Проблема восток-запад в системе мировой культуры 1. Современное состояние проблемы восток-запад

Постмодернизм как переходная фаза в истории культуры Запада заключает в себе и радикальное изменение его отношений с Востоком. Если Модернизм в обоих его проявлениях - элитарном и массовом - был типичным детищем западной культуры и потому неспособным на контакт с культурой Востока - ее можно было либо игнорировать, либо отвергать, либо пытаться ей подражать, то новое мировоззрение начало искать формы общения с Востоком так же, как оно завязывало диалог с Классикой - ибо логика складывающегося сейчас диалогического отношения к Иному, отдалено оно от нас во времени или в пространстве, одна и та же: Иное есть другая ипостась единой культуры человечества, столь же односторонне ее представляющая, как и Запад, и потому только их общение, диалог Запада с Востоком, может открыть перспективу объединения землян как единой популяции, сама жизнь которой зависит от ее единства. Такая позиция приобретает особую значимость в условиях последних вспышек политических и религиозных конфликтов на Ближнем Востоке и в бывшей Югославии, которые делают предельно ясной альтернативу: диалог культур или нескончаемое кровавое противоборство, без расчета на победу одного из участников конфликта. Очевидно и то, что ставка на войну является пережитком архаического сознания, первобытно-феодальной антитезы "Мы-Они", а стремление к диалогу культур - проявление нового типа сознания: "Мы-Вы", стимулируемого аттрактором из будущего бытия человечества.

И Запад, и Восток предлагают в последнее время все больше примеров подобного диалогизма - прежде всего в сфере политической культуры, научных контактов, связей в сфере образования, массовых коммуникаций, мощной индустрии туризма; один пример представляется здесь, однако, особенно примечательным - замечательная книга Д. Андреева "Роза мира", содержащая утопическую, но поэтическую и, несомненно, представительную в историко-культур-ном отношении концепцию объединения всех конфессий в одной, общечеловеческой, религии. Реальное же воплощение диалога Запада с Востоком - философия Френсиса Фукуямы и Мераба Мамардашвили, романы Г. Гессе и Ч. Айтматова, стихи С. Есенина и Р. Гамзатова, фильмы А. Куросавы и

Т. Абуладзе, т. е. произведения разных областей культуры, в которых воплощаются плоды живого взаимопроникновения двух ментальностей. двух опытов, двух идеалов, каждый из которых представляет человечество лишь частично и которые поэтому необходимы друг другу для полноты его, человечества, самоосуществления.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на применение видным нашим востоковедом Т. Григорьевой боровского принципа дополнительности для объяснения культурной дихотомии "Запад-Восток"; признавая несомненную плодотворность такого ее осмысления, замечу только, что если в физическом микромире противоположные свойства элементарных частиц альтернативны по их проявлению и друг с другом никак не взаимосвязаны, то в мире культуры, несравненно более сложном по своей организации, альтернативные свойства не могут друг с другом не соприкасаться, не взаимодействовать так или иначе и не образовывать различные синтетические структуры - мы и видим их в реальной истории культуры, начиная, быть может, с "Западно-восточного дивана" И. Гёте и романтических поэм А. Пушкина и кончая многообразными "западно-восточными" синтезами в современной культуре едва ли не каждой страны, вовлекаемой в большей или меньшей степени в магнитное поле экономического, политического, духовного взаимодействя обоих регионов, во все шире развертывающийся диалог этих "двух культур". Понятно, что данный аспект "диалогического вектора" современной культуры играет особую роль в России - по той простой причине, что она принадлежит одновременно и Западу, и Востоку и что в ее культурной целостности связь обоих духовных потенциалов жизненно важна. Этим объясняются сама возможность формирования еще в 20-е годы идеологии "евразийства" и ее возрождение в наше время. Как бы ни относиться к тому или иному аспекту этой концепции, несомненно, что тоталитаристскому моно-логизму фальшивого "советского интернационализма", за которым скрывался самый вульгарный шовинизм, родственный гитлеровскому расизму, и столь же монологичному стремлению многих восточных наследников этой идеологии самоутвердиться через самоизоляцию следует противопоставить как единственно перспективный принцип диалога Запада и Востока как в масштабе российского пространства, так и в масштабе общечеловеческом. Только так может протекать переход к более совершенному строю общественной жизни и культуры.

2. Общая характеристика евразийства. Культура и субъект

Евразийство - одно из направлений русской мысли 20- 30-х годов XX в., возникшее внутри русской эмигрантской интеллигенции, пережившей разочарования в связи с поражением демократических чаяний в революцию 1905 г., эйфорию надежды, связанной с революцией 1917 г., трагедию, вызванную первой мировой войной. Возникновение этого направления было определено также попыткой осмысления Великой смуты, как евразийцы называли российские события 1917-1919 гг.

В литературе, посвященной евразийству, отмечается, что в истории этого движения явственно выделяются три этапа. Начальный из них охватывает 1921-1925 годы и протекает по преимуществу в Восточной Европе и Германии. На следующем этапе, приблизительно с 1926 по 1929 год, движение имеет своим центром Париж. Наконец, в период 1930-1939 гг., после ряда тяжелых кризисов и расколов, движение идет на убыль, продолжая существовать незначительными группами в отдельных эмигрантских центрах.

У истоков евразийства - как движения и как особой концепции о месте России между Востоком и Западом - стояли Н. С. Трубецкой (1890-1938), сташий потом одним из крупнейших современных лингвистов, П. Н. Савицкий (1895-1968), экономист и географ, Г. Ф. Флоровский (1893-1979), позднее - священник и православный богослов, и П. В. Сувчинский (1892-1985), публицист и философ.

В 1925-1926 гг. с евразийским движением сближается Л. П. Карсавин (1882-1952), который вскоре стал его идейным руководителем. Внешним показателем такого положения Карсавина в среде евразийцев может служить то, что под его руководством в конце 1926 года в Париже начинает работу «Евразийский семинар». В центре этой работы - цикл карсавинских лекций «Россия и Европа».

С самого начала своего возникновения евразийство выступает как определенная историческая концепция, имеющая свои философские корни. Вся многоплановая теоретическая деятельность евразийцев была подчинена одной цели - показать своеобразие «культурной личности» России, точнее Евразии как особого «материка», занимающего срединное положение между цивилизациями Старого Света, не похожего ни на Европу, ни на Азию, хотя и испытавшего культурное воздействие и Запада, и Востока. «Россия, - писал П. Н. Савицкий, - занимает основное пространство земель "Евразии", Тот вывод, что земли ее не распадаются между двумя материками, но составляют скорее некоторый третий и самостоятельный материк, имеет не только географическое значение. Поскольку мы приписываем понятиям "Европы" и "Азии" также некоторое культурно-историческое содержание, мыслим как нечто конкретное, круг "европейских" и "азиатско-азийских" культур, обозначение "Евразии" приобретает значение сжатой культурно-исторической характеристики. Обозначение это указывает, что в культурное бытие России, в соизмеримых между собою долях, вошли элементы различнейших культур»*.

Определяя русскую культуру как «евразийскую», евразийцы заявили, что они «выступают как осознаватели русского культурного своеобразия»**. Вместе с тем в их работах отмечается, что это осознание они обосновывают некоторой общей концепцией культуры и делают из этой концепции конкретные выводы для истолкования ныне происходящего. Очевидно, что идея своеобразия, самобытности русской культуры в евразийстве тесно связана с их учением о культуре.

В евразийстве концепция культуры занимает особое место. Однако представители евразийского движения не создали каких-то специальных объемных культурологических произведений. Культурологические представления евразийцев, как правило, присутствуют в работах, которые прямо и непосредственно не посвящены проблемам общей концепции культуры. Многие аспекты культуры рассматриваются в работах авторов, которые составляют ядро евразийского движения. Разумеется, их вклад в общую концепцию культуры был далеко не одинаков.

Здесь правомерно отметить, что евразийское учение о культуре получило наиболее глубокое философское обоснование и теоретическую стройность в трудах Л. П. Карсавина и Н. С. Трубецкого.

Развивая учение о культуре, Карсавин исходит из общего положения, согласно которому смысл существования определяется теми культурными ценностями, которые хранит и многообразно изменяет субъект развития.

Данное общее положение выступает как основа для раскрытия понятий культуры и субъекта, которые в евразийском учении о культуре находятся в тесной связи. Тесную связь понятий «культура» и «субъект» легко обнаружить в определении культуры, данном Л. П. Карсавиным. «Культура, - писал он, ~ не простая сумма ценностей и даже не система их, но их органическое единство, всегда предполагающее существование некоторого субъекта, который их создает, хранит и развивает, который, нужно сказать и так, сам в них, и только в них, развивается». Важнейшими признаками культуры являются способность к развитию и совершенствованию.

Очевидно, что культура создается субъектом и вместе с тем есть его (субъекта) самопроявление. Отсюда следует, что развитие субъекта возможно только в культуре, и, таким образом, создание культуры является обязательной задачей каждого субъекта.

По мнению Карсавина, культура как самоуправление субъекта одной своей частью выступает как живое и становящееся, т. е. развивается благодаря деятельности субъекта, а другой своей частью выступает как отрывающееся от субъекта и застывающее. Формой «оторвавшейся» и «застывшей» культуры, согласно Карсавину, яляется традиция, которую субъект свободно (поскольку он свободный субъект) приемлет, одобряет и видоизменяет соответственно состоянию или целому культуры, т. е. в конце концов соответственно самому себе.

Благодаря тому что «моментом» культуры является традиция, в ней оказывается возможным различать прошлое или историческую традицию, настоящее и будущее. По мысли Карсавина, историческая традиция сохраняет единство культуры и свободу ее субъекта. Отсюда вытекает требование охранять традиции и уважать их в самом акте творчества нового.

Выше было отмечено, что в евразийском учении понятие «культура» тесно связано с понятием «субъект». Поэтому для понимания сути евразийской концепции культуры необходимо раскрыть содержание данного понятия.

В «Основах политики» Карсавин указывает, что «субъект развития может быть индивидуальным или соборным (симфоническим)». Очевидно, что субъект развития или культуросубъект неоднороден. Прежде всего субъект развития предстает как эмпирический индивид, отдельная личность. Что же касается «соборного» или «симфонического» субъекта, то он представляет собой всевозможные совокупности людей и выступает как «высшая личность» по отношению к своим подсовокупностям и отдельным частям, которые являются «моментами» «соборного» или «симфонического» субъекта и постоянно присутствуют в нем. Примерами «соборных» субъектов являются «класс», «сословие», «народ», «человечество». При этом «симфонический субъект не агломерат или простая сумма индивидуальных субъектов, но их согласование (симфония), согласованное множество и единство и - в идеале и пределе - всеединство. Поэтому и народ не сумма социальных групп (сословий, классов и т. д.), но их организованное и согласованное иерархическое единство; культура народа - не сумма, а симфоническое единство более частных культур, и она не существует иначе, как их реально-конкретное единство...».

Сказанное позволяет сделать вывод, что решающее значение в развитии культуры имеет «соборный» (симфонический) субъект. Однако это не означает отрицания значения индивидуума (отдельной личности) в развитии культуры. И именно потому «соборный» субъект как целое не существует сам по себе, но только через индивидуумов, которые и являются его (целого) «моментами», выражающими это целое каждый по-своему. Но отдельная личность всегда несовершенна - совершенно только их единство. Полнота личности предполагает ее соборность, и одновременно для бытия соборного целого (класса, сословия, народа) необходима сфера индивидуального бытия. «Целое, - писал Л. П. Карсавин, - не существует само по себе, отвлеченно, но - только чрез индивидуумов, в индивидуумах и в качестве современного и всепространственного единства индивидуумов, которые и являются его "моментами", выражающими его каждый по-своему. Поэтому, раз целое существует, существует уже и выражающее его множество индивидуумов, существует и каждый из них, как само свободно осуществляющее себя в специфической сфере целое».

3. Сферы культуры

Рассматривая культуру как целое, как органическое единство, евразийцы тем не менее доказывали, что она не представляет собой нечто недифференцированное. Культура как целое актуализируется в определенных сферах. При этом подчеркивалось, что сферы культуры находятся в неразрывной связи и взаимопереплетении. Поэтому каждая сфера культуры не может быть резко отделена от других. «...Надо всегда помнить, - писал Л. П. Карсавин, - что данная сфера культуры не может быть резко отделена от других не только по определяющему ее частному соборному субъекту, но и в силу органического взаимопереплетения ее с другими сферами».

В каких же сферах актуализирует, проявляет себя культура как целое?

Евразийцы считали, что возможно установить следующие основные сферы культуры: 1) сферу государственную или политическую, в которой преимущественно осуществляется единство культуры и личное бытие ее субъекта; 2) сферу духовного творчества, или духовной культуры, духовно-культурную сферу и 3) сферу материально-культурную или сферу материальной культуры. Все эти сферы относятся друг к другу в иерархическом порядке, определяемом значением их в культуре как целом.

В евразийской концепции установлен следующий иерархический порядок сфер культуры.

Низшее место принадлежит материально-культурной сфере. Данная сфера культуры занимает в иерархии культур низшее место потому, что она существенно определена отношением субъекта культуры к миру природы, который использует этот мир (природу) ради высших духовных «зданий культуры». В эти высшие здания входит одухотворение, в частности, познание самой природы. Вместе с тем ценности материальной культурной сферы, отмечает Л. П. Карсавин, нельзя считать материальными и именно потому, что в культурной деятельности само материальное одухотворяется. Однако природа, при всем служебном ее значении, т. е. использования ее ради высших духовных заданий культуры, обладает и некоторой самоценностью, а потому требует к себе религиозного отношения, т. е. религиозного осмысления материальной культуры.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: отцы и дети сочинение, доклады о животны.



1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки