Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

И пустые гробы, упокоив остатки костей,

Проплывают неспешно к местам своего назначенья.

А в засыпанных рвах, погребальный услышав салют,

Безымянные души себя поминают, рыдая,

И понурые тени обратно на кронверк бредут

По Большому проспекту от вязких песков Голодая.

Бытийная насыщенность, сила образного иносказания во многих стихах и песнях Городницкого актуализируют жанровые элементы притчи. Притчевая форма таит здесь перспективы символических обобщений, касающихся судеб лирического героя, его поколения, русской и общечеловеческой истории.

В песне "Беженцы-листья" (1993) перипетии жизни лирического "я" "в поисках Родины, в поисках Бога, // В поисках счастья, которого нет", многих его современников, с драматизмом переживших в начале 1990-х внутренний надлом в ощущении, что "время не то и отчизна не та", предстают в призме вечных циклов природного бытия, библейских ассоциаций:

Сколько бы ни сокрушался, растерян:

Время не то и отчизна не та, –

Я не из птиц, а скорей из растений –

Недолговечен полет у листа.

Поздно бежать уже. И неохота.

Капли, не тая, дрожат на стекле.

Словно подруга печального Лота

Камнем останусь на этой земле.

Вообще библейские архетипы и сюжетные коллизии, евангельские притчевые образы составляют существенный пласт песенно-поэтических притч Городницкого. Если в лирической исповеди "Сожалею об отроках, тихих, святых и убогих…" (1994) глубинный смысл евангельской притчи о блудном сыне спроецирован на полный сложных поворотов путь героя, "не прячущего перед ветром лица", то в таких произведениях, как "Галилея", "Павел", "Матфей", "Стихи о Содоме", "Остров Израиль", "Ной", проникновение в суть драматичных событий библейских времен выводит на художественное постижение трагедийной истории человечества и России. В развернутом "повествовании" "Стихов о Содоме" (1995) горестное осмысление поэтом удела родной земли-Содома проникнуто осознанием невозможности разлуки с "дымом его, губительным и сладким": "Из Содома убежать нельзя // На потребу собственной утробе. // Здесь лежат безмолвные друзья // Под седыми плитами надгробий". В стихотворении же "Ной" (1998) обращенный в будущее библейский образ Всемирного потопа обретает зрительную достоверность благодаря объемному видению природного бытия ("Нас океан качает неустанно, // Не предъявляя признаков земли") и создает апокалипсическую перспективу осмысления мировой и русской истории:

Погибли Атлантида и Европа,

От Азии не сыщешь и следа.

Мифопоэтическая образность многих произведений Городницкого сопряжена не только с библейским хронотопом, но и со сквозным в его поэзии "петербургским текстом", содержащим здесь широкий спектр личностных и культурно-исторических ассоциаций и восходящим к творчеству барда еще 1970-х гг. В созданном Городницким поэтическом портрете родного города возникает целостное изображение как реального, так и мистического бытия северной столицы.

В песенной поэзии Городницкого "петербургский текст" оказывается сквозным и многоуровневым – от автобиографичных воспоминаний о "Василеостровского роддома // За зиму не мытом окне" до масштабных исторических обобщений о разворачивающейся в Петербурге "русской трагедии на фоне европейских декораций".

Ленинград-Петербург в стихах и поэмах Городницкого выступает как действующее лицо в воспоминаниях лирического "я". В картинах послевоенного Ленинграда личное неотделимо от социально-исторического опыта соотечественников, драматичных судеб горожан – "болезненных детей Ленинграда". В стихотворениях "Дворы – колодцы детства моего…" (1974), "Ностальгия" (1979), "В краю, где одиннадцать месяцев стужа…" (1995), автобиографических лиро-эпических поэмах "Новая Голландия" (1962) и "Окна" (1994) из ностальгически припоминаемых бытовых подробностей повседневной жизни "дворов-колодцев", их запахов и звуков ("И патефон в распахнутом окне // Хрипел словами песни довоенной") складывается объемный образ прожитого века: "Нас век делил на мертвых и живых. // В сугробах у ворот лежала Мойка". Финал пронизанного атмосферой "неуютного ленинградского неба" стихотворения "Очередь" (1995) перекликается с ахматовской поэмой "Реквием" – в утверждении слитности пути поэта с судьбами "аборигенов шумных коммуналок, что стали новоселами могил": "Что вместе с ними я стоял тогда // И никуда не отходил надолго".

В творческой рефлексии героя о прожитом горечь воспоминаний соединяется в стихотворениях "Стою, куда глаза не зная деть…" (1979), "Полагаться нельзя на всесильным казавшийся разум…" (1995) с лирическим преображением деталей городского пейзажа, воскрешающего образ первой – мучительной и влекущей любви: "И улыбнешься горестно и просто, // Чтобы опять смотреть с Тучкова моста // На алый остывающий витраж". А в песне "Меж Москвой и Ленинградом" (1977) хронотоп обеих столиц "прошит" сквозным мотивом пути героя – в согласии с природными, вселенскими циклами:

Меж Москвой и Ленинградом

Теплый дождь сменился градом,

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: методы курсовой работы, шарарам ответы.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки