Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

"Сганарель. Разве это не поразительно, что вот я тут стою, а в голове у меня что-то такое думает о сотне всяких вещей сразу и приказывает моему телу всё что угодно? Захочу ли я ударить в ладоши, вскинуть руки, поднять глаза к небу, опустить голову, пошевелить ногами, пойти направо, налево, вперёд, назад, повернуться... (Поворачивается и падает.)

Дон Жуан. Вот твоё рассуждение и разбило себе же нос" (пер. А.Фёдорова).

Диапазон контрастов в характере самого Дон Жуана ещё шире. Почитаемый обманщиком, он необычайно прямодушен, что и доказывает сразу же, когда своей последней жене (он женится на каждой покорившей его сердце женщине) донне Эльвире признаётся, что покинул её, ибо более не любит. Он верен любви, полагая, что вся её прелесть — в переменах. Чувство чести не позволит Дон Жуану безучастно наблюдать, как в лесу трое разбойников нападают на одного дворянина. Дворянин окажется Дон Карлосом — братом Эльвиры, разыскивающим именно его, Дон Жуана, чтобы наказать за оскорбление, нанесённое семье. Вызов принят, но поединок не произойдёт, ибо, когда Дон Карлос явится, чтобы получить удовлетворение, он встретит совершенно иного человека. Дон Жуан стал лицемером и по всем своим счетам предлагает взыскивать с неба.

Это перевоплощение, от которого видавший виды Сганарель исполнился не ужаса, а отвращения, — маска. Модный и такой удобный, по словам Дон Жуана, порок: "Роль человека добрых правил — лучшая из ролей, какие только можно сыграть. В наше время лицемерие имеет громадные преимущества".

Это превращение делает двусмысленным финал. Кого увлекает в преисподнюю Статуя Командора (некогда убитого на поединке Дон Жуаном) — вольнодумца или лицемера? Кто был наказан? Ведь пятый акт изменил тему пьесы, превратив её в дополнение к «Тартюфу»: как будто представлен механизм того, как и почему овладевают мастерством лицемерия в качестве благопристойного прикрытия любовного порока.

Завершает трилогию и тему «Мизантроп». Пьеса о человеке, не приемлющем лицемерия, страдающем от любого его проявления, способном обрушить обличительный монолог на своего друга Филинта, всего-то любезно ответившего на приветствие пустого человека. Ещё более страдает Альцест (его роль играл сам Мольер) от собственной любви к кокетке Селимене, принимающей и его любовь, и ухаживания ещё нескольких кавалеров, а за спиной злословящей о каждом из них. Что остаётся ему? Бежать:

А я, измученный, поруганный жестоко,

Уйду от пропасти, царящего порока,

И буду уголок искать вдали от всех,

Где мог бы человек быть честным без помех.

(Пер. Т.Щепкиной-Куперник)

Параллель с грибоедовским Чацким возникает не случайно. Чацкий — прямой потомок Альцеста и в том, что касается ума, и в отношении его горестных последствий. Нравственная непримиримость делает порой Альцеста неуместным в обществе, а отсюда комичным. Впрочем, на этот счёт есть объяснение писателя следующей эпохи — Просвещения — Жан-Жака Руссо: "Везде, где Мизантроп смешон, он лишь исполняет долг порядочного человека".

Мольер с его доверием к человеческой природе и пониманием её оказался близок следующему веку, как, впрочем, и предыдущему — Возрождению. Но его собственный век — время опасливого отношения к природе, которой, конечно, следует подражать, но ограничивая себя массой правил и условностей. Что же — так плох человек, что он уже не рискует показаться в своём подлинном виде, как это было в эпоху Возрождения, как этого потребуют просветители?

Степень развития личности, её свободы, вначале казавшаяся прекрасной, затем потрясла своими последствиями и вызвала кризис гуманизма. Гамлетовский вопрос обретает в условиях XVIIвека форму: "Быть или казаться?"

Характер и маска

О характере в драматургии классицизма чаще всего можно услышать, что он одномерен и что он не развивается. Принято ссылаться в подтверждение этого мнения на А.С.Пушкина:

"Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера Скупой скуп — и только; у Шекспира Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен. У Мольера лицемер волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря..." («Table-talk»).

Прервём цитату на этом месте, непосредственно относящемся к Тартюфу. Лицемер — и только! Но совершенный ли лицемер? Совершенство Тартюфа в своём ремесле было поставлено под сомнение ещё современником Мольера Лабрюйером в его «Характерах»: разве истинный лицемер станет волочиться за женой покровителя, разве он выберет для себя дом, где есть сын-наследник и дочь на выданье? Нет, ибо опасность шума, огласки, разоблачения слишком велика. Лицемер — "гроза двоюродных братьев и сестёр, племянников и племянниц, верный друг и поклонник богатых дядюшек; он считает себя законным наследником всех богатых и бездетных старцев..."

На это мнение Лабрюйера в ХХвеке ответил известный немецкий исследователь литературы Эрих Ауэрбах: Мольер не имел в виду изобразить совершенного лицемера. Главный смысл и комический эффект этого образа достигнут путём контраста "между ролью святоши, которую разыгрывает Тартюф, и природным характером Тартюфа", здоровяка мужлана. Мольер "гораздо менее типизирует и гораздо индивидуальнее схватывает действительность, чем большинство моралистов его времени".

Пушкинская сравнительная характеристика очень верно противопоставляет две эпохи — шекспировскую и век классицизма — в том, как они видят и оценивают человека. Однако внутри классицизма есть свои градации, зависящие от жанра и индивидуальности авторов. Одно дело нравописательная проза, исследующая не людей, а характеры — отвлечённые, собирательные типы. Там скупой скуп, а лицемер лицемерен — и только!

Так же одномерны драматические маски, которые прирастают настолько, что становятся ликом-амплуа актёра. С них начинал и Мольер. В то же время мы уже видели, что в зрелом творчестве он любит усложнить амплуа вплоть до выхода из роли, как это происходит со Сганарелем в «Дон Жуане». Ещё ранее Мольер начал извлекать комический эффект из несовпадения маски и человеческого лица, к которому она примеривается. Так было в «Смешных жеманницах», так будет в «Мещанине во дворянстве» («Le bougeois gentilhomme»; 1670), одной из поздних комедий. Маска — дворянин, сущность — мещанин. Маска, несмотря на все усилия, никак не становится лицом.

В цикле высоких комедий Мольер делает это несовпадение основной проблемой. Для этого он берёт порок века — лицемерие. В «Тартюфе» оно уже не внешнее — не маска, а страсть — свойство души героя. Дана ли она сразу во всей полноте и окончательно? Нет, мы узнаём её по мере того, как эта страсть обнаруживает себя, подчиняет себе всё жизненное пространство и, как кажется, уверенно приближается к финалу. Здесь нет развития в смысле изменения, эволюции, но оно есть в смысле осуществления, развёртывания, проецирования характера вовне вплоть до того, что он грозит стать характером всеобщим, всемирным. Именно так будет воспринимать окружающий мир Альцест в «Мизантропе»: всё — ложное, кажущееся, ничего искреннего, человеческого.

Отвечая на вопрос "Быть или казаться?", герои Мольера не колеблются в выборе. Тартюф и Дон Жуан выбирают казаться, чтобы быть, ибо понимают, что их природным склонностям можно осуществиться лишь под благовидным прикрытием. Альцест, напротив, хочет, чтобы каждый был самим собой. Повсюду встречая лицемерие, он становится мизантропом. А что автор? Он возмущён вместе со своим героем, но свободен от его мизантропии, ибо за искажениями природы человека не теряет доверия к человечности. Альцест слепо предан собственной страсти, следуя которой он готов осудить человека вообще. От однообразия пороков и страстей у Мольера есть лекарство, которым не обладает Альцест, — смех. Оно природное и человеческое.

В последние, самые тяжёлые годы Мольер продолжает писать комедии, чтобы поучать, развлекая: «Скупой» (1668), «Мещанин во дворянстве», «Учёные женщины» (1672), «Мнимый больной» (1673). Король всё более склоняется к святошам; враги продолжают чернить имя Мольера; дома нет семейного мира и покоя... Но остаётся театр. Когда-то, в юности, Мольер назвал свой театр Блистательным, теперь он его сделал таким. В нём есть всё: блеск ума, фарс, балет, как того требует придворный вкус. Автор смешит и смеётся, в том числе и над собой. Тяжело больной Мольер пишет «Мнимого больного», играет в нём центральную роль, но лишь в трёх спектаклях. Четвёртого он не доиграл. Мольера унесли со сцены, через полчаса пошла горлом кровь, и он умер, не успев принести покаяние. На этом основании святоши отказали ему в христианском погребении. Потребовалось слово короля, чтобы похоронить Мольера.

Через семь лет после смерти великого драматурга, в 1680году, ЛюдовикXIV издаёт указ, по которому труппа Мольера соединяется с труппой Бургундского отеля; возникает новый театр, с тех пор один из самых славных в мире — Комеди Франсез. Дом Мольера, величайшего из создателей комедий.

Круг понятий

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад, курсовая работа на тему предприятие.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки