Издательское дело в эмиграции

Категория реферата: Рефераты по политологии
Теги реферата: новые конспекты, доклад 8 класс
Добавил(а) на сайт: Pirogov.

В Русском Зарубежье было опубликовано лишь ограниченное число переводных произведений. Причина заключалась, во-первых, в относительно высокой цене за передачу авторских прав. Во-вторых, большинство эмигрантов в той пли иной степени овладевали языком принявшей их страны, хотя и не столь охотно, как это иногда изображают. Наиболее часто переводили с английского, поскольку на этом языке было написано много хороших произведений современной художественной литературы, особенно детективных и приключенческих.

Как уже указывалось, произведения художественной и научной литературы чаще всего публиковались на страницах периодических изданий. Последние являлись наиболее эффективным средством для поддержания культурного единства Русского Зарубежья: журналы были дешевле, их легче было издавать, они не требовали таких денежных ассигнований, какие были необходимы для публикации книг. Их также легче было распространять за пределами того государства, где они издавались. Журналы были рассчитаны на определенный круг читателей и поэтому гарантировали себе пусть ограниченный, но твердый спрос. Тяготы и сложности жизни в эмиграции часто не давали возможности представителям интеллигенции или писателям браться за выполнение замыслов, рассчитанных на длительное время, они отдавали предпочтение краткосрочным, результаты которых — научные статьи или новеллы публиковались в журналах или газетах.

Библиография эмигрантской периодики, выпущенная парижским Институтом славянских исследований, показывает, что газеты и журналы росли как грибы после дождя в каждом центре русской диаспоры, но, как те же грибы, имели недолгий век. Среди них были издания на все литературные и эстетические вкусы, для всех политических направлений, профессиональных интересов, просто информационные и развлекательные. Представляется невозможным рассмотреть здесь весь спектр этих изданий, в частности, потому, что мы обладаем далеко не полной информацией. Архивы большинства периодических изданий были утрачены, так что мы не можем получить даже такие элементарные сведения, как размер тиража, количество проданных экземпляров или характер финансирования. “Внутренняя история” редакционной политики, причины принятия тех или иных решений также зачастую неизвестны. Все последующие общие соображения основаны по большей части на мемуарах, оттуда же почерпнуты и примеры.

Периодические издания распадались на следующие группы: информационные
(как правило, газеты, местные или имевшие хождение по всей диаспоре), политические (органы политических групп различной ориентации от леваков- анархистов и социалистов до махровых реакционеров-монархистов), издания различных ассоциаций (профессиональных, общественных, ветеранских, благотворительных и т.д.), научные (финансировавшиеся научными учреждениями), литературно-художественные (представляющие различные стили и течения), популярные и развлекательные, “серьезные”, так называемые
“толстые”, журналы (подробнее о которых мы расскажем ниже) и религиозно- философские, более полно описанные в шестой главе. Кроме того, выходили регулярные информационные листки, чаще всего имевшие хождение только в какой-либо отдельной местности.

За исключением чисто технических и специальных, а также имевших исключительно политическую направленность изданий самыми долговечными и авторитетными были журналы, издававшиеся либералами или умеренными социалистами. Несмотря на то, что преобладающее большинство “средних” русских эмигрантов были консервативны и придерживались монархических убеждений, ни одна газета или журнал правого толка не пользовались таким успехом, как либеральные издания. Объяснение кроется в первую очередь в том, что у либералов и прогрессивной интеллигенции был обширный опыт издания периодики, накопленный в дореволюционный период. Этот опыт сослужил им хорошую службу и при налаживании издательского дела в эмиграции. Во- вторых, представители либеральной интеллигенции занимали более взвешенную позицию и были более терпимы в своих суждениях, более критично подходили к информации, которую они получали и сообщали, нежели их консервативно настроенные конкуренты. Таким образом, они могли обращаться к более широкой аудитории читателей, ведь даже среди монархистов были глубоко укоренившиеся и эмоционально окрашенные противоречия, которые порождали нетерпимость и предрассудки.

Основными ежедневными газетами эмигрантов, выходившими в течение более чем десяти лет, были “Последние новости” и “Возрождение” в Париже, “Руль” в
Берлине, “Сегодня” в Риге и “Новое время” в Белграде. Эти газеты имели читателей во всей русской диаспоре. В других крупных центрах Русского
Зарубежья — Праге, Харбине, Варшаве — также выходили ежедневные газеты, но они существовали относительно недолго и, по-видимому, не имели читателей в других местах. “Руль” и “Сегодня”, превосходные во многих отношениях газеты, со временем приобрели налет провинциальности, сосредотачивая свое внимание на событиях местного значения, перепечатывая статьи и рассказы из других изданий и используя информацию местных и иностранных газет для сообщений о текущих событиях. “Руль” закрылся в начале 30-х гг., главным образом в результате сокращения численности русской колонии в последние годы существования Веймарской республики. “Сегодня”, испытывая давление со стороны авторитарного режима К. Ульманиса, все больше внимания уделяло местным, латвийским делам и утратило, таким образом, свои достоинства, несмотря на то, что временами перепечатывало статьи и корреспонденции из парижских “Последних новостей” и произведения известных эмигрантских авторов.

По общему мнению, парижские “Последние новости” были наиболее известной, уважаемой и широко читаемой газетой Русского Зарубежья. Они выходили под редакцией П. Милюкова без перерывов с 27 апреля 1920 г. до II июня 1940 г., т.е. вышли в последний раз накануне того дня, когда немцы вошли в Париж. Газета честно и объективно отражала события международной жизни; внутренние, французские, проблемы отнюдь не занимали основного места на ее страницах, хотя постоянно обсуждались в период кризисов. Газета могла гордиться тем, что она следила и полно освещала события и положение в
Советском Союзе. Эта информация носила в основном резко критический и негативный характер, хотя газета должным образом замечала и подчеркивала все позитивные моменты, имевшие место на советской родине: например, международную позицию и отношение к войне, реформы в системе образования, различные мероприятия социального плана и т.д. Газета широко освещала события художественной, музыкальной и литературной жизни в Русском
Зарубежье и в мире, что привлекало к ней высокообразованного читателя.
Каждую неделю “Последние новости” отдавали несколько страниц исключительно поэзии, художественной прозе, литературной критике и истории литературы.
Ежедневно в ее подвале помещались публицистические материалы, критические эссе или художественная проза, причем газета давала возможность высказаться эмигрантским авторам, придерживавшимся различных художественных и политических взглядов. Газету упрекали в чересчур консервативной позиции в вопросах искусства и литературы, обвиняя главного редактора П. Милюкова в отсутствии воображения и смелости в эстетических суждениях. Это было весьма прискорбно, поскольку газета, практически единственная из всех эмигрантских изданий, выплачивала солидные, по эмигрантским меркам, гонорары; публикация на страницах “Последних новостей” была важна не только для авторского ego, но и для его кошелька. Милюков печатал также детективы, как правило, в переводах с английского.

В начале своего существования “Последние новости”, очевидно, получали субсидии из различных источников, в том числе, возможно, от некоторых правительств, но вскоре, благодаря своей широкой популярности, стали в финансовом отношении независимыми. Реклама, главным образом местная, не оказывала большого влияния на финансовое положение газеты и не занимала большого объема на страницах издания. “Последние новости” последовательно занимали либеральную позицию, были демократичны в своей политической направленности. У газеты не было собственной политической программы, если не считать бескомпромиссного неприятия всех форм диктатуры. Редактор очень критически относился к идее реставрации монархии в России, хотя в марте
1917 г. Милюков и выступал за сохранение монархической формы правления.
Газета постоянно в самых суровых выражениях обличала жестокий террор и безжалостную диктатуру большевиков, но столь же непримиримо с самого начала выступала против Муссолини, Гитлера и Франке; в 1938-1939 гг. однозначно отвергала линию на умиротворение агрессора. “Последние новости” с одобрением отзывались о либерально-демократических программах преодоления
Депрессии, в частности о политике Нового курса в Соединенных Штатах, плане премьер-министра Бельгии Ван Зееланда и особенно о деятельности правительства Леона Блюма, сформированного Народным фронтом во Франции.
Несмотря на подобные политические пристрастия, газету регулярно читали даже монархисты; самого высокого тиража — более 23 000 экземпляров — она достигла в начале 30-х гг. и поддерживала его на этом уровне вплоть до своего закрытия после оккупации Франции в 1940 г. Своими конкурентами, изданиями монархического толка, например парижским “Возрождением”, газета называлась живо-масонской и просоветской.

Разнообразие журналов, бюллетеней и прочей периодики настолько велико, что классифицировать их довольно сложно. Библиографический указатель, составленный Институтом славянских исследований, несмотря на свою неполноту, содержит впечатляющий список изданий. Многие периодические издания занимались преимущественно информированием читателей о деятельности различных групп и объединений и имели хождение среди достаточно узкого круга членов этих организаций. Чисто литературные и художественные журналы, такие как “Версты”, “Встречи”, “Веретено”, “Звено”, выступали как выразители строго определенных эстетических и философских взглядов.

Издания политических партий, организаций и идейных течений носили сугубо внутренний характер, поскольку сосредоточивали свое внимание исключительно на собственных организационных и идейных спорах и были адресованы тем, кто разделял их взгляды. Многие из них просуществовали недолго, поскольку всякое политическое или идеологическое движение в эмиграции по природе своей предрасположено к дроблению, постоянно распадается на фракции и новые организации. Эту судьбу разделило, в частности, движение евразийцев — единственная, быть может, новая идеология в области историософии и политики, возникшая в Русском Зарубежье. В начале
30-х гг. движение раскололось на “консервативную” фракцию, которая продолжала обсуждать идеологические и исторические проблемы, воздерживаясь от дискуссий о текущих событиях в Советском Союзе, и “левое” крыло, которое в политическом отношении сближалось с позицией “сменовеховцев”. “Левая” фракция считала, что все проиходящее в Советской России является закономерным результатом действия основных законов развития евразийской цивилизации. Ее авторитету был нанесен сильный удар, когда стало известно об участии одного из ее членов С. Эфрона (мужа Марины Цветаевой) в инспирированном Советами убийстве Игнатия Рейсса в Швейцарии. Подобным образом и молодежные политические движения — младороссы и Народно-трудовой союз (НТО, — строившиеся на корпоративном принципе и придерживавшиеся профашистских воззрений, раскололись по вопросу о том, какую позицию — оборонительную или пораженческую — следует занять в конфликте между сталинской Россией и нацистской Германией.

Среди журналов политической направленности особое место принадлежало
“Социалистическому вестнику”. Это был орган “заграничной делегации партии меньшевиков. Вплоть до начала 30-х гг. доминирующую позицию в журнале занимали представители левого крыла партии, последователи Ю. Мартова, которые обвиняли советский режим в нарушении политических свобод и свободы личности, но принимали революцию, в том числе и большевистский переворот, поскольку они вывели Россию на верный путь социалистических преобразований экономических и общественных отношений. Они одобряли индустриализацию и основные принципы коллективизации, хотя и отвергали жесткие методы их проведения в жизнь. Фракция правых, к которой в середине 30-х гг. во многом под влиянием событий, связанных с установлением жестокой сталинской диктатуры, перешло руководство журналом, клеймила советскую систему как извращение социализма. Они первыми охарактеризовали ее как тоталитарный социализм.

“Социалистический вестник” интересен для изучения истории Русского
Зарубежья тем, что он оказался самым долговечным из всех журналов, издававшихся эмиграцией. Он был основан в Берлине 1 февраля 1921 г., а после захвата власти Гитлером стал выходить в Париже. Затем редакция журнала переехала в Нью-Йорк, где издание прекратилось в 1963 г., со смертью своих основных авторов. Основная его ценность заключалась в том, что даже в 30-е гг. он сохранял связи с Советским Союзом. Это позволяло
“Вестнику” получать важную и, что доказано, надежную информацию о положении в стране и о действиях правительства. По мере ужесточения сталинского режима журнал стал постепенно лишаться внутренних источников информации, хотя обширные познания его авторов и глубокое понимание ими процессов, происходящих в России, позволили сохранить присущие “Вестнику” достоинства.
Многие статьи, опубликованные на его страницах, могут представлять интерес и сегодня.

Как только эмигранты осели на новом месте жительства, они начали возрождать восходящую к XIX в. традицию издания “толстых” журналов. Два эмигрантских журнала могут претендовать на титул законных наследников и достойных продолжателей этой традиции. Издававшаяся в Праге “Воля России” просуществовала около десяти лет, в Париже выходили более долговечные и влиятельные “Современные записки”. “Воля России” возникла как приложение к одноименной ежедневной газете. Их издавала группа эсеров, наиболее влиятельной фигурой которой был литературный критик Марк Слоним. Главным достижением журнала в области литературы было то, что он предоставил свои страницы писателям модернистам и авангардистам более молодого поколения, таким, как Марина Цветаева, Сирин (Набоков) и др. Журнал признавал существование “единой русской литературы” вне зависимости от того, где она создавалась — в Советском Союзе или за его пределами. Он регулярно знакомил эмиграцию с литературой советской родины, надеясь и впредь поддерживать тесные контакты между двумя Россиями. Эти связи ослабли после того, как социалистический реализм был официально провозглашен единственно допустимой в Советском Союзе эстетической доктриной и литературным течением. Журнал был адресован в первую очередь молодежи, а также тем, кто по меньшей мере допускал мысль, что советская система является естественным продуктом исторического развития и воплощением, пусть в жестоко искаженном виде, насущной потребности России в модернизации и достижении социальной справедливости. Произошедший за границей раскол партии эсеров, политические разногласия и разного рода события, равно как и резкое сокращение финансовой поддержки со стороны чешского правительства в 1932 г., положили конец существованию журнала.

Многим эмигрантским авторам, отрезанным от родины, были свойственны мучительные размышления и внутренние сомнения. Конфликты между отдельными эмигрантами зачастую приводили к большим сложностям. Противоречия возникали из-за мнений, что подход к отбору литературы в журнале был слишком требователен и старомоден. Молодые авторы были убеждены в том, что их печатают слишком редко. Редакторы полагали, что публиковать произведения никому не известных писателей, чей стиль или тематика могут шокировать читателей старшего поколения, слишком рискованно. Это в первую очередь относилось к прозе. Поэтический раздел был вотчиной поэта М.О. Цейтлина и
Ф. Степуна, которые более внимательно относились к молодым дарованиям, в особенности к представителям модернистской и так называемой парижской школы эмигрантской поэзии. Поощряемые авторитетными критическими эссе Г.
Адамовича, “Современные записки” всегда предоставляли свои страницы стихам
Марины Цветаевой, Б. Поплавско-го, Г. Иванова, В. Ходасевича и многих более молодых поэтов. Раздел прозы был практически монополизирован такими маститыми писателями, как Бунин, Зайцев, Алданов, А. Ремизов, И. Шмелев, М.
Осоргин и более молодой Сирин (В. Набоков). Правда, в 30-е гг. журнал помещал прозу молодых, таких, как В. Яновский и Г. Газданов, однако многие авторы полагали, что экспериментальные направления в литературе не получают достаточного освещения на страницах журнала.

Второе, более важное противоречие было порождено эволюцией философских и религиозных взглядов Фондаминского, который был наиболее активным членом редакционной коллегии и пользовался поддержкой В. Руднева. Он эволюционировал в сторону идеализма и духовности, что становилось все более частым явлением среди эмигрантов. Статьи таких религиозных мыслителей, как
Л. Шестов, С. Франк, Г. Флоровский и др., вызывали недовольство других членов редакции, прежде всего М. Вишняка. Они полагали, что журнал распахнул двери перед мракобесием, реакционными течениями дореволюционной общественной мысли в ущерб либеральным, гуманистическим и светским ценностям, провозглашенным в первоначальном редакционном заявлении журнала.
С другой стороны, я убежден, что это новое направление приветствовалось весьма многими, поскольку, как мы увидим в шестой главе, начавшийся в эпоху
Серебряного века ренессанс религии и идеализма продолжился за рубежом, увлекая все большую часть эмигрантской интеллигенции. В общем, конфликт вокруг публикаций этих авторов привел к уходу Вишняка. Он стал ответственным секретарем нового “толстого” журнала “Русские записки”, который был основан в значительной мере для удовлетворения потребностей части диаспоры, сосредоточенной на Дальнем Востоке, объединив наиболее стойких радикалов-позитивистов и антиклерикалов из “Современных записок”.
“Русские записки” продолжали выходить вплоть до начала войны, в них были представлены многие авторы, сотрудничавшие в “Современных записках”, своего рода оппонентом которых стал новый журнал. Однако публикации были мало интересны, и журнал никогда не пользовался большой популярностью.

Еще один вид периодических изданий был рассчитан на самую широкую аудиторию читателей-эмигрантов. Он предлагал развлекательные материалы для менее интеллектуальной и образованной части читателей. Речь идет о еженедельном иллюстрированном журнале, образцом для которого послужила дореволюционная “Нива”, — “Иллюстрированная Россия”. Этот журнал по преимуществу состоял из иллюстраций, но наряду с этим печатал романы и детективы, специальные материалы для женщин и детей. Он пользовался большой популярностью и, будучи откровенно аполитичным, тем не менее демонстрировал в угоду большинству читателей ностальгию по монархическому прошлому России, рассказывая о жизни представителей царской фамилии в эмиграции и о других царствующих дворах. Как и его предшественница “Нива”, журнал предлагал по низким ценам подписки на собрания русских классиков, справочники и т.д.
Более интеллектуальным чтением среди периодики подобного рода был иллюстрированный журнал “Для Вас”, выходивший в Риге и имевший такой же формат. Ввиду близости Германии, “Для Вас” проявлял все больший интерес к событиям в этой стране в начале 30-х гг., особенно после захвата власти
Гитлером.

Можно смело заключить, что Русское Зарубежье сохранило основные черты, характерные для интеллектуальной жизни дореволюционной России. Следует отметить также, что ни одно из популярных эмигрантских изданий не проявляло большого интереса к интеллектуальной и культурной жизни той страны, где оно издавалось, и в свою очередь не испытывало с его стороны заметного влияния.

Периодическая печать была наиболее эффективным, но не единственным средством поддержания единства разбросанных по свету русских, обмена идеями, продолжения творческой жизни. Осознавая себя обществом в изгнании, русские эмигранты стремились воссоздать те институты культуры, которые существовали на родине. Поскольку проникнуть в сложившуюся общественную структуру стран расселения было очень сложно, институты, сформированные эмигрантами, жили своей собственной жизнью. Большая часть этих эмигрантских организаций, как и в России до 1917 г., носила в значительной мере частный характер, и поэтому сложно составить полные каталоги их изданий, проследить их внутреннюю историю и ежедневную жизнь. Многие организации не хранили свои материалы, а личные архивы большинства их участников обнаружить не удается. Приведенные ниже сведения дают общее представление о характере этих организаций и указывают на необходимость более глубокого их изучения.

Таким образом издательское дело является частью культуры и культура
Русского Зарубежья сейчас принадлежит истории, поскольку России за рубежом больше не существует. Станет ли эта культура составной частью культурного процесса, происходящего на родине? Хочется верить в это. Признаки, наметившиеся в последние годы, позволяют надеяться на положительный ответ.
Подобный опыт Франции и Польши также вселяет оптимизм в этом отношении.
Культурная жизнь Франции после революционных потрясений, при Наполеоне и в эпоху Реставрации в значительной мере определялась вкладом таких эмигрантов, как Шатобриан, мадам де Сталь, Б.Констан, Ж. де Местр. Именно эмигранты способствовали возникновению романтизма, углублению литературоведческих исследований, развитию общественной мысли, знакомству с культурой Англии, Германии и Италии. Великая польская эмиграция, безусловно, была главной движущей силой развития польской литературы и поддержания национального единства трех частей разделенной страны.

Изгнанники, создавшие Россию за рубежом, сумели выполнить двойную задачу — сохранить и развить дальше наследие национальной культуры. В этом смысле история Зарубежной России и ее культурной жизни была и всегда будет неотъемлемой частью истории всей России.

- Список литературы -

1. С. Пушкарев “Русские в эмиграции”

“Новый журнал” 1928

2. Роман Гуль “Я унес Россию”

“Новый журнал” 1983 г.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки