. Но государство изымало из кубанской станицы не только весь прибавочный продукт, но и часть необходимого. Первопричина социально-экономического кризиса 1946-47 гг. коренится в политической сфере. Обслуживание потребностей военно-промышленного комплекса, фундамент которого закладывался в 1945-53 гг., превратился в главную цель функционирования СССР. Ограниченность производства товаров народного потребления, разоренное сельское хозяйство, низкий уровень жизни людей – все это следствие необходимости высвободить финансовые средства для противостояния в «холодной войне» с западными странами.

5. Крестьянский мир всегда ощущал грань, за которой разрушалась его самостоятельность. Попытки государства управлять деревенской жизнью административными методами наталкивались на противодействие колхозников. С середины 1940-х гг. среди них нарастают общественная апатия, нелояльные настроения. Вслед за другими историками, автор считает, что в то же время этот феномен являлся лишь частью многообразных общественных отношений. При всех объективных сложностях колхозники производили продукцию для общегосударственных и личных нужд. Значение их социального протеста состояло в том, что он выступал регулятором социально-экономической и общественно-политической жизни общества. И именно он побудил политическое руководство страны стимулировать аграрные реформы в последующем.

6. В процессе демилитаризации общества осуществлялась либерализация труда рабочих на производстве. В отношениях власти и рабочих в 1945-53 гг. обнаружено сочетание форм принуждения, морального и материального поощрения, направленных на достижение максимальных производственных результатов и дисциплины. Государство смягчило практику жестких мер за опоздания и прогулы, введя товарищеские суды на предприятиях. Но не решилось на полную демилитаризацию трудовых отношений, создание экономических рычагов воздействия. Трудности в кадровом вопросе свидетельствовали о необходимости изменения хозяйственной модели в СССР.

7. Диссертант согласен с авторами, считающими, что исторический этап 1945-53 гг. следует квалифицировать как исключительно важный для формирования идеологической составляющей композиции советской системы в целом. Главной идеей эпохи и общественно-политической жизни являлся вопрос о строительстве коммунизма. Решение его Сталин напрямую связывал с задачами укрепления государственной власти и армии. Патриотом назывался тот, кто разделял цель и деятельность партии по созданию будущего.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: антикризисное управление предприятием, шпори на телефон.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки