Арбат в культуре и литературе второй половины ХХ века

Категория реферата: Рефераты по культуре и искусству
Теги реферата: скачать контрольные работы, реферат газ
Добавил(а) на сайт: Богдан.

Если Арбат – центр «культурной» истории в жизни и, как мы уже сказали, одна из осей романа, то как он совмещается в произведении с той политической и идеологической историей, которая была причиной его создания?

Поскольку герой романа все же простой человек, то Арбат – среда его обитания. Люди существуют в этом мире, они неразрывно связаны с ним.
Больше того: именно Арбат делает из них людей, служит почвой для превращений. Этим людям (Саше, Варе и другим) чуть больше двадцати лет, то есть, можно сказать, что это первое пост октябрьское социалистическое поколение. Они не могут оглядываться на прошлое, которое бессмысленно для них, поскольку не даст никакого поучительного урока: только отрицание. Оглядываться не на что, а потому человек должен делать себя сам. Варя – сирота, но она себя так не ощущает. Все они не сироты. Они – новые люди. Как писал Лев Аннинский, «перед нами – первое советское поколение (курсив – автора статьи): не «оказавшееся» в новой реальности и не «перекованное» из старого материала, но созданное новой реальностью, вызванное к жизни новой реальностью, символизирующее новую реальность»[6] Они не «лишились» прошлого – они обронили его за ненадобностью. Прошлое ничто, а будущее – все. Рыбаков исследует попытку создать нового человека, создать его из ничего – только из идеи, и утвердить на новой земле, где все старое разрушено. Арбат – почва для эксперимента, московская улица, потерявшая в 30-е годы свой старинный изыск, но приобретшая близость к центру мировой революции, к Дворцу
Советов, который намечено возвести на месте взорванного храма Христа
Спасителя. Дети Арбата – новая поросль нового общества и первый его человеческий результат.

Так в романе перекликаются судьба человека и политическая история, то есть история власти. Оскоцкий отмечал, что «романом «Дети Арбата» современная литература, к ее чести и достоинству, начала осуществлять свой расчет с прошлым»[7]. Только достоинство это не столько современной литературы, сколько конкретного произведения и конкретного автора.

Топос Арбат в обновляющейся Москве.

Приступим теперь уже не к идеологической функции Арбата, а его художественному образу, что не менее важно, поскольку передает отношение самого автора к изменениям, происходящим в городе, а значит, и в стране, поскольку для любого москвича Москва – не просто столица, а душа и сердце России, следовательно, какой-то перелом здесь означает ломку этой традиции по всей России.

Художественная правда образа в «Детях Арбата» многозначнее и многомернее правды строго фактологической. Писатель достигает ее разными, но взаимосвязанными путями. Один из них - поразительная и пронзительная узнаваемость эпохи через множество колоритных примет: социальных, психологических, бытовых деталей. Погружаясь вслед за героями романа в атмосферу Москвы, Арбата, арбатских переулков, домов, квартир, читатель, по замыслу автора, должен как бы заново открывать для себя потускневший в памяти довоенный мир: коммунальный, уличный, магазинный. Описание этого мира совершенно, выразительно, живописно, но, что особенно важно, насквозь просвечено временем, а что особенно важно, передает его в срезе общества. Передает автор и психологическую атмосферу эпохи: заводские сцены, институтские собрания, первомайские демонстрации, вплоть до резких контрастов богемы, молодежных вечеринок, бутырских очередей. Ощутимость и зримость всего этого также поразительны.

Реалистичность Арбата в любом из описательных моментов видна невооруженным глазом: как говорится, кажется, что можно буквально войти в этот мир. Читателю многое станет ясным уже с первых страниц романа.
Стоит только привести здесь несколько первых фраз романа, который начинается именно с описания этой улицы: «Самый большой дом на Арбате – между Никольским и Денежным переулками, теперь они называются Плотников переулок и улица Веснина. Три восьмиэтажных корпуса тесно стоят один за другим, фасад первого выложен белой глазурованной плиткой. Висят таблички: «Ажурная строчка», «Отучение от заикания», «Венерические и мочеполовые болезни»… Низкие арочные проезды, обитые по углам листовым железом, соединяют два глубоких темных двора». Рыбаков сразу объясняет читателю, как Арбат выглядит, темные дворы, которые отличают это место, низкие проезды…

Автор в первом же предложении указывает на изменения, которые происходят в последнее время с Арбатом: появляются новые «конторы», переименовываются улицы – скорее всего изменения происходят уже при советской власти. Еще раз вспомним комментарий самого писателя: «Мне в этом романе важно было стилизовать повествование под документальную хронику времени: с одной стороны, конкретные приметы облика и жизни обновляющейся Москвы (помните, трамвай на Арбате сняли, гостиница Москва строится?..), с другой – стихия истории, стихия характера…»[8] С этого, как мы видим, автор и начинает: дает нам конкретное бытовое описание
Москвы, хотя описывает при этом Арбат, и даже не всю улицу, а лишь несколько темных дворов. Заметно, что писателя затрагивают и волнуют эти изменения, поскольку оказывается, что жизнь переворачивается прямо на глазах. Лев Аннинский, говоря о людях нового поколения, также указывал на то, что Арбат - некое поле эксперимента, что он утратил свое обаяние в 30-е годы, которое так дорого было Аннинскому[9] и, что хорошо заметно, Рыбакову тоже. Напрашивается вывод, что «староарбатовцы» искренне любили свою старую улицу, не перенося даже и видимости изменений.

С самого же начала упомянув об этих изменениях, писатель следующим шагом, в следующем же абзаце, знакомит нас с людьми, находящимися на
Арбате в данный момент: «Саша Панкратов вышел из дома и повернул налево
– к Смоленской площади. У кино «Арбатский Арс» уже прохаживались парами девочки, арбатские девочки и дорогомиловские, и девочки с Плющихи, воротники пальто небрежно приподняты, накрашены губы, загнуты ресницы, глаза выжидающие, на шее цветная косынка – осенний арбатский шик.
Кончился сеанс, зрителей выпускали через двор, толпа выдавливалась на улицу через узкие ворота, где к тому же весело толкалась стайка подростков – извечные владельцы этих мест». Люди здесь типичные: автор дает пока только собирательные названия – «девочки, подростки, зрители».
И только один герой сразу выделен из общих типов – Саша Панкратов – главный герой романа. Но речь сейчас не о нем, а об Арбате. Автор очевидно дает понять, что центр Москвы – именно Арбат: сюда приходят
«дорогомиловские» и «девочки с Плющихи». Здесь есть и свои правила поведения: «цветная косынка – осенний арбатский шик» – у Арбата своя мода, равно как и своя культура в целом…

После того, как читатель получил некие сведения об арбатских постройках и людях, которые являются неотъемлемой его частью, он получает от автора доказательства того, что жизнь не статична и для
Арбата: каждый день и он проживает свой цикл: «Арбат кончал свой день.
По мостовой, заасфальтированной в проезжей части, но еще булыжной между трамвайными путями, катили, обгоняя старые пролетки, первые советские автомобили «ГАЗ» и «АМО». Трамваи выходили из парка с одним, а то и с двумя прицепными вагонами – безнадежная попытка удовлетворить транспортные нужды великого города. А под землей уже прокладывали первую очередь метро, и на Смоленской площади над шахтой торчала деревянная вышка». Рыбаков дает весьма реалистичный урбанистический портрет города и улицы. Арбат живет, дышит… Ежедневно он принимает десятки и сотни тысяч людей, тысячи автомобилей. Именно под Арбатом прокладывают «первую очередь метро», по Арбату движутся «первые советские автомобили».
Словом, это действительно центр столицы – он везде первый, неважно, касается ли это моды или техники… Кажется, что автор просто передает свою любовь к улице, доказывая читателю его первенство во всем.

Арбат – наиболее многолюдная улица, люди предпочитают приходить именно сюда, поскольку это все же центр культурной и даже, как мы только что видели, технической жизни, научно-технического прогресса: «Марк
Александрович пересек Арбатскую площадь и пошел по Воздвиженке, неожиданно тихой и пустой после оживленного Арбата», - так подробно описывается путь Марка по Москве. Рыбаков, конечно, вовсе не случайно постоянно делает такие вставки: он просто хочет выразить свои эмоции и воспоминания, поскольку роман все же больше автобиографический, чем наоборот. Не раз проходил по этим местам сам автор, и здесь отражение получает его ностальгия по знаковым местам его молодости.

Рыбаков нередко противопоставляет город деревне, «чудеса урбанизации» каким-то природным явлениям. Сам он объясняет это так: «Я стремился к тому, чтобы проявлялись неожиданные монтажные стыки» в, казалось бы, несмыкающихся сюжетных и стилистических пластах романа:
Москва и – деревенька Мозгова, кабинет в Кремле и – лесная глухомань, в которой пропадает от тоски и безверия в будущее мой Саша Панкратов… В противоборстве, в столкновениях и «перекличке» самых разных персонажей должны были обозначиться кольца роковых лет, стягивавшие горло нашей общей судьбы»[10]. Вот и в произведении встречаются такие моменты: «По
Большому Савинскому переулку, мимо старых рабочих казарм, откуда слышались пьяные голоса, нестройное пение, звуки гармоники и патефона, потом по узкому проходу между деревянными фабричными заборами они [Катя и Саша – прим. автора] спустились на набережную. Слева – широкие окна фабрик Свердлова и Ливерса, справа – Москва-река, впереди – стены
Новодевичьего монастыря и металлические переплеты моста Окружной железной дороги, за ними болота и луга, Кочки и Лужники…» Новодевичий монастырь находится рядом с фабриками и Окружной железной дорогой…
Рыбаков неспроста ищет такие моменты. Если, как он сказал, в таком противостоянии должны обозначиться «кольца роковых колец», стягивающие горло общей судьбы народа, то что здесь эти кольца? Деревни? Фабрики?
Консерватизм монастырей? Или слишком быстрый технический прогресс в виде автомобилей и железных дорог?

Ответ на этот вопрос можно дать, если вспомнить, как относился
Рыбаков к такому бурному развитию. Как нам кажется, он приветствовал техническое и культурное первенство Арбата, но вот многое объясняющая цитата: «Респектабельный до революции, дом на Арбате оказался теперь самым заселенным – квартиры уплотнили. Но кое-кто сумел уберечься от этого – маленькая победа обывателя над новым строем». Дом, оказывается, был респектабельным только до революции (напоминает, пожалуй, историю с домом булгаковского профессора Преображенского). Кто-то же, сумев избежать подселения, одержал победу над новым строем. Значит, автор живет все-таки больше стариной, а не столь быстро развивающимся Арбатом.
Именно это вкупе с категорически несоветским образом Сталина в романе и не позволяло долгое время произведению находиться в свободном доступе.

Краткие выводы.

Итак, мы рассмотрели Арбат по роману А.Н. Рыбакова «Дети Арбата» с двух точек зрения: как Арбат был вовлечен в политическую, социальную, историческую жизнь страны; и собственно топос Арбат – художественный образ, который создается в произведении. Сразу же отметим, что Арбату придается одно из центральных значений в романе – это одна из его осей.
Именно Арбату принадлежит, как мы видели, роль некоего культурного, общественного, быть может, даже в какой-то степени технического центра: это постоянно многолюдное место, где существуют свои правила поведения, своя мода – «арбатский шик», ездят новые автомобили и прокладывается первая ветка метро.

Арбат динамичен: каждый день он проживает жизненный цикл вместе с людьми, ему принадлежащими в полном смысле этого слова.

Арбат динамичен еще и потому, что и сам меняется в меняющейся
Москве. Только вот изменения эти не всегда в лучшую сторону, часто кажется, что они не по душе автору. Автор, похоже, любит добрый старый досоветский или, может быть, раннесоветский Арбат, по которому его охватывает ностальгия.

Если таков художественный образ Арбата, то идеологически ему придается такое значение: эта улица воспитывает новых людей, таких как
Саша Панкратов, у которых нет прошлого – только настоящее и, возможно, будущее, нет «отцов» – они «дети Арбата».

Автор же говорит, что то, ради чего он начал роман – это Саша и
Сталин. Саша – в большей степени потому, что роман имеет под собою автобиографическую основу, сам автор говорил, что события жизни героя совпадали с событиями его жизни. Сталин – так как должна была когда-то и в литературе начаться эпопея развенчания культа. Именно Саша и ему подобные – реальное противопоставление деспоту. Саша – юноша с арбатского двора, плоть от плоти интеллигенции. Саша – не такой, как
Шарок и подобные ему, которые будут идти, не останавливаясь ни перед чем. По словам автора, в романе существуют только эти две фигуры. Все остальное – дополнения.

Отношение же между творчеством писателя и московским Арбатом может выразить следующая фраза по поводу написания «Кортика»: «Я, вернувшись в
Москву после фронта. Был в трудной ситуации: устраиваться на работу – значит заполнять анкеты, где столько оскорбительных и попросту опасных вопросов… А за окнами дома на Арбате – потрясающее московское лето, запах цветущих лип, городские шумы. Это ведь понять надо: не был дома с тридцать четвертого года – двенадцать лет! Пахнуло детством, миром семьи, родным двором, где я не встретил стольких своих ровесников: кто погиб в тридцатых, кого убило на войне… И вдруг, сквозь контуры этого арбатского мира стали проступать очертания детства…»[11] - Арбат служил для писателя источником вдохновения, за что автор отплатил добром, сделав улицу центром столицы и своих произведений…
3. Арбат в творчестве писателей второй половины XX века.

Ах, Арбат, мой Арбат…

Б. Окуджава

Выход книги Рыбаков сопровождался сильным резонансом: критики и читатели обсуждали роман и писали рецензии, поэты и писатели давали свои отклики. Одним из них стал Булат Окуджава. Отзыв барда был таким: «Среди многочисленных подделок, фальсификаций, мнимо объективных «правд», которые лишь искажают нашу историю, выращивают цинизм и равнодушие, роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», отмеченный ярким талантом, - точная, непредвзятая, не злобствующая, а справедливая и гуманная летопись.

Мы боремся за высокую нравственность наших молодых поколений, вспоминая трагические обстоятельства истории, в основном связанные с войной, забывая, что «чистилище» было шире по своим масштабам и многозначнее. Было. Его нельзя вытравить из сознания, оно живет в рассказах свидетелей, оно пропитывает нашу духовную жизнь, оно неминуемо присутствует в наших размышлениях об истории и судьбах отечества…» - такова его рецензия на выход романа[12]. В этой рецензии он отмечает не только исторические мотивы в романе, специально произведению Анатолия
Рыбакова было посвящено стихотворение «Арбатское вдохновение, или воспоминания о детстве»:

Упрямо я твержу с давнишних пор:

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки