О роли заказчика в организации строительного процесса на Руси в XVII в.

И. Л. Бусева-Давыдова

Область организации строительного дела в XVII в. нельзя назвать неизученной. Этому вопросу посвящены работы А.Н.Сперанского и Н.Н.Воронина, существует также ряд статей(1), где затрагиваются отдельные вопросы организации строительства в Древней Руси. Однако при этом мало освещенным оказался весьма важный (особенно для второй половины XVII в.) аспект: роль заказчика в строительном процессе и влияние условий заказа на сложение архитектурных форм. В то же время именно со второй половины XVII в. до нас дошли документы, позволяющие достаточно обоснованно судить об этой проблеме. Для примера можно взять судное дело Я. Г. Бухвостова с боярином П.В.Шереметевым, касающееся постройки церкви Спаса Нерукотворного в Уборах и опубликованное М.А.Ильиным(2).

Этот документ традиционно считается подтверждением авторства Я.Г. Бухвостова и свидетельством принадлежности ему всего замысла церкви — от общей ее композиции до декоративных деталей. До сих пор никто еще не обратил внимания, что в материалах «судного дела» содержатся данные, позволяющие определить точную долю участия в строительстве всех лиц, перечисленных в документах.

Строительство церкви Спаса в Уборах, согласно обычной для второй половины XVII в. практике, было отдано подрядом Я. Г. Бухвостову, именуемому в этих документах «крестьянином» или «подрядчиком каменных дел», и его «товарищам» М.Тимофееву и М.Семенову. Предварительно, как полагалось, была составлена порядная запись, к сожалению, нам неизвестная. Мы отчасти можем судить о ее характере по любой другой порядной XVII в., так как все они составлялись более или менее единообразно. Вероятно, в ней были довольно подробно оговорены архитектурные формы храма со сравнительно редкими ссылками на существующие постройки-образцы, поскольку заказчик П.В. Шереметев желал иметь достаточно оригинальное сооружение. Однако, заключив подряд, Бухвостов уехал в Переяславль Рязанский, не выполнив своих обязательств по строительству церкви в Уборах. Дело кончилось судебным разбирательством, в ходе которого была составлена новая порядная запись. Эта запись содержит два очень любопытных момента. Во-первых, Бухвостов указал в ней, что «резные всякие дела к той церкви к окнам и к дверям столбы и к окнам короштыни делали иные подрядные мастеры, а не мы, подрядчики». Во-вторых, то, что делали сами подрядчики, они делали не согласно своему индивидуальному замыслу, а «против образца, каков нам образец дан»(3). Кем был дан образец? Это не вызывает сомнений: самим боярином П.В. Шереметевым.

В процессе дальнейшего разбирательства выяснилось, что Я.Г.Бухвостов вообще не принимал участия в первом этапе строительства, переподрядив «иного каменных дел подрядчика Куземку Федорова Бакрова с товарищи». Сам Бухвостов в 202(1694)г. «у того де каменного дела в том селе спасском... не был и не присматривал для того, надеясь на тех каменщиков, на Куземку Бакрова с товарищи, для того что де то дело отдано было ему, Куземке, з записю» (выделено мной — И.Б.-Д.). Эта запись опять же не может быть истолкована как оригинальный архитектурный проект Бухвостова: ранее в том же документе говорится, что «взял он, Якушко, на него, Куземку, такову ж подрядную запись с зарядом, какову дал он, Якушко, на себя боярину Петру Васильевичу Шереметеву»(4) (выделено мной— И.Б.-Д.). Таким образом, Бухвостов переписал на Бакрова порядную, составленную Шереметевым. Бакров начал строить здание по образцу, оговоренному заказчиком, и успел выстроить «внутри от полу до перемычек вышина четыре сажени».

Упоминаемые перемычки — это арки апсиды и боковых частей, открывающиеся в центральный четверик: их высота от пола действительно 4 сажени (около 8,5 м). Из этого понятно, что необычная пространственность интерьера церкви в Уборах, обусловленная большой высотой и стрельчатыми очертаниями арочных проемов примыкающих боковых частей, появилась благодаря не Бухвостову, а Бакрову (если не Шереметеву, что тоже вполне допустимо). Затем Бакров оставил работу: Шереметев предполагал ранее возводить восьмерик прямо от сводов апсиды и приделов, но потом решил сделать четверик более высоким. В результате «учинилась в том церковном деле сверх записи прибавка большая», и хотя заказчик готов был оплатить дополнительные работы, Бакров не взялся за их производство. Причиной был отнюдь не недостаток знаний или таланта у зодчего: мастер, сумевший создать такую оригинальную арочную конструкцию, конечно, не остановился бы перед этой относительно несложной задачей. Как справедливо отметил М.А.Ильин, введение дополнительной части четверика «значительно увеличивало высоту здания, следовательно, и объем работ. Именно из-за последнего Бакров «со товарищи» покинул постройку»(5).

Что же происходило дальше со строительством в Уборах? Второй этап постройки действительно проходил под руководством Бухвостова: «в том де селе Спасском он, Якушка, был и то де каменное строение, наняв, иных каменщиков окроме ево, Куземки Бакрова и товарищев ево, то дело делал»(6). Он возвел основной объем церкви, кроме папертей, в 1695 г., что и было зафиксировано осмотром летом 204 (1696) г. Однако в 1696 г. строительство опять остановилось, потому что «в то де время ево, боярина Петра Васильевича, в той вотчине в селе Спасском не было, и без ево де, боярского ведома того дела доделывать было невозможно, и тому де делу остановка была недель з девять, а как де он, боярин Петр Васильевич, в тое свою вотчину в село Спасское приехал, и ево де, Якушковы каменщики у того дела были и дело по ево, боярскому приказу, что указано было, делали, а он де, Якушко, у того дела в то время не был»(7) (выделено мной—И.Б.-Д.). Итак, третий этап проходил при участии каменщиков, нанятых Бухвостовым, и руководстве Шереметева, в то время как Бухвостов вообще не показывался на строительной площадке.

Подведем итоги. Нижняя часть церкви в Уборах была выстроена К.Ф.Бакровым; основной объем, начиная от приделов, — Я.Г.Бухвостовым; паперти и отделочные работы — не упомянутыми поименно каменщиками; резное белокаменное убранство _ не известными Бухвостову мастерами. Так кому же церковь в Уборах обязана своим художественным замыслом, несомненно продуманным и цельным? Единственный человек, участие которого заметно на всех этапах затянувшегося строительства,—это заказчик П.В.Шереметев.

Приведенный пример активного влияния заказчика на строительство—не исключение для второй половины XVII в. Руководящая мысль заказчика запечатлелась почти во всех порядных этого времени. Например, порядная запись на постройку надвратной церкви Новоиерусалимского монастыря обычно приводится для доказательства первенствующей роли Бухвостова в ее строительстве, несмотря на то что он передал заказ другим подрядчикам. Действительно, в этом документе буквально через строчку встречается уточнение: «по указу». На этом основании историки архитектуры считали, что «указ» должен был исходить от Бухвостова как основного мастера строительства. Однако,если внимательно прочитать текст, обнаруживается любопытное обстоятельство: «по указу» предлагалось делать не конструктивно важные или сложные в исполнении части церкви, где, казалось бы, особенно нужен «указ» опытного архитектора, а только балясины и шею с главой, т. е. именно второстепенные детали. Кроме того, «по указу» изготавливались колонки для окон, а именно: «быть растескам...кирпичным, или по указу каменным»(8). Почему же Бухвостов должен был указывать мастерам, без всяких указаний выстроившим целую церковь, каменные, или кирпичные колонки км следует изготовить? Этот вопрос не входил в его компетенцию: такие частности решал заказчик, и только от заказчика зависело, какой материал — дешевый кирпич или дорогой белый камень — выбрать для своей постройки.

Несомненно, и в других случаях «указ» должен был исходить от монастырского начальства: первоначально проект церкви был оговорен только в общих чертах, а мелкие детали вроде вида балясин или высоты барабана главы уточнялись в соответствии с пожеланиями заказчика уже в процессе строительства. Именно представители монастыря имеются в виду в следующей строчке: «...зделать вход с болясы, и выслать кирпичем, иль чем укажут», -- никак не к Бухвостову относится здесь форма множественного числа. Мы знаем документы, где эти слова расшифрованы подробнее: так, в порядной на строительство ворот Донского монастыря уточнялось: «А стены...поставить в сажень мерную или без полуаршина, как власти прикажут»(9). В Новом Иерусалиме повторилась та же ситуация, что и при строительстве церкви в Уборах: Бухвостов передал подряд Ф. Папуге и братьям Михайловым и уехал в Переяславль Рязанский. Строителей контролировал сам заказчик (в данном случае — власти монастыря).

Приведенные документы заставляют специально заняться выяснением роли заказчика в строительном процессе, доли его участия в формировании конкретного облика постройки.

Надо оговориться, что эта роль и степень участия значительно изменяются в зависимости от того, имеем ли мы дело с корпоративным заказчиком или с индивидуальным. Простейший случай строительства по корпоративному заказу — возведение деревянной сельской церкви крестьянами того же села, когда заказчик одновременно является и исполнителем своего замысла. Аналогичным образом могли создаваться и постройки посадской общины: так, прихожане церкви Федоровской Богоматери в Ярославле совместно разбили план, заложили фундамент и вывели стены до середины высоты, а далее строительством стал руководить один из них, очевидно, наиболее сведущий в строительном деле(10). Особый вид корпоративного строительства — возведение монастырских построек — охарактеризован вкратце Г.В.Алферовой: «Строительство монастырей имело свою специфику. Среди монахов были представители разных профессий, включая и строителей. В ряде случаев квалифицированными строителями были настоятели монастырей. Поэтому монастыри нередко возводились силами монахов, причем настоятели руководили работами"(11). Разумеется, при корпоративном заказе заказчик отнюдь не обязательно являлся одновременно и исполнителем, но все же генетически это наиболее архаичная форма заказа, приводившая к ориентации на традицию, на коллективное творчество, не оставлявшая места для индивидуальности — будь то индивидуальность заказчика или исполнителя. Во второй половине XVII в. эта форма, типичная для средневековья, распространена достаточно широко, но рядом с ней активно развивается индивидуальный заказ — строительство на средства частных лиц. Расширяется круг заказчиков каменных построек: кроме царя, церковных иерархов, верхушки аристократии храмы и каменные палаты возводят разбогатевшие выходцы из средних слоев — купцы, представители административного аппарата.

Желание выделиться («прославиться») путем строительства каменных зданий, еще в начале XVII в. отмеченное и осужденное монахом Троице-Сергиевой лавры Авраамием Палицыным, в середине столетия стало широко распространенным среди знати. Сирийский архидьякон Павел Алеппский, посетивший в это время Россию, писал: «В доме каждого из них (вельмож— И.Б.-Д.) есть...церковь, и каждый тщеславится перед другими ее красотой»(12). К концу же XVII в. подобное честолюбие уже не считалось предосудительным: Сильвестр Медведев, сподвижник царевны Софьи, находит вполне естественным, что церкви сооружаются для прославления личности заказчика: «Щедрую руку зданные храмы прославляют» . Это повлекло за собой стремление к оригинальности облика построек: индивидуальность заказчика должна была найти отражение в индивидуальности построенного по его заказу храма.

Здесь намечалось противоречие между заказчиком, осознающим себя как личность, обособленную от коллектива — рода или корпорации, и исполнителем — каменщиком или подмастерьем каменных дел, по-прежнему остающимся в рамках цеховой общности. Противоречие усугублялось, если заказчик принадлежал к образованным слоям общества, ориентировавшимся на западноевропейский тип культуры нового времени, в то время как исполнитель продолжал работать по-старому, в русле средневековой местной традиции. Это привело к возрастанию роли «социального заказа», о котором пишет Н.Н.Воронин:«...«заказ» решительно снижал активное творческое значение самого мастера. Он (мастер.— И. Б.-Д.) стоял на том же самом уровне художественного развития, а иногда и ниже, чем заказчик, имевший подчас более широкий кругозор, видевший много различных построек. ..При обращении... к сложным архитектурным формам, проникавшим с запада..., заказчик буквально диктовал мастеру малознакомые формы»(14).

Каким же образом заказчик диктовал мастеру свои требования? Основным документом, в котором фиксировались главные черты будущей постройки, являлась порядная запись-договор между заказчиком и исполнителем. В ней (или в отдельно прилагаемой росписи) указывались наиболее общие параметры здания и оговаривались взаимные обязательства заказчика и исполнителя, связанные с финансированием, материальным обеспечением, сроками и качеством строительных работ. Порядная и роспись составлялись заказчиком или его представителем. Так, патриарх Никон прислал с подмастерьем Аверкием Мокеевым в Иверский монастырь «грамоту» с чертежом, по которым и велось строительство. В случае неясностей за разъяснениями обращались к заказчику: «А про паперть, государь..., в твоей государевой грамоте, какова паперть делать, не написано и подмастерью о том твоего государева указу нет же, а мы... без твоего государева указу и подмастерья паперти делать не смеем»(15).

Перестройка Троице-Введенской церкви в Москве по заказу подъячего Максима Алексеева производилась артелью каменщиков «против ево Максимовой росписи, какову он нам дал роспись»(16). Ярославский купец Егор Лыткин, посылая в Красногорский монастырь деньги на строительство храма, присовокупляет к ним «заказ» с подробным описанием внешнего вида будущей постоойки(17). В архиве Троицкого Островоезерского монастыря (близ с. Ворсмы под Н.Новгородом) в конце XIX в. находилась «собственноручная роспись на двух столбцах князя Михаила Яковлевича Черкасского, как и в какую меру строить церкви, келий и прочия каменные монастырския здания»(18).

Принадлежность первоначального замысла заказчику, а не исполнителю подтверждается и особенностями строительной практики XVII в. Заказ, как правило, сдавался с торгов, что предполагало наличие предварительного «задания», по поводу которого и происходил торг между разными подрядчиками.

Однако до последнего времени ведущая роль заказчика в составлении порядной подвергалась сомнению. Так, Г.В.Алферова писала: «Остается пока неясным, кто составлял квалифицированные «заказы». Бесспорно их делали специалисты, а не заказчики»(19).

Автор не поясняет, что имеется в виду под термином «квалифицированный заказ». Многочисленные сохранившиеся и опубликованные документы XVII в., относящиеся к строительству, не могут быть определены в таких категориях. Все заказы фигурируют только в самой общей форме: указываются количество глав, форма покрытия, количество и форма алтарных апсид, перечисляются декоративные детали. Эта особенность была отмечена и объяснена Н.Н.Ворониным, отметившим, что в XVII в. «заказчик менее всего интересуется конструкцией здания и ее частностями, о них он сообщает лишь общие понятия (шатром..., по-соборному...), перенося центр тяжести на регламентацию декоровки. Самые технические методы лежат целиком на усмотрении мастера, в особенностях конструктивных приемов его школы и личной выучки»(20). Таким образом, в «квалифицированном заказе» просто не было надобности: конструктивная сторона представлялась чисто технической и как бы подразумевалась сама собой, гарантируясь квалификацией исполнителя.

Что же именно и каким образом регламентировалось в порядной? Действительно, оговаривались почти исключительно второстепенные и декоративные детали (рундуки, наличники окон, «кзымсы» — карнизы, водостоки и даже навершия дымовых труб), а также материалы — кирпич или белый камень. Указание материала объяснялось его разной стоимостью. Регламентация же именно декоративных (в широком смысле слова) частей постройки вызывалась тем, что как раз они должны были придавать зданию своеобразие, выделять его среди других (при условии стереотипности конструкции).

Преимущественное внимание к деталям, превращение их в своего рода «опознавательный знак» данного конкретного сооружения вообще характерно для средневекового восприятия, поэтому направленность порядных на неконструктивные элементы отнюдь не свидетельствует о незначительности участия заказчика в формировании облика здания. Напротив, в тогдашней системе представлений заказчик определял лицо своей постройки, в котором общее, родовое начало воплощалось мастером, а индивидуальное оставалось на долю заказчика.

На основе порядных записей можно выделить четыре способа регламентации исполнителя заказчиком. В первом случае ту или иную деталь предлагалось делать «по указу», т.е. согласно дополнительным указаниям заказчика или его представителя («а дверей и окон в тех палатах сделать, сколько и каковы в. государи укажут»(21) (в царских палатах в С.Воробьеве. — И.Б.-Д.), «намостить тесаным каменем помост со степенми... как повелит преосв. архиепископ»(22)). Я.Г. Бухвостов без указаний П.В.Шереметева не мог производить даже отделочные работы: «...на подмазку...стен левкасу делать его, боярской, человек Алексей Васильев ему, Якушку, без боярского ведома не велел» .

Во втором случае исполнителю предлагается образец — существующая уже постройка, детали которой требовалось повторить в новом здании «а у окон со внешнюю сторону ростески и столбики и углы столбоваты и все зделать против окон и углов Чудовской трапезы: а над окнами кзымсы и обвершка против окон, каковы зделаны на Ивановской площадной полатке»(24). В упомянутой росписи князя М.Я.Черкасского на строительство Островоезерского монастыря мастеру для разных частей здания предписываются шесть образцов: церковь Воскресения в Кадашах, Успенский собор, Новгородское подворье, храм Троицы на Рву, Печатный двор и Земский приказ. Под текстом идет приписками вышеписанные образцы все смотрил подмастерья Пашка Потехин». Когда Потехин был «отставлен» от строительства за старостью, заменивший его Федор Перфильев также обязался строить «против указанного ему на Москве образца».

В третьем случае «образцом» служила модель: «...делать...станочным мастером Максимку Шарову с товарищи три главы образцов, чтоб против сех глав зделать главы медные.-.в церкви Спаса Нерукотворенного Образа»(25). Наконец, в-четвертых, мастера могли снабдить чертежом: «А над кельею зделать верх и полугловье тем обрасцом, как у него, архимандрита, на чертеже»(26); «...а трапеза б вам ставить с церковью по нашему указу, каков вам был чертеж дан, а не инако»(27).

Известен случай, когда заказчик — князь В.В.Голицын —давал мастерам «книги мастерские резного дела в лицах» — иностранные увражи, где можно было почерпнуть орнаментальные мотивы для резьбы. Не исключено, что таким целям могли служить и архитектурные альбомы: М.Н.Микишатьев отмечает несомненное сходство завершения Утичьей башни в Троице-Сергиевой лавре с постройками П.Поста, включенными в голландское иллюстрированное издание альбомного типа, возможно, объясняющееся наличием у русских мастеров соответствующих гравюр(28).

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки