Икона „Сретение" из Троице-Сергиевой лавры

Категория реферата: Рефераты по культуре и искусству
Теги реферата: курсовая работа производство, общение реферат
Добавил(а) на сайт: Ефремов.

Ближе к древнерусскому пониманию Сретения итальянская живопись Возрождения, в частности известная картина Мантенья в Уффици с ее величавыми и торжественными фигурами на фоне античной архитектуры (хотя называется эта картина „Обрезание", а не „Сретение"). Классическое величие, как результат воздействия Италии, дает о себе знать и в картине нидерландского мастера Рогира ван дер Вейдена (Мюнхен, Старая пинакотека), хотя действие происходит у него под сводами средневекового собора. Спокойная фигура Марии в сопровождении служанки отличается важной осанкой. Священник бережно принимает из рук Марии голенькое тельце младенца. В Марии проглядывает почти героическое величие.

В стремлении мастеров XV века „поднять" образ Марии следует видеть проявление побеждавшего тогда в Западной Европе гуманизма, который опирался на традиции античности. К римской античности были направлены главные стремления итальянских мастеров того времени. Нужно вспомнить рельефы римского Алтаря мира, изображающие церемонию на Капитолии, чтобы составить себе представление о том, на какие традиции опирались Мантенья и его современники. Четкость форм и сдержанная представительность — вот что отличает эту римскую процессию от мягкости форм и музыкального ритма греческой классики (О различии между эллинским и римским наследием: L. Curtius, Der Geist der romischen Kunst, „Antike", 1928, S. 187.) .

Чтобы оценить расхождение между традициями Древнего Рима и Эллады, нужно вспомнить произведение, вроде знаменитого рельефа с Орфеем, Гермесом и Эвридикой, который историки греческого искусства связывают с именем великого греческого живописца V века Полигнота (L. Curtius, Interpretation von sechs griechi-schen Bildwerken, Berlin, 1947.) . В нем представлено не столько определенное мгновение, сколько длительное состояние, в нем меньше, чем в римском рельефе, подробностей, но больше понимания целого, меньше прозаической зоркости, но больше музыкального чутья, и потому взаимоотношения между людьми выявлены во всем их многообразии. Словно подчиняясь разлучнику Гермесу, Эвридика склоняет голову, но вместе с тем ее фигура вместе с фигурой ее супруга Орфея образует замкнутую группу, их руки сплелись узлом, и в этом выражена их внутренняя близость. В фигуре Эвридики чувствуется и задумчивость, и порыв, и твердость, и колебания. Эти оттенки переживаний придают ее образу многогранность.

При всем различии сюжета и характера форм античного рельефа и древнерусской иконы в троицком „Сретении" угадываются принципы греческой композиции. В сущности, и здесь все внимание сосредоточено не на внешних обстоятельствах происшествия, а на внутренних состояниях участников сцены. Мария является центральной фигурой и отделена от других, но по своей осанке и по цвету одежды она близка к Иосифу. Можно догадаться, что она пришла вместе с ним. Но, в отличие от Иосифа, она склоняет голову, как и Симеон, и в этом отношении ближе к нему. Наконец, Марии соответствует выглядывающая из-за Симеона Анна.

Таким образом и в русской иконе, как в классическом рельефе, действие не сводится только к сюжету, к передаче младенца Христа на руки к Симеону бого-приимцу и к прощанию Орфея с Эвридикой. В обоих случаях помимо этого существует еще свой подтекст, потаенное действие, невыразимое жестами духовное общение между фигурами, о котором можно только догадываться.

Для того, чтобы все эти намеки соответствия между фигурами и контрасты между ними прозвучали как своеобразный диалог, необходимо было отказаться от передачи многих частностей: в этом оправдание силуэтности русской иконописи, напоминающей силуэтность греческой классики. Правда, в русских иконах XV века, в частности троицком „Сретении", фигуры менее пластичны и осязательны, чем в античном искусстве. И все же примечательно, что наши мастера пользовались сходными композиционными формами. Недаром не только в фигуре богоматери много общего с фигурой грустной девушки на одной греческой вазе V века в Мюнхене с изображением „Прощания воина". Но и в самой композиции рублевской иконы есть родственные черты с этим шедевром. Та же ритмичность силуэтов, то же внешнее спокойствие, за которым таится богатство внутренней жизни и величавая простота и благородство классики.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки