Высокое давление любви

Медведева И. Я., Шишова Т. Л.

Вы никогда не задумывались, что такое "ключевые слова"? Да, конечно, это слова главные, центральные, определяющие.

Но ведь и еще что-то! Ключ - он открывает дверь в некое другое пространство. А, может, и в некую другую реальность, которую, не будь ключа, мы бы не узнали. Так что ключевое слово не только что-то определяет, но и что-то открывает.

"В АМЕРИКЕ ТАК НЕ ПРИНЯТО"

Когда заходит речь о человеческих взаимоотношениях, о воспитании детей или о мировоззренческой позиции, сейчас очень часто можно услышать два ключевых слова. Одно означает положительную, правильную установку: "толерантность". Другое - недопустимую, отрицательную: "давление".

Причем слова эти еще совсем недавно не употреблялись в таком, что ли, моральном контексте. Слово "толерантность" лет 10 назад и вовсе не было известно широкому кругу людей.

"Давление", конечно, слово более употребительное. Хотя и раньше оно использовалось в том значении, о котором мы говорим, не так часто, как теперь. Это во-первых. А во-вторых, сопровождалось или прилагательным "психологическое" ("психическое") или дополнением "на психику" ("не дави мне на психику".) Т.е. подчеркивался переносный смысл физического термина.

Потом как-то так потихоньку уточнения про психику улетучились, и стало принято говорить о давлении вообще: "Ты на него давишь", "Не дави на меня". Давление в метафорическом, переносном смысле по словесной конструкции полностью совпало с давлением физическим. Казалось бы, мелочь, но мелочь тоже в своем роде ключевая: когда на что-то давят в физическом смысле, то это может грозить объекту давления серьезной порчей вплоть до гибели. Такая ассоциативная тень не на шутку омрачила и без того негативный смысл метафоры.

Одновременно произошло и расширение смысла. Теперь "давлением" может быть сочтена и просьба соседа по лестничной клетке слегка приглушить рок-музыку, громыхающую на весь дом, и недовольство родителей (чисто словесное, не влекущее за собой никаких санкций!) тем, что их пятнадцатилетняя дочь ночует у любовника. И совет приобрести вещь, которая тебе к лицу. Когда женщина, проходя мимо другой женщины, примеряющей шляпку в универмаге, говорит: "Купите, вам так идет!" А та в ответ: "Не надо на меня давить! Я сама решу".

А вот еще сценка, тоже из жизни. Тетя провожает племянницу, приехавшую повидаться из Штатов,где она учится в университете. Прощальный поцелуй в аэропорту и ничего не значащая, вежливая фраза: "Приезжай поскорее снова". И вдруг лицо девушки, которая только что очаровательно улыбалась,каменеет.

"Ты давишь! Я не люблю, когда давят. В Америке так не принято". И мы незаметно оказываемся в иной реальности, вход в которую открыло для нас ключевое слово "давление". В реальности,где действуют иные законы. По этим законам тот, кто дает совет или - еще хуже! - вразумляет своего друга, человек дурной, нетолерантный, авторитарный. А тот, кто рассказывает о своих печалях, тоже давит, "грузит". От такого лучше держаться подальше. В новой реальности боязно помочь кому-то не только действием, но и словом. В результате ближний все больше отдаляется, происходит, как теперь говорят, атомизация.

В ДУХЕ ПРАЗДНОСТИ

Помнится, в начале 90-х мы, находясь в Германии, недоумевали, почему наши знакомые немцы в один голос жалуются на одиночество. Особенно удивляло то, что люди, с которыми мы общались, на самом деле были объединены: их объединяла и одна профессия, и членство в одной ассоциации, и просто, как нам казалось, дружба. Во всяком случае, они чуть ли не каждый день встречались то в гостях, то в ресторане, то выезжали вместе пикники. И не то, чтобы на их встречах царило тягостное молчание! Все время они что-то обсуждали. Но при этом жаловались на одиночество.

И что самое поразительное, жаловались при всей честной компании, нимало не стесняясь своих приятелей, которым ведь могло стать обидно! А приятели не только не обижались, но еще и согласно кивали головой. Дескать, да, да! Такое одиночество, такое страшное одиночество!

Ситуацию прояснила одна наша немецкая коллега, как раз председатель ассоциации. Однажды эта очень элегантная дама с тоской в голосе произнесла: "Вам в России хорошо, у вас можно поделиться с другом своим горем".

"А у вас разве нельзя?" - изумились мы. Фрау Беата горестно усмехнулась.

"Дело в том, что мы с мужем прожили тридцать лет, и вдруг он меня бросил. Именно вдруг, совершенно неожиданно. Мне было так плохо, что я позвонила своей подруге Эмме - мы дружим с детского сада, после мужа это для меня самый близкий человек... и, нарушая все правила приличия, сказала, что Ульрих ушел к другой и что я страдаю. Это, конечно, было чудовищное давление на Эмму, но в тот момент я не могла с собой совладать... На несколько секунд воцарилось молчание.

Потом Эмма спросила: "А в остальном у тебя все в порядке?" И я поняла: мои проблемы - они только мои. На этом разговор был закончен".

А действительно, что останется от дружбы, если убрать "давление"? Если не делиться скорбями, не просить и не предлагать помощи, не давать советов, не делать замечаний, наконец?! (Последнее с позиций либерал-гуманизма - вообще такой криминал, что за него самая либеральная мера наказания, наверное, дыба.)

Если все это вычесть, то останутся лишь совместные развлечения, праздность. Что мы и увидели в Германии, а теперь начинаем видеть и в России среди тех, кто спешит вписаться в новую жизнь. Уже и термин научный ввели: "рекреативность" (развлекательность). Все "рекреативное" усиленно поощряется: от развлекательных телепередач до рекреативных (исключительно для развлечения!) наркотиков и рекреативного секса, когда напрочь исключаются даже не очень-то обременительные обязательства, которые предполагают отношения любовников. При рекреативном сексе никто никому вообще ничего не должен, почти любой вопрос, проявление заботы или интереса к жизни другого может быть квалифицировано как давление. Ну, а упреки в измене - это такое давление, которое объясняется разве что тяжелым психозом. Причем рекреативный секс вовсе не тождественен одноразовой случке. Нет, такой рекреативный роман может длиться (по взаимному согласию, конечно) годами.

А ведь это не просто какой-то новый стиль жизни или особенности современных отношений, как, наверное, думают многие, а извращение христианских заветов. В великопостной молитве Ефрема Сирина мы просим Господа избавить нас от "духа праздности" как от одного из самых страшных зол, мешающих спасению человека. В новой же реальности знаки меняются на противоположные: совместная праздность делается основой человеческих отношений.

СТРАХ, ПОХОЖИЙ НА БРЕД

Запрет на малейшее "давление" по сути означает полную безучастность, когда ближнему не только не оказывают активной помощи, но и не желают (да и не имеют права!) знать о его трудностях, заботах, даже просто делах. "Это твои проблемы", "не грузи меня" - вот девиз нового времени. Девиз антихристианский, ибо христианство нас учит обратному.

"Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов", - говорит апостол Павел (Гал.: 6,2). Как видите, никакой рекреативностью не пахнет. Бремя ведь это груз, а груз - он давит.

А вот образец христианского поведения из совсем недавней истории. "В Государыне было очень развито материнское чувство," - пишет о последней российской императрице ее подруга Лили Ден. Когда это читаешь, то сперва думаешь, что речь идет о чадолюбии Александры Федоровны, ибо материнское чувство неразрывно связано с детьми. Но автор имеет в виду другое. "Она чувствовала себя счастливой, когда могла о ком-то заботиться, - продолжает Лили Ден. - Если какое-то лицо завоевывало ее привязанность и доверие, то она начинала проявлять интерес К МАЛЕЙШИМ СТОРОНАМ ЖИЗНИ этого человека" <выделено нами - авт.>

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки