К. Д. Ушинский

Каптерев П. Ф.

Причины, которые обусловливали возникновение и развитие национального направления в русской педагогии, были различны. Логическое развитие педагогических идей в России в Новое время с необходимостью приводило к такому направлению. Начавшись идеями универсальными, общечеловеческими, новое педагогическое движение быстро перешло в западноевропейское, в широкое заимствование у западных народов их школьного и вообще педагогического опыта — методов, программ, приемов, учебников, капитальных и второстепенных педагогических произведений. Широко развившись, это направление, естественно, должно было вызывать противодействие, естественно, должен был возникнуть вопрос: да зачем же брать все у иностранцев? Неужели мы ничего не можем создать сами? Неужели у нас нет ничего своего? Да и пригодно ли нам заимствование у иностранцев — ведь те выдумывали для себя, а не для нас?

Те русские педагоги, которые ездили за границу для непосредственного ознакомления со школьным делом в Западной Европе, встречали весьма определенно выраженный национальный характер школ и образования. У немцев были свои национальные школы, у французов — свои, у англичан — свои. Естественно возникал вопрос: а у нас как же? Неужели все будет только заимствованное, чужое, а своего ничего? Ведь мы тоже нация, нашему государству минула уже тысяча лет. Пора нам подумать о своем национальном образовании. Русская школа в своем складе должна отражать народный характер, особенности народной жизни. Как своеобразен русский народ в семье других народов, так своеобразна должна быть и его школа. Она не может быть копией школы швейцарской или немецкой, ее нельзя заимствовать, ее можно только создать, опираясь на основы народной жизни и характера, сближая новую русскую школу со старой. Как-никак старая школа была созданием самого народа, он сам ее устраивал и ведал ею. Если в старой школе господствовали часослов с псалтырью, то народ одобрял их господство; если в старой школе учили очень долго и сурово, а школьников жестоко били, и опять-таки народ ничего не имел против этого, сам своих детей бил и учителей просил о том же. Словом, старая школа при всех ее недостатках была народной школой, до известной степени самобытной. Ее нужно было улучшать, а не разрушать, на ней строить, а не на учениях немецких педагогов. В старой школе были не одни недостатки, она обладала и хорошими свойствами. Старая школа по своему общему складу была школа воспитательная, приучавшая к благочестию, к твердому порядку, заботившаяся о добрых нравах, а разве это малоценно? Разве это было не достойно сохранения и развития?

Таким образом, и после великой эпохи раскрепощения русского народа естественно был поворот к старой школе и вместе с тем к национализму в воспитании и образовании.

Впервые в третий период необходимость национальной школы и национальной педагогики была заявлена К. Д. Ушинским. К такому взгляду он первоначально пришел не путем практических наблюдений над своеобразным складом русской школы, в результате чисто теоретического, книжного исследования. Позднее к тому же взгляду приводили его наблюдения как над русской, так и заграничной, преимущественно швейцарской, школой, а также изучение русской и иностранной педагогической литературы.

По представлению Ушинского, России необходимо было идти вперед не только потому, что ход назад государственного организма есть его разрушение, но и потому, что позади в истории России нет ничего, к чему бы желательно было вернуться. В настоящее время, писал он около 1859 года, все с лихорадочным нетерпением требуют улучшений и преобразований по всем частям. Нет сомнения, что эти требования будут возрастать более и более. Заставить их умолкнуть на время, конечно, можно, но это значит гноить государство и народ. И весьма ошибочно было бы рассчитывать на спокойствие от такого задавливания требований народа. Если мы впереди боимся революции, то не забудем, что позади нас стоит пугачевщина. Таким образом, благоденствие России заключается не в остановке развития и не в подражании западным преобразованиям, а в самостоятельном развитии государственного народного организма, вытекающем из сознания действительных народных потребностей, а не из детского желания угнаться за Западом 1.

Из приведенных слов Ушинского видно, что он был националистом не в современном политическом смысле слова, а в смысле психолого-педагогическом. Требуя национальной школы для России, Ушинский исходил не из политических, а из исторических и педагогических оснований, из своего понимания хода и современного происхождения России, из убеждения в том, что общечеловеческой теории воспитания быть не может, всякая теория воспитания есть и может быть только национальной. Следовательно, если в России когда-либо будет создана педагогическая теория и направлено школьное дело, то они, несомненно, получат национальный характер. Рассмотрим подробнее соображения Ушинского по данному вопросу.

Ушинский исследовал характер образования у главнейших культурных народов — немцев, французов, англичан, североамериканцев — и пришел к заключению, de facto часто воспитание и школы повсюду народны. Так как он писал в то время, когда у нас началось уже увлечение немецкой педагогией как общечеловеческой, то интересно обратить внимание на его соображения о национальном характере последней 2.

Немецкая педагогия — наука чисто немецкая; идеал человека, воспитание которого разрабатывает немецкая педагогика, есть совершеннейший немец. В Германии наука и ученость являются окончательной целью, к которой направлено все воспитание. Человек ученый и человек хорошо воспитанный — для немца одно и то же. Умение приложить знание к делу, укрепление душевных способностей, развитие характера, внешняя полировка человека составляют для немецкой педагогики второстепенные вопросы. Она и на самый характер человека думает действовать не иначе, как через посредство знаний. Такая педагогия, вытекавшая из особенностей германского характера, со своей стороны повлияла на развитие этих особенностей.

В Германии мысль о народности воспитания если иногда и высказывается вскользь, то никогда не оказывает влияния на сами правила педагогики, что, конечно, не мешает системе германского воспитания быть вполне народной на деле. Германская педагогия строит свою теорию воспитания на основании общих свойств и потребностей человека к общественной жизни; но подразумевается под этим именем общественная жизнь какого-то абстрактного христианского народа и христианского государства вообще. Образование человека, гражданина всего мира, отрешенного от всех конкретных определений, составляет предмет немецкой педагогики, основание всех ее теорий и цель всех ее устремлений. Она от души верит в универсальность этого идеала и, создавая теорию его развития в новых поколениях, думает прийти к познанию универсальных законов воспитания, основанных на разуме и обязательных в качестве законов науки одинаково для всех народов. Но это стремление к универсальности есть конкретнейшее выражение чисто германского характера, а универсальная педагогическая наука есть чисто немецкая система воспитания, соответствующая как нельзя более немецкому характеру и совершенно противоречащая характерам других народов. Стремясь к образованию человека вообще, немецкая педагогия совершенно последовательно, хотя и бессознательно, разрабатывает правила образования человека, живущего наукой и для науки, разрабатывает идеал германской жизни.

Если же педагогика есть универсальная наука, то рациональная система этой науки, разрабатываемая преимущественно в Германии, одинаково обязательна для всех народов и все, что не согласно с ее положениями, есть ошибка или отсталость. Для большинства немецких педагогов система германской педагогики есть образец, к достижению которого должны стремиться другие народы.

Таким образом, с немецкой точки зрения, русские педагоги были правы, когда они так усердно насаждали в России немецкую педагогику. С точки же зрения Ушинского, они были совершенно неправы, потому что последняя отнюдь не является общечеловеческой, а просто национальной и потому для России, очевидно, непригодной. Русским педагогам, утверждал Ушинский, нужно было создавать свою педагогию, а не заимствовать ее у немцев.

Еще в глубокой древности один из наших предков-славян записал (в "Суде Любуши") мудрое правило:

Нам не хвально в немцах искать правду,

У нас правда — по закону святу!

Все системы образования и все педагогики народны. В чем же заключаются причины народности образования? Есть одна только общая для всех прирожденная наклонность, на которую всегда может рассчитывать воспитание, — это народность. Как нет человека без самолюбия, так нет человека без любви к отечеству, и эта любовь дает воспитанию верный ключ к сердцу человека и могущественную опору для борьбы с его дурными природными, личными, семейными и родовыми наклонностями. Обращаясь к народности, воспитание всегда найдет ответ и содействие в живом и глубоком чувстве человека, которое действует гораздо сильнее убеждения, принятого одним умом, или привычки, укорененной страхом наказаний. Чувство народности так сильно в каждом, что при общей гибели всего святого и благородного оно гибнет последним. Воспитанию часто приходится бороться с семейным характером человека, но его отношение к народному характеру совершенно другое. "Всякая живая историческая народность есть самое высокое и самое прекрасное создание Божие на земле, и воспитанию остается только черпать из этого богатого и чистого источника" 3.

У каждого народа есть особенная идея о человеке, о том, каков должен быть человек народного развития. Каждый народ имеет свой особенный идеал человека и требует от своего воспитания воспроизведения этого идеала в отдельных личностях. Идеал человека у каждого народа соответствует народному характеру, определяется общественной жизнью народа, развивается вместе с его развитием, и выяснение этого идеала составляет главнейшую задачу всякой народной литературы, ибо литература каждого народа выражает свой особенный идеал человека. Народный идеал человека видоизменяется в каждом народе по сословиям, но все эти видоизменения принадлежат к одному и тому же национальному типу в разных степенях его развития — это отражение одного и того же образа в разных сферах общества.

Народный идеал человека, к какому бы веку он ни принадлежал, всегда хорош относительно этого века; в глубине каждого, принадлежащего к известному народу, шевелятся черты народного идеала, и каждый желает осуществления идеала в людях, близких его сердцу; в чувстве народности коренится главное свойство тех требований, которые предъявляются обществом воспитанию. Большее или меньшее влияние понятий народа о воспитании и народного педагогического идеала на само устройство общественного образования и его направление зависит от положения по отношению к общественному воспитанию общества в большей или меньшей степени ясности самого понятия о воспитании, живущего в обществе. Чем определеннее высказалось общественное мнение по воспитательным вопросам и чем в большей зависимости от общественного мнения находится сама система общественного воспитания, тем полнее и яснее выражает она народный характер. Но во всяком случае, как бы ни было удалено общество от дела воспитания и как бы ни была ему чужда образовательная система, в ней непременно отразится народный характер.

Если народность воспитания является необходимым следствием неизбежного давления народа на систему образования и школ, то педагог должен сознательно иметь в виду этот основной принцип во всей своей деятельности. Он должен совершенно ясно понимать, что у каждого народа должно быть и есть своя особенная национальная система воспитания, которую нельзя заимстовать у другого народа. Как нельзя жить по образцу другого народа, как бы заманчив ни был этот образец, точно так же нельзя воспитываться по чужой педагогической системе, как бы ни была она стройна и хорошо обдумана. "Основания воспитания и цель его, а следовательно, и главное его направление различны у каждого народа и определяются народным характером, тогда как педагогические частности могут свободно переходить от одного народа к другому". Пользование иностранным педагогическим опытом безвредно только тогда, когда основания общественного образования твердо положены самим народом. Чем больше народного характера в общественном образовании, тем свободнее может заимствовать народ для своего воспитания все, что ему угодно, у других народов. Система общественного воспитания, вышедшая не из общественного убеждения, как бы хитро она ни была продумана, окажется бессильною и не будет действовать ни на личный характер человека, ни на характер общества. Она может готовить техников, но никогда не будет воспитывать полезных и деятельных членов общества, и если они будут появляться, то независимо от воспитания. Возбуждение общественного мнения в деле воспитания есть единственно прочная основа всяких улучшений по этой части; где нет общественного мнения о воспитании, там нет и общественного воспитания, хотя может существовать множество учебных заведений. Общественное воспитание только тогда будет вполне действенным, когда педагогические вопросы сделаются общественными вопросами для всех и семейными вопросами для каждого 4.

Для постановки и разработки педагогических вопросов, для выяснения правильных требований в отношении воспитания, для указания средств, могущих удовлетворить этим требованиям, необходима педагогическая литература. Она также должна быть самостоятельной, народной. Всякий прочный успех общества в деле воспитания необходимо опирается на педагогическую литературу. Там, где исторически не выработалось общественное мнение в деле воспитания, как оно, например, выработалось в Англии старинными университетами и многовековыми школами, педагогическая литература является важнейшим органом не только для выражения общественного мнения, но даже для его развития и укрепления; она может во многом заменить историю и сделаться живым органом общественного мнения о воспитании. То, что сделано в Англии многовековой самостоятельной историей старых английских университетов и старых школ, соединенных с университетами в одну корпорацию, то было достигнуто в Северной Америке намеренным со стороны правительств штатов и быстрым развитием педагогической литературы, огромным распространением в обществе педагогических сведений всякого рода, собиранием и опубликованием мельчайших фактов, относящихся к общественному воспитанию. Все это повело к весьма быстрому установлению правильного общественного мнения о воспитании и возбуждению в обществе живого интереса к этому делу. Воспитание действует и на отдельного человека, и на целое общество главным образом через убеждение; а органом такого убеждения является педагогическая литература 5.

Итак, образование каждого народа должно быть национальным. Если историческая жизнь народа не создала еще такой национальной образовательной системы, то органом ее должна быть самостоятельная педагогическая литература, имеющая своей задачей вырабатывать и направлять общественное мнение по педагогическим вопросам.

Изложенные мысли о необходимости народности образования у каждого народа, о значении общественного мнения в создании национальной системы образования, о настоятельной потребности делать педагогические вопросы живыми, семейными и общественными вопросами и о важном значении педагогической литературы в постановке и развитии всего образовательно-воспитательного дела в стране в общем справедливы. Их не разделят лишь те лица, которые считают нужным устранять общество от деятельного участия во всех, даже самых дорогих ему делах, к каким относится и образование, или те, которые по косности и сами не прочь устраниться от подобных дел, — пусть государство всем ведает, пусть оно сидит, не тревожа граждан.

Ушинский совершенно прав, когда утверждает, что там, где нет общественного мнения о воспитании, нет и общественного воспитания, хотя и может быть множество общественных учебных заведений. Государство не может создать общественного воспитания — оно может создать лишь государственные школы.

Нельзя только не сделать двух замечаний:

1) данная Ушинским характеристика немецкого народа и его воспитания крайне устарела, в настоящее время выглядит очень наивной и совершенно неправильной; у современных немцев в воспитании присутствуют не только общечеловеческие мотивы, но довольно много и узконациональных, грубо эгоистических и даже шовинистических. Что немцы будто бы стремятся к образованию человека вообще — это старая песня, когда-то она, может быть, и выражала действительность, но не теперь, теперь у них наряду с наукой "бронированный кулак". Несмотря на такую перемену в характере настроения и воспитания, немцы заражены манией международного величия, они, не поперхнувшись, заявляют, что "германская культура есть культура всего человечества", что поэтому "служить германизму — значит служить человечеству", что немец "представляет собою сердцевину человечества", что "немецкий язык будет владеть миром". Эти выражения принадлежат не какому-либо прусскому лейтенанту, с которого по части науки и мировоззрения взятки гладки, а известному профессору, историку педагогики Фридриху Паульсену и, к глубокому сожалению, разделяются многими образованными немцами и даже учеными. Из-за таких суждений о мире и людях выглядывает какая-то безнадежная ограниченность, соединенная с mania grandiosa (мания величия. — В. Б.);

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки