Рассказ заместителя командира

17-го ГШАП гв.ст.лейтенанта

Копнева Л.А.

В 17-й Гвардейский Штурмовой Авиационный полк я прибыл в ноябре 1941 г.
(в ту пору он был еще 65-й ШАП). На самолетах И-15 бис и И-153 «Чайка» мы штурмовали скопления войск и боевой техники противника в районах западнее
Онежского озера. Ни яростный зенитный огонь, ни атаки вражеских истребителей не могли остановить наших летчиков. Все мы рвались в бой, горели желанием помочь нашим наземным войскам остановить и разгромить захватчиков.

Однажды, 10 февраля 1942 года во время нашего налета на вражеские позиции в районе Разъезда № 13 Кировской ж.д., зенитчики подожгли мою машину. Бросая самолет в пике и энергично маневрируя рулями, мне удалось сбить пламя. Но когда я перешел в горизонтальный полет, пламя вновь разгорелось. С трудом перевалил через сопку, убрал форсаж. Вздохнул: линия фронта позади! Глянул на приборы – бензин на исходе. Стал снижаться.
Посадил горящий самолет на маленькое замерзшее озеро, схватил бортовой огнетушитель и погасил огонь, вырвавшийся из фюзеляжа. Вернувшись в свою часть, я узнал, что Командование ВВС Карельского фронта наградило меня медалью «За отвагу».

Летом 1942 г. к нам прибыли современные штурмовики ИЛ-2. На этих грозных машинах мы чувствовали себя хозяевами неба. За успешные налеты на вражеский аэродром Тунг-Озеро в августе 1942 года, когда наши летчики уничтожили 14 вражеских самолетов, подавили огонь двух зенитных батарей, сожгли и повредили восемь автомашин, я, как непосредственный участник боевых действий, был награжден орденом Красное Знамя.

Еще запомнился мне боевой вылет 13-го марта 1943 г. (опять счастливое число 13). Четверку ИЛ-2 (командиры экипажей Копнев, Баринов, Горобец,
Елкин) я повел на штурмовку фашистского аэродрома Луостари. При подходе к цели, нас, прямо в лоб, обстреляли вражеские зенитчики. Гв.лейтенант
Баринов, которому было дано задание подавить огонь зенитных батарей, заставил их замолчать. Однако, на противоположной стороне аэродрома фашисты продолжали вести огонь. Когда обстрел прекратился, сверху сбоку появились немецкие истребители. Нам на помощь пришли боевые друзья из 19-го ГИАП и 20- го ГИАП, которые набросились на фашистов и отогнали их от нас. Я приказал своим ведомым построиться в перенг и мы вышли на боевой курс. На фашистском аэродроме два самолета Ме-109 вырулили на старт и приготовились взлетать. Я перевел свой самолет в пикирование, за мной последовали ведомые. Огнем из
РС-ов и пушек мы подожгли взлетающий Мессер, который застыл на середине взлетной полосы. Затем мы прицельно сбросили бомбы на самолеты, стоявшие на обочине аэродрома и обстреляли землянки обслуживающего персонала. Вдруг машина вздрогнула, раздался сильный удар. Первым попаданием зенитного снаряда была повреждена система уборки шасси. Шасси вывалилось из центроплана, скорость полета снизилась. Пришлось дать ручку газа на форсаж.
Не успел очухаться от этого удара, как сзади на наш самолет навалились три
Мессершмидта. Мой воздушный стрелок гв.ст.сержант Кустов смело вступил в неравный бой. Длинными очередями из своего пулемета он сумел подбить одного фашиста, тот отвернул в сторону и вышел из боя. Но два оставшихся Мессера продолжали наседать на наш подбитый самолет.

Кустов отбивался до последнего дыхания. Но силы были неравны. Он с честью погиб, сжимая гашетку своего пулемета. Фашисты продолжали атаковать.
И тут последовал второй удар, вражеским снарядом у самолета заклинило руль поворота. Маневрируя только элеронами и газом, я не давал врагам возможности вести прицельный огонь. Когда фашисты проскочили вперед и пытались атаковать меня с передней полусферы, я выпустил по ним длинную очередь из пушек и пулеметов. Мессерам это не понравилось, они отвалили в сторону и стали заходить опять в хвост. Маневрируя, я уходил на юго-восток, к линии фронта. Фашисты знаками показывали: » Тебе крышка! Капут! Живым не уйдешь! Поворачивай за нами!» Я сжал кулак, погрозил им и крепко, по- русски, выругался. В груди кипела злость и ненависть к захватчикам. «Лучше погибнуть, - подумал я, - чем оказаться в плену у фашистов». Я хотел крылом своей машины рубануть по хвосту одного Мессершмидта, дал левую ногу и ручку влево. Но израненый самолет вяло пошел на задуманный мною маневр. Однако, фашист струсил, отвернул вправо и больше близко ко мне не подходил. Видимо, он знал о советских летчиках, применявших в бою таран.

Когда линия фронта оказалась позади, а Мессеры от меня отвязались, я выбрал более ровную площадку и произвел вынужденную посадку. Вылез из кабины и почувствовал, что ранен. В пылу штурмовки и схватки с немецкими истребителями я этого не заметил. Несмотря на ранение, я заглянул в заднюю кабину. Воздушный стрелок Кустов склонился на затыльник пулемета и патронный ящик. Он был убит. Я закрыл фонарь задней кабины, чтобы случайные звери не потревожили вечный сон славного героя. С трудом добрался до расположения наших войск, где мне была оказана медицинская помощь. После возвращения в свой полк меня наградили орденом Красная Звезда.

Картину о «крепком орешке» Луостари я закончу еще одним эпизодом. 27-го сентября 1943 года две четверки ИЛ-2 под прикрытием истребителей 19-го и 20- го ГИАП нанесли мощный штурмовой удар по аэродрому Луостари. Несмотря на очень сильный зенитный огонь и сложные метеоусловия, мы прорвались к цели.
Истребители прикрытия не дали фашистским самолетам возможности помешать нашей штурмовке, при которой мы уничтожили четыре, повредили пять самолетов и одну зенитную батарею противника. После штурмовки первая четверка ИЛ-2, которой командовал я, была атакована вражескими истребителями. Завязался жаркий воздушный бой. Я стал энергично маневрировать рулями, а мой воздушный стрелок гв.сержант Черныш строчить из пулемета. Фашисты нагло продолжали наседать на нас. И в этот момент Черныш сумел влепить в одного из них пулеметную очередь. Мессер свалился на крыло и упал в нескольких километрах от Луостари. Наша четверка без потерь вернулась на свой аэродром. Все экипажи проявили себя стойкими, смелыми бойцами. Славно поработали над целью экипажи командиров Пинюгина, Насонова, Кузьмина,
Антонова. К сожалению, с боевого задания не вернулись на свою базу три экипажа из второй четверки. Погибли: гв.мл.лейтенант Кармацкий, гв.ефрейтор
Нестеров, гв.мл.лейтенант Кармацкий, гв.старшина Малинин, гв.мл.лейтенант
Кузьмин.

Поразительно, что еще раньше, за несколько дней до этого полета в летной комнате КП части летчик Орлов и воздушный стрелок Нестеров написали патриотическое письмо: «Мы идем на боевое задание. Мы не думаем о смерти.
Гордимся тем, что защищаем любимую Родину от фашистских захватчиков. Все наши мысли направлены на выполнение боевого задания, на освобождение нашей родной земли. Пусть трепещет истекающий кровью враг! Нет и не будет ему пощады от гвардейцев Орлова и Нестерова!»

Николай Петрович Орлов и Борис Васильевич Нестеров погибли как герои.
По сообщениям пограничников, их подбитый самолет упал в квадрате 9922 в районе реки Лота. Экипаж погиб и был с воинскими почестями похоронен.

Члены летных экипажей, вернувшиеся с задания, после доклада о результатах полетов поклялись перед строем полка отомстить фашистским захватчикам за гибель боевых друзей.

Заместитель командира эскадрильи 17-го ГШАП гв.ст.лейтенант Копнев

Рассказ записал и оформил Пестерев Е.П.

Аэр.Шонгуй – Москва 1943 г.- 1998 г.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки