ЗНАЧЕНИЕ РАБОТ АКАДЕМИКА Л.В. ЩЕРБЫ В РУССКОМ ЯЗЫКОЗНАНИИ

1

Заслуги Л. В. Щербы перед русской наукой и русским просвещением очень велики. С первых лет своей деятельности он много и плодотворно занимался популяризацией лингвистики и широкой научной пропагандой. Еще в 1913 г. он опубликовал перевод (с дополнениями и редакционной переработкой для русского читателя) книги Элизе Рихтер «Как мы говорим». На первом съезде преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях в 1904 г. он сделал доклад «О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета».

Всю жизнь он уделял время разработке вопросов обучения родному и иностранным языкам, организации русской школы - от первой ступени до университета, и трудно сказать, чем был он больше увлечен в последние годы жизни - лингвистикой или своим участием в деятельности Академии педагогических наук и Наркомпроса. Его помощь строительству советской школы и повышению качества работы советских гуманитарных вузов была очевидна и высоко оценена. Он редактировал, шлифовал, дополнял стабильные учебники русского языка и иностранных языков, много работал над школьными планами и программами.

В годы полного господства у нас формализма в школьной грамматике, порой доводимого до абсурда некоторыми московскими эпигонами фортунатовской школы, Л. В. Щерба в одиночестве смело выступал против этого уклона, вскрывал его методологические ошибки, призывал к здоровому синтезу методов смыслового и формального синтаксического анализа. На Петроградском съезде преподавателей русского языка в 1921 г. он выступил с докладом «Формальное направление грамматики»; под этим заголовком вышла его статья в журнале «Родной язык в школе» (1923, № 1).

Начиная с 1915 г., когда Л. В. Щерба написал «Особое мнение по вопросу о роли языков в средней школе», и после доклада на Первом Всероссийском съезде преподавателей русского языка средней школы, состоявшемся в 1917 г. в Москве, на тему «Филология как одна из основ общего образования» - он до последних дней жизни был рыцарем филологии, не изменявшим ей в годы самых больших потерь, унижений и нападок на филологическое образование. Впоследствии, уже тяжело больной, он продолжал везде, где это было целесообразно, добиваться восстановления филологии в средней школе и подъема ее в высшей школе. Эти усилия Л. В. Щербы оказались не безуспешными, хотя многие его идеи, планы и предложения остались заветом для светлого будущего русской школы.

2

Большие теоретические проблемы стояли в центре исследовательских интересов Л. В. Щербы, но это никогда не мешало ему подолгу заниматься практическими вопросами русского языка, языковой политики, трудные отнюдь не в исследовательском плане, а потому и гораздо менее для него увлекательными.

Реформа русской орфографии, а затем не прекращавшаяся до последнего года его жизни работа над дальнейшей рационализацией и упорядочением реформированной орфографии проходили при постоянном участии и все возраставшем влиянии идей и предложений Л. В. Щербы. Сорок лет назад, в Русском филологическом вестнике» за 1905 г., была напечатана его статья «Несколько слов по поводу Предварительного сообщения орфографической подкомиссии». В 1911 г. он опубликовал «Дополнения и поправки к "Русскому правописанию" Я. К. Грота». В 1930 г. в журнале «Русский язык в школе» он поместил статью «К вопросу о реформе орфографии». Два года, проведенные в Нолинске во время последней войны, посвящены были в числе других работ и составлению обширной «Теории русского правописания» в двух частях.

Как крупный языковед и теоретик, он вносил в разработку вопросов прикладного языкознания последовательную принципиальность и большую перспективу громадного научного кругозора. Книга «Теория русского правописания»» (еще не опубликованная и не совсем законченная во второй части) представляет замечательное по замыслу и ювелирно отделанное в деталях произведение этого выдающегося мыслителя и практика-языковеда. В ней дано блестящее завершение, почина, сделанного учителем Л. В. Щербы - проф. И. А. Бодуэном де Куртенэ в известной работе «Об отношении русского письма к русскому языку». Ни одна из старейших по разработке европейских орфографий не получила такого тщательного, глубокого и систематического анализа и истолкования. В отличие от работы Бодуэна де Куртенэ, в книге Л. В. Щербы вскрыта система русской орфографии, дана апология высоких достоинств некоторых наших орфографических традиций, намечены пути завершающей кодификации ее. Как и в других работах Л. В. Щербы,здесь обильно рассыпаны поучительные и интереснейшие сопоставления с материалами из истории орфографических норм многих других языков. Они позволяют как бы осязать закономерную механику орфографических норм. Для учителя, для студента эта книга долго будет важнейшим настольным руководством.

Нельзя забывать и о большой помощи Л. В. Щербы в реформах правописания других народов СССР после Октябрьской революции. Прежде всего укажу на его руководящую роль на Бакинском тюркологическом съезде 1926 г., посвященном латинизации письменности тюркских народов. Там он сделал доклад «Основные принципы орфографии и их социальное значение», напечатанный в трудах этого съезда.

Второй большой проблемой в области прикладного языкознания, которая занимала Л. В. Щербу, была орфоэпия. В 1910 г. он поместил в ««Известиях ОРЯС», т. XV, «Критические заметки по поводу книги д-ра Фринты о чешском произношении». В 1911 г. он напечатал «Court expose de la prononciation russe». Вершиной в этой области был его доклад 1915 г. в петербургском Неофилологическом обществе «О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов» («Записки Неофилологического общества». Т. VIII. Пг., 1915). Эта работа останется крупнейшей вехой в истории теоретического осмысления орфоэпии. Научное открытие Л. В. Щербы сразу прояснило много запутанных рассуждений, разрешило долголетние, казавшиеся безнадежными споры, указало пути дальнейших орфоэпических наблюдений.

В 1916 г. Л. В. Щерба изложил на французском языке главные отличия французской звуковой системы от русской («Краткий обзор деятельности Педагогического музея военно-учебных заведений за 1913-1914 гг.». Вып. IV, 1916). В 1936 г. в журнале «Русский язык в советской школе» (№ 5) появилась его заметка «К вопросу об орфоэпии», а в 1937 г. - первое издание «Фонетики французского языка. Очерк французского произношения сравнительно с русским», которая надолго останется образцовой книгой в изучении орфоэпии.

3

О нормативных научных построениях в области русской грамматики и словаря Л. В. Щерба размышлял и писал много раз и сумел поднять престиж нормализации языка, так скомпрометированной у нас реакционными и невежественными пуристами дореволюционной поры.

Л. В. Щерба подготовил первый том «Нормативной грамматики русского языка АН СССР», содержащий отдел фонетики. Редакторская работа тут перешла в авторскую, он почти целиком и заново написал этот том. Вместе с акад. С. П. Обнорским он начал редактировать второй том, посвященный морфологии.

Под влиянием Л. В. Щербы руководство академическою Словаря современного русского языка отошло от традиций шахматовского Thesaurus'a и решительно поставило задачей словарного отдела составление именно нормативного словаря, отражающего существующие в нашу эпоху системные связи и противопоставления слов и понятий русского языка с их социалыю-стилистической приуроченностью. Сам Л. В. Щерба написал часть одного из томов этого словаря на букву И (в 1933 г. был напечатан один выпуск его).

Обобщение своего большого словарного опыта Л. В. Щерба дал в первой части незаконченной работы «Опыт общей теории лексикографии» («Известия ОЛЯ АН СССР», 1940, № 3). Эта работа остается драгоценным наследием Щербы не только в русской, но и в мировой науке уже по одному тому, что она не имеет предшественников. В истории русской лексикографии и словари, написанные Л. В. Щербой (русско-французский) или его учениками под его руководством, и только что названная обобщающая теоретическая работа являются большим достижением. Зарубежная критика не раз отмечала блестящее развитие словарного дела в СССР после революции (Р. Якобсон, Л. Теньер, А. Мейе, Б. Унбегаун и др.). В этом успехе русских языковедов Л. В. Щербе принадлежит, несомненно, наибольшая заслуга как теоретическому лидеру. Наше словарное дело шагнуло далеко вперед не только от своего дореволюционного этапа, но и в кругу европейской лексикографии, — оно признано теперь и поучительным и образцовым как в теоретическом, так и в техническом отношении.

4

Идеи Л. В. Щербы по вопросам общего построения синтаксиса и системы русского синтаксиса почти не воплощены в законченных, напечатанных его трудах. Разработка apхива его рукописей позволит полнее оценить значительный вклад его теоретических исканий в назревшую коренную ломку наших синтаксических традиций. Известно, какое большое впечатление оставила его статья «О частях речи в русском языке» («Русская речь». Новая серия. Кн. 2. Л., 1928), отразившаяся в дальнейших теоретических работах по русскому синтаксису (прежде всего в обширном труде В. В. Виноградова «Современный русский язык». Вып. 1–2. М., 1938).

Чаще всего вспоминал и наиболее ценил Л. В. Щерба одну свою небольшую статью - «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» («Известия АН СССР», 1931). Эта статья была декларацией новых теоретических позиций. Она явилась результатом острого и болезненного кризиса методологии Л. В. Щербы и его школы. Он нашел пути преодоления идеалистических концепций французской лингвистики (Фердинанда де Соссюра, Антуана Мейе) и философски порочного психологизма.

Отчасти продолжая и углубляя материалистические положения своего учителя - И. А. Бодуэна де Куртенэ, отчасти освобождаясь от его психологических излишеств, Л. В. Щерба в этой своей декларации заложил основы плодотворной теории языка как системы, имманентно содержащейся в социальном опыте и организующей языковой материал речевого общения, - «как системы, составляющей величайшее культурное достояние народа».

Л. В. Щерба вскрывает внутреннюю противоречивость понятий «индивидуальная психо-физиологическая организация», или, короче, «индивидуальный язык», - понятия, фундирующего у крупнейших языковедов старшего поколения (начиная с Германа Пауля в Германии и кончая Шахматовым у нас). Взамен его Л. В. Щерба выдвигает, как основополагающее, понятие «языковой системы», которое он определяет так: «... то, что объективно заложено в данном "языковом материале" и что продолжается в "индивидуальных языковых системах", возникающих под влиянием этого языкового материала. Следовательно, в языковом материале и надо искать единство языка внутри данной общественной группы» («О трояком аспекте...», с. 117).

«Языковой материал» - как третий аспект языковых явлений - противопоставлен 1) речевой деятельности и 2) системе языка. Этим Л. В. Щерба снимает антиномию индивидуального и социального, разоблачает миф-идеал реальной и тем не менее метафизической сущности языка.

«Языковой материал» поэтому оказывается первым и важнейшим, непосредственно доступным объектом языкознания. В исследовании его возможен и необходим эксперимент, что представляет важное преимущество лингвистики перед другими гуманитарными науками. Новым было указание на эксперимент в области не только фонетики, но и грамматики, словаря, стилистики.

Однако эксперимент возможен без больших ограничений лишь при изучении живых языков. Он очень ограничен в применении к мертвым языкам. Отсюда - призыв к изучению в первую очередь живых языков, к изучению бесписьменных языков, к изучению языков далеких, неродственных по строю. Иными путями, с иной аргументацией к этому же положению пришли раньше И. А. Бодуэн де Куртенэ и Н. Я. Марр. Эти теоретические положения не оставались одной декларацией: Л. В. Щерба много лет деятельно помогал научной разработке палеоазиатских языков (например, эвенского, нивхского), а также иранских (таджикского, вершикского), тюркских и др.

«Языковой материал» - в литературных текстах и в записях разговорной речи, в словарных фондах - был постоянным объектом его исследований. Менее всего свойственны ему были замкнутость и отрешенность кабинетного ученого. Неустанно и мастерски вел он наблюдения над живыми языками.

5

Особенно много сил и времени в зрелый период своей научной деятельности отдал Щерба диалектологии - сначала итальянской, потом чешской и лужицкой и, наконец, русской.

В 1940 г. Щерба был поставлен во главе Всесоюзной диалектологической комиссии, и только война помешала наметившемуся огромному размаху работ этой комиссии.

Горячий патриот, Лев Владимирович Щерба был чужд всякой национальной кичливости, великодержавного национализма. Убежденный франкофил, исключительный знаток немецкой культуры, он вел пропаганду лучших традиций романо-германской филологии и лингвистики, он всегда призывал к изучению и максимальному использованию западноевропейских научных достижений. Но при этом он больше, чем многие противники «буржуазных влияний», якобы оберегающие нас от этой «чумы», верил в одаренность наших ученых и великое будущее русской науки, русской культуры. Именно уверенность в наших незаурядных силах и была всегда в основе западничества Л. В. Щербы.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: функция реферат, банк бесплатных рефератов.



1  2 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки