Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Никоем образом демократическую струю русской революции не усиливала и позиция правых интернационалистов. Здесь вновь показательны взгляды Троцкого. Его имя часто связывают с левым большевизмом. Но нельзя забывать, что левизна Троцкого проявлялась, как правило, в политической сфере, в вопросах экономике он был куда более умеренным. Впрочем, в 1917—1918 гг. Троцкого вообще можно считать одним из "ведущих государственников" в большевистском руководстве. Это сказалось не только в его подходах к армейскому строительству, но и к рабочему вопросу. Видя царящую в экономике неразбериху, Троцкий был не против введения капиталистических методов хозяйствования в их государственно-монополистической форме. Рабочему самоуправлению места в его схеме не оставалось, и он полагал возможным пойти на ограничение фабзавкомов или даже на их роспуск.

Но, конечно, ведущей фигурой "правого уклона " в тот момент был Ю. Ларин. Он был одним из принципиальнейших антагонистов рабочего контроля. Некоторое время спустя, в мае 1918г., он ставит себе в заслугу "ограничение прав трудовых коллективов" и "борьбу с самостоятельным установлением рабочего управления на производстве", которые он осуществлял, если пользоваться его же терминологией, насаждая Главки и Центры (43). В середине ноября 1917 г. Ларин выступил с программой государственно-монополистического преобразования России на основе германского образца (44). Уже тогда в ней были сильны этатистские элементы. Ларин становится одним из вдохновителей сближения с бывшими промышленниками на предмет сотрудничества между ними и новыми властями России.

В этот период Ларин был приверженцем сохранения в урезанном виде частной собственности. Но видеть только в этом его оппозиционность рабочему контролю не вполне правомерно. Дело в том, что, подобно тому, как левые элементы смещались в сторону чистого этатизма, такую же эволюцию проделывали и некоторые правые группировки внутри РКП (б). Во всяком случае, когда Ларин становится идеологом всеобщей национализации и главков, своего отношения к самостоятельному творчеству низов он не пересмотрел ни в коей мере (45). Впрочем, точно так же эволюционизировала позиция Троцкого, к 1920 г. ставшего одним из главных идеологов милитаризации труда и лидером бюрократических группировок внутри партийного руководства. Не следует, конечно, объясняя позицию маргиналов периода "красной смуты" становиться на позиции современных маргиналов, во всём видящих заговор против России. Скажем больше, — максимализм и левых, и правых интернационалистов отчасти опирался на некоторые крестьянские утопии (46), "подпитывавшие" своеобразную "сектантскую реформацию" в России (47). Основными её чертами можно назвать глобализм и полное отрицание существующего порядка вещей, хилиазм и эсхатологизм. Но разрыв между установками некоторых большевиков и народным мировосприятием всё-таки имел место, и приходился он по линии следующего за разрушением старого мира шага, помимо всего прочего, и в отношении к государству. Для большинства революционеров государство не несло в себе никакой мистической нагрузки. "В лучшем случае", оно было для них воплощением зла, а так — рычагом для осуществления их целей. Народный же утопизм мечтал о "царстве Божием на Земле". То есть будущее, справедливое государство виделось как заступник и по аналогии с существующим государством, только очищенным от его пороков.

И тем не менее народные представления о государстве всё же смогли воплотиться в некоторых течениях внутри большевизма. Как правило переориентацию части партии с идей мировой революции на решение национальных задач России связывают с Брест-Литовской эпопеей. Для рабочего представительства вызванное Брестом разочарование вылилось в возникновение ультралевого течения "рабочего индустриализма", среди представителей которого находились такие видные фигуры, как А. Гастев, А. Гольцман, В. Оборин, Н. Филипов. Их можно назвать "сторонниками мировой революции наоборот". После Бреста авторы платформы разуверились в возможности поддержки Октября Западным пролетариатом, а без неё капитуляция революции в России, по их убеждению, была неизбежна, причем в такой форме, что Россия как самостоятельное государство перестанет существовать, и на её территории будет действовать некий гигантский космополитический трест с преобладанием американского или немецкого капитала (48), в котором, ни о каком самоуправлении рабочих реально речи бы уже не шло (49). Много позже Гастев продолжал отстаивать тезис отсталости организации труда в России по сравнению с Западом. Среди исторических форм трудовой организации он нашёл место ремесленным союзам, английским тред-юнионам, даже церкви и армии, но и словом не обмолвился ни о русской общине, ни об артели (50).

Разрушительные для российской государственности тенденции обнаружились и при подготовке первой национальной Конституции 1918 года. Часто они восходили к духу первых дискуссий о роли в революции рабочего самоуправления. Отголосок дебатов о роли и месте профсоюзов в Советской системе сказался, к примеру, при обсуждении нового избирательного права. Так, дебатировалось проводить ли выборы в городах на основе максимально широкого участия граждан или предоставлять право голоса только членам профсоюзов! Форсирование революции требовало второго подхода. Реанимировались и прежние разногласия по поводу соотношения прав центра и периферии. За расширение прав местных Советских органов, к примеру, выступил такой яркий представитель левого большевизма как М.Н. Покровский. Идеи трудовой демократии можно особенно явственно различить в проекте Рейснера. М.А. Рейснер стоял за федерацию коммун. Под коммунами он понимал территориально-хозяйственные единицы. Те, в свою очередь, сами должны были федерацией местных организаций трудящихся, организованных профессионально. Местные коммуны должны были объединяться в провинциальные, областные, наконец, — в Российскую Федерацию. Проект Рейснера имел чёткую интернационалистическую парадигму в рамках перманентной революции..Он, в частности, предусматривал вхождение России в Мировую Коммуну — "Великий Интернациональный союз трудящихся мира. Пересекалась с этой и позиция П.П. Ренгартен. Он видел Россию федерацией профессиональных объединений трудящихся. Левые позиции обнаружились и по такому, казалось бы, чисто техническому, вопросу с чего начинать рассмотрение в Конституции органов власти. Так, А.П. Смирнов настаивал, что органы власти нужно рассматривать от низших к высшим. Он был незамедлительно поддержан А.А. Шрейдером. Близкие с ними мнения выразили М.М. Покровский и Ю.М. Стеклов (51).

Понятно, что на другом полюсе должны были концентрироваться идеи не просто сильного национального государства, а патронажного государства, проявляющего отеческую заботу о своих гражданах. Они то и могли в той или иной мере вобрать в себя народные представления о государстве. И такие подходы действительно складываются в большевистском руководстве. Условно это направление в большевизме можно определить как национал-большевизм (хотя с такой дефиницией можно и поспорить). К примеру, представляется, что именно из такого понимания государства исходил Сталин, критиковавший сторонников превращения Россию в трудовую коммуну без границ и национального содержания (52). Похоже, что уже в то время Сталин приходит к убеждению, что стихийный патриотизм масс сможет в будущем стать наиболее надёжной опорой революционной власти (53). Но ещё более интересна в этом ключе позиция Ленина. Надо сказать, что из тогдашних лидеров только он видел определённые параллели между рабочим самоуправлением 1917 года и традиционными российскими формами трудовой самоорганизации. Ленину на этот счёт принадлежит фраза, на которую прежде исследователи особого внимания не обращали. Говоря о самоуправляющемся рабочем, он отмечал: "правильно ли, но он делает дело так, как крестьянин в сельскохозяйственной коммуне" (54). Ленин же был инициатором Брестского мира и переезда правительства в древнюю столицу России — Москву. Неслучайно некоторые исследователи говорят о "славянофильстве" Ленина, если пользоваться терминологией, обозначающий традиционный раскол в отечественной интеллигенции (55).

Время появления первых, уже достаточно внятных элементов национальной ориентации внутри правящей партии приходится на первую половину 1918 года. И это представляется глубоко закономерным. Революционная власть, на протяжении всего 1917 года сама характеризовала себя как несовершенную, как полувласть, наконец заявила о своей готовности взять на себя ответственность за происходящее в стране. Мало приметный факт исчезновения из названия Совнаркома определения "временное правительство" (56) вовсе не случайно совпадает по времени с курсом I съезда профсоюзов на огосударствление. В этом видятся явления одного порядка.

Серьёзные перемены становятся очевидны в тот момент и в социальной физиономии пролетариата. К зиме—лету 1918 г. он уже исчерпал свою революционность. Наиболее нестабильные его элементы из молодёжи и маргиналов к этому времени плавно перетекли из низовых производственных организаций, типа фабзавкомов, в другие структуры: разного рода военизированные формирования, некоторые правительственные и хозяйственные органы, где тон задавали не они, а "старорежимные" спецы и проч. И хотя весной—летом можно наблюдать новый рост протестной активности рабочих, но эти вспышки носили остаточный и спорадический характер. Укрепление власти плюс спад выступлений низов против неё — вот те два элемента, свидетельствовавшие, что процесс "смерти-возрождения империи", начатый февралём, подошёл к своему логическому завершению (57). Требовался ещё одни элемент — новая государственническая идеология.

Впрочем, может сложиться мнение, что с появлением национал-большевизма возникла ещё одна разновидность этатистской идеологии. Однако в действительности дело обстоит сложнее. В области доктрины и реальной политики национал-большевизм противостоял вовсе не рабочему самоуправлению. К тому времени, когда национал-большевистские элементы стали как-то проявляться в практической жизни, о рабочем самоуправлении речи уже не шло. Тем самым национал-большевизм, как умеренный, полуконсервативный элемент большевизма противостояла жесткому, без всяких границ этатизму, этатизму, доходящего до парадокса — до отрицания государства, но государства не как такового, а лишь его российского, патриархального варианта. Противостоял, тем самым, национал-большевизм и тенденции, на полное уничтожение национальных форм самоорганизации трудящихся в рамках локальных коллективов. Устанавливаемая им форм этатизма не предусматривала полного превращения рабочих в винтики всемирной индустриальной машины, оставляла место их интересам, пусть и в очень ограниченном варианте. Отсюда и сам курс на огосударствление может рассматриваться не только как неизбежное следствие эпохи модернизации, а как российский вариант ответа на предъявленный историей вызов, не через разрушение, а через мобилизацию внутренних резервов традиционализма (58).

Список литературы

1. См. Критика основных концепций современной буржуазной историографии трёх российских революций. М., 1983. С. 190—191.

2. См. напр.: Скворцова А. Ю. Пролетарские массы и партия большевиков в Великой Октябрьской социалистической революции (критический анализ буржуазной историографии 60—80-х годов) // Современная буржуазная историография Советского общества. М., 1988. С. 28—42.

3. См. об этом.: Мандель Д. Рабочий контроль на заводах Петрограда // Альтернативы. 1995. №2. С. 128—129.

4. Цит. по: Карр Э. История Советской России. Кн. 1: Том 1 и 2. Большевистская революция. 1917—1923. М, 1990. С. 452.

5. Лозовский А. Рабочий контроль. Пг. 1918. С. 19.

6. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 3.

7. Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 г. — февраль 1918 г. М., 1958. С. 118.

8. Карр Э. История Советской России. Большевистская революция. С. 458

9. Цит по: Леонов С.В. Рождение Советской Империи: государство и идеология 1917—1922 гг. М., 1997. С. 122.

10. Красная летопись. 1927. № 2. С. 230 — 231.

11. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 274.

12. Крупская Н.К. Воспоминания о Ленине. М. 1989. С. 341.

13. Правда. 1917. 15 ноября.

14. Баевский Д.А. Рабочий класс в первые годы Советской власти. (1917—1921 гг.). М., 1974. С. 19.

15. Киселёв А. Ф. Профсоюзы и Советское государство (Дискуссии 1917—1920 гт.) М, 1991. С.29.

16. Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 140.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: решебник по английскому, реферати українською.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки