Monumentum

Владимир Смирнов

1998

С древнейших времен люди воздвигали лингамы - как знак своей мощи и креативности. Созидание материального символа всегда действовало и до сих пор действует на человека неотвратимо завораживающе. Но облечение его в слова, создание вторичного вербального символа, отражающего символ первичный, действует вдвойне магически. Это отражение до сих пор продолжает сотрясать нашу культуру, и редкий русский поэт не создал своего варианта Памятника Горация.

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди.[1]

Да, это он, мы узнаем его атрибуты, и что же еще может быть «превыше пирамид и крепче меди!» Кажется уже нельзя сказать точнее. А это всего лишь одна из первых русскоязычных версий памятника пера Ломоносова. Но как и во многих подобных случаях, народу не нужны варианты; всенародно признанной может быть только одна версия, и не более. Для русской поэзии это стихотворение Пушкина, действительно общеизвестное, одно из тех немногих стихов, которые в школе учат наизусть.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.[2]

Этот шедевр архитектуры, бесспорно, является самым признанным символом Санкт-Петербурга. Истинный центр нашего города - Дворцовая площадь, а центр Дворцовой - Александрийский столп. Он действительно куда более фалличен, чем «превыше пирамид», но его символизм не ограничивается этим чисто внешним сходством. Напротив Александрийского столпа расположен парный ему вагинальный символ Арки Главного Штаба. Триумфальные арки, сквозь которые, возвращаясь домой, проходили воины-победители, есть ни что иное, как символические вагинальные пути. Выходя из них, герои символически рождались вторично, как и положено героям. Каждый город имеет свои стелы и колонны, но у Петербурга есть все основания гордиться своим фаллическим символом, водруженным в самом его центре. Я не знаю более фалличного памятника, и может быть, наш столп действительно самый символичный в мире - но тем горше будут все дальнейшие рассуждения. Без соответствующего комплекса в психике этот столп - просто кусок камня. А в русской душе за семь коммунистических десятилетий действительно что-то изменилось, причем изменилось именно в этом, фаллическом пункте - в осознании своей мощи и креативности. Первым исказил идею памятника в духе партийной идеологии Маяковский, первый классик литературы так называемого советского периода.

Пускай нам

общим памятником будет

построенный

в боях

социализм.[3]

Но нас, естественно, не интересуют идеологические и интеллектуальные извращения. Я хочу рассмотреть здесь трансформацию неосознанного символизма, лежащего в основе создания поэтического образа «нерукотворного памятника». Трансформацию, произошедшую в нашей стране в социалистический период, т.е. в тот период, который, по мнению Маяковского, сам должен был стать его памятником.

По известным причинам советская Россия не знала своих лучших авторов. Но поэт сейчас интересует нас в первую очередь как выразитель чувств своих читателей, имеющий с ними постоянную связь. И поэтому характерные творческие особенности данного периода нам следует искать в стихах пусть не самых лучших - но самых популярных, самых читаемых поэтов того времени. С начала шестидесятых первым среди них, несомненно, был Андрей Вознесенский. Это действительно поэт огромного таланта; и кроме того, его творчество анализируемо, т.е. среди его стихов сравнительно немного срифмованных интеллектуальных построений.

Настоящие стихи, как и настоящие сновидения, сверхдетерминированы. Я буду говорить здесь только об одном их аспекте - фаллоориентированном, не рассматривая множество других трактовок. Следуя традициям русской культуры, Вознесенский создал свой вариант Памятника Горация. Но в нем используется уже совсем другой символизм.

За эти слова меня современники удавят.

А будущий афро-евро-американо-азиат

с корнем выроет мой фундамент,

и будет дыра из планеты зиять.[4]

Мы видим здесь детальное описание до боли знакомого нам комплекса кастрации. В норме он должен привести к отказу от матери (как от сексуального объекта) и к идентификации с сильным, всемогущим отцом, т.е. к обретению собственной мужественности. Но если тоталитаризм десятилетиями ломает людей, то ломка может дойти и до критической точки - до эдипальной ситуации. И тогда мальчик символически превращается в девочку, из которой вырастает баба. В лучшем случае он смирится с угрозой кастрации, будет жить с ней, постоянно ощущая ее повсюду.

Кстати, у Вознесенского детально продумана и великая загадка комплекса кастрации - почему в результате этого акта появляется вагина, щель, а не обычная плоская рана. Оказывается все просто - надо вырвать с корнем все фаллическое, что было в мальчике-инфанте, и только тогда из него вырастет настоящий советский человек. Коммунисты именно так и поступали. Вознесенский заворожено отслеживает этапы этого большого пути.

И вместо Храма господня,

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: оформление доклада, реферат на английском языке.



1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки