Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Культура — не истина, но показатель того, как усвоена истина и красота Божия человечеством. Культура, причастная традиции — неумирающей новизне преображенной жизни и небывалого бытия («кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» — 2 Кор. 5:17), — принимает в себя элексир бессмертия.

С Нового времени христианская культура становится единственно и безраздельно всемирной. — не смог мир противиться неземной высоте и красоте воспеваемых ею ценностей.

Всемирный триумф христианской науки и искусства стал возможным потому, что впервые в истории мирские сферы культуры приняли на себя величайшую, неслыханно новую миссию — ассистировать Церкви, стать приуготовительной проповедью красоты и истины на паперти. Следовательно, — важнейшей частью великой традиции и культуры. Здесь — энтелехия светской культуры.

Наука, обратив откровение Божие к исследованию природного мира, перевернула языческую парадигму мышления. Поставила ее с головы на ноги: вместо языческой веры в форму как причину движения, приняла (в лице богослова Ньютона) библейское понятие силы. Встав же на ноги, стала способной к стремительному шагу и восхождению.

Светское искусство, обратив просветленный христианством взор к внехрамовым сферам жизни, начинает осознавать себя в свете великой цели — возвышения человеческого духа к небесной красоте, принимает в себя критерии серьезности, строгой и сосредоточенной глубины, целомудренно-благоговейной небесной чистоты и ясности духа, окрыленного стремления к дивному божественному совершенству, а вместе с критериями — и сам великий опыт церковных искусств.

Таково происхождение и серьезной светской музыки. Не от глумотворцев и не от скоморохов она! Романтический писатель, композитор и исследователь старинной музыки Э.Т.А.Гофман писал: «Я бы хотел обратить твое внимание на великую вещь — на внутреннее родство церковной музыки и трагической оперы; оно послужило старинным композиторам основой для создания особого, величественного стиля». Вне Церкви путь от песни лежал бы (вопреки теории Кабалевского) вовсе не к опере, а к эстраде!

Церковное пение и светская музыка — что главное в них сродно и что различно? Как связаны обе ветви культуры? Соотнести ли церковное пение с красотой Божией, а светскую музыку — с красотой тварного мира, как предлагает В.Мартынов? Столь механическое разделение не даст возможности увидеть подлинного чуда европейской светской музыки, привлекшей к себе все народы земли.

Потрясающей красоты анданте fis moll 23 фортепианного концерта Моцарта... Бесконечно нежная и целомудренная, сосредоточенно-отрешенная его возвышенность могла ли родиться в эпоху хищно-чувственных Афродит и Венер? О нет, это творение иной эпохи, иного человечества — омытого кровью Христа, познавшей преображение души, чтущего Матерь Божию и святых, отдавшего себя идеалу самоотреченной любви!

Соединяет обе сферы и одновременно различает — понятие благодати. Этим термином святые равноапостольные братья Мефодий и Кирилл передали однозначно . В языке Гомера оно означало одновременноHнепереводимое греческое слово cari любовь, красоту и благодарность. Христианство внесло в это понятие красоты любви неизъяснимое совершенство и беспредельность, наполнило силой ко спасению, ибо, как сказано. Сам Бог, само Превечное «Слово стало плотию, и обитало с нами, ) и истины; и мы видели славу Его, славу, какHполное благодати (cari Единородного от Отца» (Ин. 1:14).

Благодать едина, а проявления ее различны. В храме действует обоживающая благодать, в светской музыке — благодать призывающая. Ее особенность, по изъяснению св. Иоанна Златоуста, состоит в следующем. На краткий миг приоткрывает она неизреченность Божией красоты и любви. Но тут же как бы отступает, ждет ответа сердца, дабы позволить ему проявить свой дар божественной свободы. Если сердце готово, то, влекомое неудержимо, устремляется оно за большим и удостаивается блаженства воцерковленной жизни.

Призывающая благодать всякую душу приглашает к пиру веры, увлекая сердца красотою небесных истин. “Много званых” (Мф. 20:16; 22:14; Лк. 14:24)! Избранных же, откликнувшихся на призыв, обручивших себя Христу, получивших залог Духа для уверенности в спасении, — благодать просвещает, преображает, перерождает рожденим свыше, усовершает, усыновляет, обоживает. Последнее — лишь в лоне Церкви, Тела Христова; токи преображающей благодати пронизывают и богослужебное пение. Начальная же, призывающая благодать, по мысли святителя Игнатия (Брянчанинова), св. праведного Иоанна Кронштадтского, преп. Варсонофия Оптинского, струится и в произведениях светского искусства. Она-то и составляет сокровенное содержание серьезной музыки. Потому-то для оценки серьезной музыки используются и могут быть использованы полнее религиозные термины.

Спасающая сила Христова и совершенства Божии отзываются в сердцах человеческих, благодатно преображаемых. Высшее содержание интонации богослужебного пения есть Божественные совершенства, святость Божия. От святых отцов мы знаем, что Бог непостижим в Своем существе, постижим же в энергиях, действиях, причастиях. Благодать Святого Духа восторгает молящуюся душу к Богу. Приближая — преображает ее. Потому можно сказать, что содержанием церковной интонации оказывается и преображение, освящение человека, а также и сам преображаемый человек, предстоящий пред Богом, усыновляемый и освящаемый.

Кратко сказать: содержание интонации богослужебного пения со стороны Божественной — Христос, благодать Святого Духа, совершенства и святость Божия. Со стороны человеческой — небесный человек в нас, “сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа” (1 Пет. 3:4), духовно-нравственное совершенство, союз добродетелей, соцветие даров Духа.

Таковы же высшие слои смыслового содержания великой светской музыки: отражение Божественных совершенств и преображенный христианством человек. Отблеском Божией красоты она возбуждает духовную жажду, будучи не в силах ее удовлетворить, отчего в ее красоте возникает щемящая нотка: душа чувствует недостижимость Бога на путях светского искусства и плачет тем больше, чем прекраснее музыка. «Созерцание идеальной красоты всегда рождает боль» (Сомерсет Моэм, Рассказ «Рыжий»). «Должна быть еще другая, не знакомая мне жизнь, которая говорит языком книг, картин и музыки, будит во мне тревогу, манит меня», — говорит героиня Ремарка (Жизнь взаймы, М., 1960, с. 43). Тревожат героиню укоры совести: далека душа от Бога, не живет по заповедям, потому не имеет мира, залога вечности. Напомним и уже цитировавшиеся слова Адорно о Шуберте: «Мы плачем, не зная почему, потому что мы еще не такие, как обещает эта музыка» («Музыкальные моменты»).

В церкви же в ответ на жажду Бога проливается церковное умиление — океан любви Божией! Оттого вместо щемящей тоски в ней — живое плиромное единство искания и обретения, упования и удостоверения.

Светская музыка, хотя и размышляет о божественном в образах, как бы в третьем лице, все же не оставляет молитвенной настроенности, ею пропитывает прочие образы. Легко убедиться в этом, сравнив ее с эстрадной музыкой, сущность которой — воинственная бездуховность, отталкивание молитвы, утверждение скотского состояния души как мнимой нормы. Традиция молитвы и молитвенности поддерживала и поддерживает высоту серьезной светской музыки. Молитвенность серьезной музыки есть центральное ее жанровое начало: как без того выразились бы в ней ее возвышенные смыслы, составляющие ее сущность?!

Серьезная музыка, храня в себе память рая, не позволяет человеку оскотиниться. «Кто музыки не носит сам в себе, кто холоден к гармонии прелестной, — тот может быть изменником, лгуном, грабителем, его души движения темны, как ночь, и, как Эреб, черна его душа» (Шекспир). Инстинктивно прочитывая эту тайную философию души, это светлящее и умягчающее действие светской музыки, родители и по сей день отдают детей учиться музыке, меценаты всех веков и государство поддерживали ее.

Итак, содержание великого серьезного светского искусства — отнюдь не эмоции, как скудно думал XX век! Главное в нем — мировоззренческие начала жизни, мотивационные глубины и стратегии жизни, сокровенные цели, идеальное желаемое состояние души в устремленности к Богу.

Господь насыщает шедевры светского искусства призывающей благодатью, усовершает слух и быстро возводит к гениальности тех исполнителей и композиторов (равно как поэтов и художников), которые служат этой главной задаче светского искусства: призыванию к красоте Божией.

Каким же образом светская музыка выполняет свою главную функцию — приуготовительной проповеди на паперти?

Покажем это на конкретном примере.

Шестая симфония Чайковского. Великий жизнеутверждающий смысл смерти.

Замечательная православная актриса Ермолова писала об этой гениальной музыке: «Она ясна и глубока и торжественно прекрасна. Она мрачная и скорбная, но это не тот крик, который заставляет нас корчиться в судорогах, который издергает все ваши нервы, это великая скорбь, которой открываются небеса».

Каким же образом отверзаются небеса, бесконечно радуя дух человеческий? В чем жизнеутверждающая сила смерти? Почему шедевры искусства так часто вырастают из темы смерти? Почему деградировали, скатывались в мерзость культуры, терявшие память смертную? Почему ее, память смертную, святые отцы почитали основой истинной преизбыточествующей жизни?

Православие дарует нам здесь удивительную ясность. Сербский митрополит Амфилохий (Радович) характеризует смерть как предел обезображенности человека, его богоотчужденности и отчужденности от самого себя. Но в ней, как и во временности всей истории и цивилизации, есть и жизнеутверждающий воспитательный смысл. «Смерть — истинная мера и окончательное испытание не только человека, но и всей человеческой деятельности, всех ценностей… только те ценности, которые сильнее смерти, могут быть истинными».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: решебник по математике 6, страхование реферат.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки