Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

В итоге, отвечая на вопрос, поставленный в подзаголовке, можно сказать, что смысловое прочтение древних изображений представляет собой нечто среднее между строго научной дешифровкой и догадкой. При этом на разных этапах исследования значение того или иного подхода меняется. Логическая схема одного из возможных вариантов смысловой интерпретации древних изображений может выглядеть следующим образом.

Сначала изучается оригинал изображения в контексте окружающих его образов и со всеми деталями. Затем необходимо убедиться, что это: совокупность разрозненных и разновременных изображений, случайно сосредоточенных на одной плоскости или композиция, связанная единым сюжетом. Если в процессе первичного изучения не возникает никаких объясняющих его догадок, лучше дальнейшую работу по интерпретации отложить и поискать какие-нибудь аналогии. При рассмотрении аналогий должны возникнуть догадки. При этом возникает опасность остановиться на первой же из них и начать ее разработку. Аналогии могут быть случайными или связанными с общечеловеческими универсалиями. Поэтому корректней сформулировать две-три объясняющие гипотезы и, перебирая их последовательно, оставить для дальнейшей разработки наименее противоречивую. Заключительным этапом должен быть перебор ранее известных подобных сюжетов, близких по времени и пространству, но не получивших в свое время объяснения. Если их удастся объединить в серию, это станет лишним подтверждением достоверной интерпретации.

2. Древнейший изобразительный фольклор.

Если бы понятие "первобытное искусство" не вошло столь прочно в современный научный язык, было бы уместно вообще от него отказаться и вернуться к старому, выдержавшему испытание временем понятию "фольклор". Однако в последние десятилетия оно сузилось и относится, в основном, к народной словесности10, хотя раньше оно включало в себя, наряду со словесным, все виды народного творчества. Фольклор не просто словесное искусство, а искусство синкретическое, включающее в себя и другие жанры11. Например, хорошо известные мотивы народной вышивки, резьба на наличниках, прялках, узоры на ложках и другой утвари, детские игрушки и иные подобные предметы12 по своим сюжетным и стилистическим особенностям очень близки петроглифам и росписям на стенах пещер, жилищ, древним рельефам, статуэткам и резным фигуркам. В палеолитической живописи и в петроглифах неолитического времени, в изображениях эпохи бронзы и в более поздних, при достаточно четком распознавании "стиля эпохи", почти невозможно выделить индивидуальные стили отдельных художников. То же и в фольклоре.

О первобытном искусстве, как об изобразительном фольклоре речь уже шла13. Синкретизм устной и изобразительной традиции, а также других видов знакового поведения (танец, мимика, ритмичная речь и др.) в первобытной культуре имеет не только и, может быть, не столько социальные истоки, сколько единые природные, психо-физиологические основы. Речь и образ это – с самого начала и до сих пор - взаимодополняющие способы восприятия и познания внешнего мира. Взаимодействия между логическим и образным мышлением чем-то напоминает принцип дополнительности в квантовой механике. Там энергетически-импульсная и пространственно-временная характеристики частиц, наблюдаемые при измерении соответствующими приборами, дополняют друг друга. Здесь роль разных приборов выполняют правое и левое полушария головного мозга, а в целостном восприятии образ и слово взаимно дополнительны.

Одной из главных особенностей фольклора является формульность текста – периодическое повторение однотипных сочетаний слов, "клише". Чаще всего это – эпитеты или метафоры, заклинания, предписания и т.п. Они достаточно жестко привязаны к определенным персонажам или ситуациям14. Формульность свойственна всем архаическим знаковым системам, в том числе и изобразительным. Изображения древних эпох, – собственно, тоже знаковая система, – содержат в себе некие близкие по своей природе и функциям формулы, но не словесные, а изобразительные. И в самом деле, двигаясь ретроспективно в древность, можно видеть, что изобразительные формулы существовали и в средневековом искусстве, и в искусстве ранних цивилизаций и в изобразительных памятниках первобытности. В некоторых случаях наблюдаются почти прямые свидетельства близкого "родства" словесных и изобразительных мифопоэтических формул. Например, в Ригведе Утренняя Заря – "ярко пылающая юная женщина в светлых одеждах" [RV, I, 113, 8]. У Гомера в "Одиссее": "Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос..." и далее: "златоотрасная Эос" [II, 1; XXIII, 345-348], а в Новгородской Хлудовской псалтири конца XIII в. Утренняя Заря изображена в виде юной женщины, огненно-красной с Солнцем в руке15.

Очевидны, например, такие параллели, как Индра с дубиной = Геракл с палицей, Вритра-дракон = Змей Горыныч, Одноглазый Полифем = Лихо Одноглазое и т.п. Конечно, совпадения между изображениями и текстами могут быть только ассоциативными. Прямые соответствия принципиально невозможны ввиду того, что это "тексты" не просто на разных, но и на несводимых один к другому языках.

Мифопоэтические формулы очень "живучи" и сопутствуют своей культуре в течение длительного времени. Некоторые из них настолько устойчивы, что сохраняются в фольклоре даже после потери первоначального смысла в виде современных детских "считалок", заговоров, причитаний и т.д.16 Точно также сохраняются тысячелетиями визуальные символы в виде коньков на крышах русских изб, узоры резных наличников, вышивки на рушниках и т.д. Аналогичные по своей мифопоэтической природе визуальные формулы встречаются в таких изобразительных "текстах", как петроглифы, орнамент на древних сосудах и т.п. Словесные и изобразительные мифопоэтические формулы передвигаются вместе с носителями данной культуры в пространстве и времени, уходя иногда далеко от места первоначального зарождения. Одним из таких примеров можно считать образ "Господина Коней" и связанную с ним изобразительную мифологему "Кони у Мирового Древа", обнаруженные в петроглифах Южной Сибири и Средней Азии17 и имеющий четкие параллели как в самых разных древних изобразительных традициях, так и в современном народном искусстве разных историко-культурных регионов, очень удаленных один от другого. Можно привести много других примеров соответствия словесных и изобразительных мифопоэтических формул: "колесо солнца" – солярные знаки в петроглифах, резьба на прялках; колесница громовержца – колесницы в петроглифах и в других древних изображениях и т.п.

Понятие "фольклор", введенное в науку в 1846 г. У. Дж. Томсом, первоначально включало в себя все формы художественной народной культуры и только потом его значение сузилось до устно-поэтического народного творчества. Сведение фольклора лишь к вербальным формам разрывает существующие в народном искусстве органические связи между словом, музыкой, игрой и другими элементами художественного творчества. По одной из классификаций фольклор делится на четыре разновидности: первичная устная культура, никак не связанная ни с каким видом письма; смешанная устная культура, которая так сосуществует с письменной, что воздействие последней остается частичным, внешним; вторичная устная культура, когда устная традиция воссоздается на основе письменных текстов и под их воздействием устная культура, опосредованная средствами массовой информации18. Думается, что здесь недостает, по крайней мере, еще одной разновидности, – устно-изобразительной традиции. В этой схеме она должна стоять между первой и второй, поскольку сложилась задолго до первой письменности, возможно, вслед за появлением речи. Сколько времени занимало это "вслед", сейчас вряд ли кто может сказать. Может быть, десятки тысячелетий.

Е.М. Мелетинский считает, что устный фольклор исторически позднее изобразительной деятельности и предлагает следующую схему: членораздельная речь – изображения – орнамент (ритм) – танец – театр – обряд – песня хора – слова и музыка19. Возможно, что так оно и было, особенно, если не задаваться определенными рамками абсолютных дат и не забывать о синкретическом характере всей духовной культуры первобытности. На органическую связь между устной и изобразительной традицией указывает также и Д.С. Раевский20. Наиболее массовым материальным выражением древней изобразительной традиции являются пещерные настенные росписи и наскальные изображения – петроглифы. Включение наскальных изображений в общий контекст фольклора оправдано, прежде всего, потому, что они представляют собой одну из неязыковых моделирующих знаковых систем, которые в комплексе составляли древнейший духовный потенциал культуры. Тесное взаимодействие устной и изобразительной традиции, а также других элементов знакового поведения (танец, музыка, ритмичная речь и др.) в первобытной культуре имеет единые природные, психо-физиологические основы. Прежде всего, это – межполушарная асимметрия и связи тех участков головного мозга, которые ответственны за языковое и образно-художественное мышление. Язык и образ могли занимать ведущее или второстепенное место только в сознании конкретного человека. В целом же это – взаимодополняющие способы познания и отражения внешнего мира. Если возможно существование в гуманитарных науках принципа дополнительности, как в физике, то, прежде всего, он применим к объяснению взаимодействия между логическим и образным мышлением. Единство природной основы всех форм духовной культуры подталкивает к мысли о том, что сходство между устной и изобразительной традициями должно наблюдаться не только в содержании тех или иных вербальных и изобразительных текстов, но и между их выразительными элементами.

Одним из обязательных атрибутов фольклора (древнего и современного) являются формулы – однотипные сочетания слов, "клише", периодически повторяющиеся в устном или письменном тексте. Чаще всего это эпитеты или метафоры, заклинания, предписания и т. п. Они достаточно жестко привязаны к определенным персонажам или ситуациям.

В рамках одной языковой культуры эти словесные формулы бывают инвариантными относительно разных словесных контекстов и даже в разных, но родственных языках. Например, в гомеровском греческом встречаются формулы "неувядающая слава", "реки, текущие по небу", "колесо солнца", "хозяин двуногих и четвероногих". Практически в неизменном виде эти формулы повторяются в Ведах и в Авесте. Анализ подобных совпадений, исключающий возможность случайных соответствий, показывает, что определенные мотивы-формулы, характерные для древнегреческой и индоиранской эпической поэзии, восходят ко времени праиндоевропейского единства. После разделения в IV тыс. до Р.Х. на индоариев и индоиранцев, эти формулы более трех тысяч лет сохранялись в устной и письменной традициях народов, живущих очень далеко друг от друга, но связанных общим происхождением.

Если формульность является одной из особенностей фольклора, то древняя изобразительная деятельность тоже должна включать в себя некие близкие по своей природе и функциям формулы, но не словесные, а изобразительные. Сначала считалось, что формульность текста является показателем его принадлежности к устной традиции, но позднее стало ясно, что для письменных традиций тоже характерно использование формул. Аналогичные по своей природе и функции формулы встречаются не только в словесных, но и в изобразительных текстах. Иногда они поразительным образом совпадают с некоторыми словесными формулами: Мать - Сыра-Земля, Ветер - конь (в любовных заговорах выступает как оплодотворитель; ср. священный брак царицы с конем в ритуале asvamedha, а в просторечии – "ветром надуло"). Конечно, совпадения между изображениями и текстами могут быть только ассоциативными. Прямые соответствия принципиально невозможны ввиду того, что это "тексты" не просто на разных, но и на несводимых один к другому языках.

Мифопоэтические формулы очень "живучи" и сопутствуют своей культуре в течение длительного времени. Словесные и изобразительные мифопоэтические формулы "путешествуют" вместе с носителями данной культуры в пространстве, уходя иногда довольно далеко от места первоначального зарождения.

Обращение к древнейшим изображениям позволяет предположить, что отдельные изобразительные формулы ведут свое начало с эпохи верхнего палеолита. Рассмотрим некоторые примеры интерпретации древних изображений.

3. Божественные первопредки

Начиная с эпохи верхнего палеолита, в изобразительных памятниках встречается образ божественной пары, которую можно для начала условно назвать "Мать - Сыра Земля и Отец – Небо". У всех древних народов образ женщины-матери, дарующей жизнь, был осенен ореолом святости, непостижимости и поклонения. Поэтому образ женского божества не редкость в изобразительных традициях самых разных культур. В памятниках верхнего палеолита Евразии он представлен многочисленными женскими статуэтками. В Анатолии и на Балканах этот образ сохраняется в неолитическое время. При этом в отличие от верхнепалеолитических статуэток, появляются статуэтки и наскальные изображения рожающей женщины. Ареал этого сюжета соизмерим с ойкуменой. Его можно видеть в наскальных росписях и гравировках Северной Африки и Скандинавии, в Австралии и Южной Америке. Это - типичная мифологическая универсалия, которая создается каждым народом независимо от других на основе единых законов природы.

На первый взгляд нет ничего удивительного в том, что образ женщины в позе роженицы неоднократно встречается и в петроглифах Южной Сибири. Такие изображения известны практически на всех континентах в очень широком временн?м диапазоне. Удивительно другое: на представленных рисунках фигура рожающей женщины изображена на фоне быка. Следовательно, в данном случае речь идет не об отдельном образе, а о мотиве, состоящем, по крайней мере, из двух независимых персонажей. Поскольку сочетание этих двух образов – женщины и быка – повторяется, и неоднократно, вероятность случайного совпадения с каждым повторением сильно уменьшается.

Правда, принадлежность этих двух изображений к одной культуре и эпохе нельзя считать строго доказанной. Однако косвенные данные все же позволяют их датировать временем между III и II тыс. до Р.Х. и считать сочетание "женщина – бык" устойчивым семантическим блоком21. Если, как это уже отмечалось выше, ареал персонажа типа "праматерь всего сущего" сопоставим по своим размерам с самой ойкуменой, то распространение мотива "женщина – бык" имеет вполне ограниченные масштабы, тоже немалые по размерам, но не выходящие за пределы Евразии. Самые ранние из них датируются временем верхнего палеолита22.

Семантические параллели парному сочетанию "женщина – бык" встречаются в двух группах памятников: в языковых текстах (фольклорных и письменных) и в изобразительных. Из языковых мифологических параллелей близкой по смыслу является пара: "Мать-Сыра-Земля" и "Отец-Небо". В праиндоевропейской мифологии это – божественная чета, от которой происходит все во Вселенной, очень древний образ, относящийся эпохе общеиндоевропейского единства, если не к более ранней. В этом мифе мужским началом выступает Бык-Небо. Падающий с неба дождь это – семя, увлажняющее и оплодотворяющее землю-женщину (потому и "Сыра-Земля"), зачинающую и дарующую жизнь всему сущему. Собственно, в этих строках был пересказан "своими словами" один из гимнов Ригведы (РВ, VI, 70). В восточнславянском язычестве Род и рожаницы едва ли не самые ранние божества, во всяком случае, они – предшественники Перуна. Древнеиранский Гайомарт, родоначальник человечества, связан с быком и наделен функцией оплодотворения Земли. Его образ восходит к эпохе индоиранской общности, его родителями были Небо и Земля.

Бык был одной из инкарнаций Зевса, причем здесь явно негреческие, а скорее - передневосточные корни, поскольку главным греческим воплощением Зевса был орел. Минойский Зевс – бык, с которым вступает в священный брак жена критского царя-жреца Пасифая. Артемида – дочь Зевса и она же – покровительница деторождения. В одном из своих прозвищ (Тавропола, таврос - бык) Артемида сохранила остатки своего первозданного образа Великой Матери богов Кибелы.

Целый цикл мифов о быках-предках можно последовательно наблюдать от хуннов и тюрок-огузов (огуз - бык) до уйгуров, якутов и бурят. У последних существуют сказания о небесном, голубом или сивом быке Буха-нойоне. Этот персонаж оплодотворяет ханскую дочь и она рожает сына Булагата, родоначальника одного из бурятских племен.

Самой поразительной аналогией рассматриваемым рисункам является рельефное изображение на передней стене "храма богини плодородия" из неолитического "города" Чатал-Хююк (храм 10, слой VI) в Центральной Анатолии (совр. Турция). В храме 31, слой VI было еще одно поврежденное такое же рельефное изображение женщины с распущенными волосами, сначала принятое ошибочно за танцовщицу. В этой связи невольно вспоминаются распущенные волосы и силуэт быка на рисунке на плите из могильника Черновая VIII. Аналогичный сюжет, но не в рельефе, а в росписи-фреске (правда, бычьи головы не сохранились) был на стене храма 23 , слой VII.

Подобные мотивы повторяются в глиняных рельефах и росписях Чатал-Хююка несколько раз. Если бы эта изобразительная мифологема из храмов Чатал-Хююка была единственной в своем роде, трудно было бы обосновать ее семантическую сопоставимость с более ранними палеолитическими изображениями и более поздними петроглифами Енисея. Но есть и другие изображения, относящиеся к более позднему времени. Однако прежде, чем перейти к ним, отметим, что в Чатал-Хююке наблюдаются и иные элементы культуры, общие с энеолитическими культурами степей Евразии и, в частности, с окуневской (афанасьевской) культурой Енисея. Например, в Чатал-Хююке впервые в Евразии зафиксирован обряд посыпки охрой тел умерших.

В петроглифах Иордании эпохи бронзы (Кильва) есть аналогичный сюжет: на фоне большого быка, перекрытого позднейшими рисунками козлов расположено схематическое изображение человеческой фигуры с поднятыми руками и широко расставленными ногами. На скальных плоскостях азербайджанского Гобустана (Беюкдаш, камни 12, 15, 24, 30, 31, 54) многократно повторяется изображение женщины в той же позе. В ряде случаев женщина изображена рядом с животными, в том числе с быками, а в одном случае, как и на Енисее прямо на корпусе быка. К этим аналогиям можно добавить изображение на других материалах. На одной из луристанских бронзовых пластин изображены роды, причем, судя по форме груди - первые, что позволяет видеть в этой сцене некий акт перворождения.

Показательно, что по сторонам женщины-роженицы изображены два быка. Близкие мотивы встречаются на трипольской керамике и костяной пластинке в виде бычьей головы.

Особенно интересны изображения на более поздних памятниках, демонстрирующие реликтовую сохранность композиции "женщина – бык" после утраты первоначального смысла. Данная изобразительная мифологема оказалась такой же устойчивой, как, например, узоры современной народной вышивки, сохранившие формулу "мировое древо" почти в неизменном виде, до наших дней. В изображениях можно видеть действие закона типологической редукции: при постепенной утрате первоначального смысла изображения, его основные элементы еще какое-то довольно долгое время сохраняются и только потом либо вообще теряются, либо трансформируются в нечто иное. Так на блюде из Чертомлыкского кургана голова быка превратилась в растительный узор, а на "кариатидах" из Свештари в странные по форме одежды с закрученными "фалдами". Вероятно, из тех же изобразительных истоков можно выводить происхождение иконографии некоторых скифских женских божеств.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: классификация реферат, белорусские рефераты.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки