Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

***

На съезде в Городце Изяслав Мстиславич не случайно говорил о Новгороде и новгородских делах. Все, что происходило в этом городе, вызывало у него сильное беспокойство.

В конце лета — начале осени 1148 года в Суздале состоялись переговоры между Юрием Долгоруким и новгородским посольством во главе с епископом Нифонтом. Об этом сообщает Новгородская Первая летопись: "В то же лето ходи арх[и]епископ Нифонт Суждалю, мира деля, к Гюргеви…"

Юрий встретил новгородского владыку со всеми полагающимися его сану почестями. Он исполнил многое из того, о чем просили его новгородцы, и в частности освободил пленников, захваченных еще во время взятия Нового Торга весной 1147 года, а также новгородских купцов со всем их товаром. Однако заключить мирный договор отказался: "…и прият и с любъвью Гюрги… и новотържьце все выправи и гость всь цел, и посла с цьстию (честью. — А. К.) Новугороду; нъ мира не дасть". По сведениям (или догадке?) В. Н. Татищева, Юрий настаивал на том, чтобы новгородцы взяли на княжение его сына и в дальнейшем "ротою", то есть клятвою от всего города, обязались принимать князя только из числа его наследников. Однако это условие — если оно было выдвинуто в действительности — оказалось совершенно неприемлемым для новгородцев.

По всей вероятности, случившееся стало для князя Изяслава Мстиславича полной неожиданностью. Владыка Нифонт вернулся в Новгород в сентябре 1148 года (еще 1 сентября он находился в Суздальской земле). Следовательно, известие о состоявшихся переговорах было получено киевским князем приблизительно в те самые дни, когда он созывал князей на "снем" в Городец Остерский и рассуждал об "обидах", чинимых Новгороду Юрием.

Реакция Изяслава Мстиславича последовала незамедлительно. "Той же осенью", по свидетельству новгородского летописца, он поменял в Новгороде князя: посадил на княжение своего сына Ярослава, а брата Святополка вывел из Новгорода "злобы его ради" и перевел во Владимир-Волынский.

В чем была причина такого решения? Татищев полагал, что епископ Нифонт был послан к Юрию князем Святополком, и именно это вызвало гнев Изяслава Мстиславича: "Изяслав, великий князь, уведав, что брат его Святополк имеет с Юрием пересылку о мире без его согласия, послал в Новград сына своего Ярослава, а к новгородцам писал с выговором о их непостоянстве…" Однако такое объяснение событий кажется не единственным. Связь между новгородско-суздальскими переговорами и удалением Святополка из города могла быть и иной. Епископ Нифонт был вполне самостоятельной фигурой, чтобы действовать независимо от своего князя, а воля новгородцев, как мы хорошо знаем из истории этого мятежного города, далеко не всегда совпадала с волей правящего в нем князя. Новгородский летописец отмечает какие-то "злобы" Святополка, которые и послужили причиной его удаления из города. Это обычная формулировка ухода князя — но именно в тех случаях, когда расставанию предшествовал конфликт между князем и горожанами. "Злобы" Святополка и могли стать одной из причин, подтолкнувших новгородцев к сепаратным переговорам. Тем более что зимой 1147/48 года посадничество в Новгороде вновь получил Судило Иванович — человек, безусловно благоволивший Мстиславичам, но имевший связи и в Суздальской земле и, очевидно, хорошо помнивший о том, что Юрий в свое время предоставил ему политическое убежище, когда он вместе с другими видными новгородскими боярами вынужден был бежать из Новгорода.

Но в таком случае смена князя могла объясняться не тем, что Святополк вел какую-то собственную игру за спиной старшего брата, а желанием Изяслава добиться консолидации Новгорода, сплочения новгородцев вокруг своего князя. Новгород был очень нужен Изяславу — прежде всего, как база для предстоящей войны с Юрием Долгоруким. И его юный сын Ярослав мог способствовать консолидации Новгорода куда больше, чем Святополк, успевший за годы своего княжения рассориться с новгородцами.

Лично же для Юрия переговоры с Нифонтом имели очень важное последствие. В эти августовские и сентябрьские дни 1148 года он нежданно для себя обрел единомышленника — тем более ценного, что принадлежал тот к враждебному ему лагерю.

Юрий давно знал новгородского владыку — по крайней мере с зимы 1135/36 года, когда тот принимал участие в примирении Мономашичей и Ольговичей после очередной войны между ними. Нифонт был постриженником киевского Печерского монастыря, причем, по некоторым сведениям, пришел в монастырь при игумене Тимофее (около 1124—1131), то есть в те самые годы, когда суздальский князь Юрий Владимирович демонстрировал свою особую близость к Печерской обители. Человек весьма образованный, поживший в Византии и знакомый с особенностями богослужения Греческой церкви, он оставил заметный след в истории Новгорода. В годы его святительства здесь развернулось активное церковное строительство, были украшены многие уже существующие храмы. Разумеется, епископ Нифонт участвовал и в переговорах с Юрием относительно посажения на новгородский стол его сына Ростислава в 1138 и 1141 годах. Теперь князь и епископ могли ближе познакомиться друг с другом. И убедиться, что на многие вещи они смотрят, в общем-то одинаково.

Новгородский летописец сообщает, что во время своей поездки в Суздальскую землю Нифонт освятил "великим священием" церковь Святой Богородицы — возможно, суздальский кафедральный собор, перестроенный Юрием Долгоруким; возможно, какую-то другую Богородицкую церковь в одном из городов Суздальской земли. Это был не единственный храм, в освящении которого принимал участие новгородский владыка во время своей поездки. Сохранился подлинный антиминс (напрестольный плат) с освящения еще одной местной церкви — Святого Георгия (где именно она находилась, неизвестно). Освящение совершали совместно новгородский архиепископ (именно так он именован в надписи на антиминсе) Нифонт и ростовский епископ Нестор в присутствии князя Юрия Владимировича Долгорукого. Из этой надписи нам и известна точная дата посещения Нифонтом Суздальской земли: "Жьртвьник святаго мученика Георгия, священ от Нифонта, архиепискупа Новгородьскаго, повелениемь епискупа Ростовьскъго Нестора при благочьстивемь князи Георгии, сыну Мономахову, месяця септября в 1 в лето [6657] индикта 12".

Между прочим, именование Нифонта архиепископом — самое раннее свидетельство получения новгородским владыкой этого высокого титула. Как видим, князь Юрий Владимирович и ростовский епископ Нестор признавали его за Нифонтом и оказывали ему соответствующие почести. Но из других источников мы знаем, что признание было далеко не всеобщим. Это обстоятельство представляется весьма важным для нас, свидетельствуя об особых, доверительных отношениях, установившихся между суздальским князем и новгородским архиереем.

Вторжение

Отказавшись от мира с Новгородом, Юрий поставил себя в непростое положение. Зимой 1148/49 года князь Изяслав Мстиславич приступил наконец к осуществлению своего плана по вторжению в Суздальскую землю.

Не позднее января он выехал в Смоленск к брату Ростиславу. В Киеве Изяслав оставил младшего брата Владимира, в Переяславле — сына Мстислава. Войску же повелел следовать "по собе" в Смоленск, где и "снятися", то есть соединиться, со смоленскими полками.

Встреча братьев оказалась, как всегда, радостной. Воздав хвалу Богу, Пресвятой Богородице и Животворящему кресту, сохранившим их в добром здравии, они обменялись дарами, которые имели особый смысл и еще раз свидетельствовали о разграничении между ними основных сфер влияния: Изяслав вручил брату дары "от Рускыи земле и от всих цесарьских земль" (то есть от южной Руси и от византийских владений), а Ростислав — "от верхних земль" (Смоленска и Новгорода) и "от варяг" (из заморских стран, прежде всего, Скандинавии). Затем братья договорились о дальнейших действиях: Изяслав "в мале дружины" должен был отправиться к Новгороду, а брату поручил дожидаться прихода полков из южнорусских змель и вместе с ними и со смоленскими полками выступить по Волге к устью Медведицы. Здесь братья намеревались соединить свои силы.

Из Смоленска же они отправили к Юрию посольство с предложением решить дело миром. Очевидно, Юрий должен был признать права на Киев Изяслава и его потомства, отказаться от всяких претензий на южнорусские земли, дать обещание не вмешиваться более в новгородские дела и возвратить "новгородскую дань" с Нового Торга и Помостья. На его суздальские владения никто не покушался. Но принятие этих условий означало полную капитуляцию, на что Юрий пойти, конечно, не мог. Он не дал никакого ответа на мирные предложения племянников и, более того, задержал у себя их посольство.

Еще в феврале Изяслав прибыл в Новгород. Новгородцы встретили его с великими почестями за три дня пути от Новгорода и сопровождали до самого города. "И тако в Новъгород приде с великою честью и в день недельныи (воскресенье. — А. К.), и ту усрете сын его Ярослав с бояръ новгородьцкыми, и ехаста к Святои Софьи на обеднюю". В своей резиденции на Городище Изяслав с сыном выставили богатое угощение для всего города: "посласта подвоискеи и бириче по улицам кликати, зовуче к князю на обед от мала и до велика, и тако обедавше, веселишася радостью великою [и] честью [и] разидошася в своя домы".

Киевский князь, несомненно, умел найти подход к людям и внушить к себе искреннюю любовь. Новгородцы очень ценили внешние проявления уважения к своему городу. Щедрое угощение еще больше расположило их к князю. И на утро, когда Изяслав созвал новгородцев и прибывших в город псковичей на Ярославль двор на вече, они готовы были поддержать его.

Изяслав и здесь избрал верный тон, лестный для новгородцев. Летописец приводит речь, с которой он обратился к ним: "Се, братие, сын мои [и] вы прислалися есте ко мне, оже вы обидить стрыи мои Гюрги… Есмь пришел семо, оставя Рускую землю, вас деля и ваших деля обид. А гадаите на нь, братие, како на нь поити: а любо с ним мир възмем, пакы ли с ним ратью кончаимы". Ответные возгласы новгородцев звучали как гимн Изяславу — новому Мономаху и новому Мстиславу Великому: "Ты наш князь, ты наш Володимир, ты наш Мьстислав!"

Решено было, что в поход на Суздаль "своих деля обид" выступит вся Новгородская земля до последнего человека, не исключая даже лиц духовного звания: "аче и дьяк, а гуменце ему прострижено, а не поставлен будет, [и тъи поидет, а кто поставлен], а тъ Бога молить (то есть останется, не пойдет. — А. К.)". К новгородцам присоединились псковичи и "корела".

Огромное войско двинулось к Волге. Шли, скорее всего, по руслам замерзших рек Мсты и Медведицы. В устье Медведицы остановились и, как и было задумано, стали поджидать Ростислава Мстиславича.

Спустя четыре дня подошел и Ростислав с киевскими и смоленскими полками. От Юрия по-прежнему не было никаких известий, и братья двинулись дальше по Волге, в глубь Суздальской земли. Их путь подробно очерчивает киевский летописец, рисуя картину жестокого разорения Юрьевых владений по Волге. От устья Медведицы войска прошли к городу Кснятину в устье Нерли Волжской, "и начаста городы его жечи и села и всю землю воевати обаполы [Волгы] (то есть по обеим сторонам Волги. — А. К.), и поидоста оттоле на Углече поле, и оттуда идоста на устье Мологы".

Между тем по договоренности, достигнутой осенью на Городецком съезде, к устью Медведицы должны были подойти и полки черниговских князей. Однако их не было, и Мстиславичам пришлось действовать одним. Оказалось, что Владимир Давыдович и Святослав Ольгович, стоявшие во главе черниговской рати, задержались в "Вятичах", "ожидаюча и зряча" исхода противостояния на Волге — "что ся тамо учинить межю Гюргем и Изяславом". В итоге в суздальские владения Юрия черниговское войско так и не вступит.

Так план одновременного удара по Юрию Долгорукому всеми имеющимися в наличии силами оказался сорван. Тем не менее Изяслав и Ростислав Мстиславичи решили продолжать военные действия — "абы с нама Бог был", как выразился Изяслав. Сами они остановились в Угличе или Городке на Мологе, а свои войска пустили к Ярославлю — одному из главных городов Суздальской земли и своего рода "речным воротам" Ростова. Новгородцы разорили и сам Ярославль, и земли вокруг него: "и полон мног принесоша, и много зла земли тои створиша".

Однако время, отведенное для активных военных действий, было уже на исходе. Заканчивался март, снег начал таять, и вот-вот должны были вскрыться реки. "Уже бысть тепло бяшеть, и бысть вода по Волзе и по Молозе по чреву коневи на леду", — свидетельствует киевский летописец. Автор Суздальской летописи называет еще одну неприятность, случившуюся с киевским войском: "похромоша кони у них".

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конспекты 9 класс, курсовые рефераты.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки