Человек в информационном мире

Одной из бурно развивающихся областей прикладных исследований в современной социальной психологии являются исследования особенностей коммуникации при условии ее протекания с помощью новых информационных технологий. Социальных психологов, естественно, интересует при этом не сугубо технологический, а "человеческий" аспект проблемы – каковы новые возможности убеждения и влияния, как меняется восприятие партнера по взаимодействию, по каким нормам и правилам строится подобное общение, что происходит при этом с личностными диспозициями самого коммуникатора.

Подобные исследования сегодня еще только начинаются, нередко они лишь успевают фиксировать некоторую феноменологию в ущерб ее разностороннему изучению и анализу, но их социальную актуальность и практическое значение трудно переоценить – ведь ХХI век повсеместно определяется как век информации.

Заметим, что научная рефлексия гуманитарных реалий информационного общества является сегодня одним из центральных сюжетов всех социальных наук. Какова "человеческая составляющая" нового мира – мира массовых коммуникаций, наукоемких технологий, электронных средств связи? Как меняется деятельность, общение и сознание человека в обществе, основным капиталом, средством производства и ресурсом развития которого становится информация? Иными словами - как отражается формирующаяся "сумма технологии" на человеческом "слагаемом", составляющем ее необходимую часть?

Подобное генеральное смещение исследовательского интереса – от анализа информационного общества в целом к анализу проблемы человека в нем – фактически было предсказано в футурологических работах рубежа 50-х - 60-х г.г. Например, еще Ст. Лем в известной "Сумме технологии" отмечал, что основной проблемой будущего, информационного века, станет не решение тех или иных технократических задач, а психологическая профилактика возможного аксиологического коллапса, потенциального разрушения самих мотивационных основ человеческого поведения. Причиной подобной ситуации может стать недооценка агрессивности новой информационной среды по отношению к человеку, ибо "вторжение технологии в проблемы, связанные с личностью, лишь в настоящее время относятся к пустому множеству явлений. Это множество заполнит дальнейший прогресс. И тогда исчезнет масса моральных императивов, рассматриваемых сегодня как нерушимые" [Лем, 1968, с.55].

Таким образом, очевидно, что решение проблемы человека в информационном социуме необходимо имеет и социально-психологическую компоненту. Но прежде чем обратиться к ее анализу на материале современных прикладных исследований, сделаем значительное отступление и вот почему.

С нашей точки зрения, на практику сегодняшних работ в этой области оказали и оказывают существенное влияние чисто теоретические концепции информационного общества. Это влияние не столь конкретно-проблемное (ибо действительность жизнедеятельности человека в пространстве электронных коммуникаций оказалась значительно многообразнее, чем это представлялось до момента массового распространения последних), сколь общеметодологическое, чтобы не сказать – идеологическое. Динамика общих ориентиров, задаваемых теоретиками информационного социума, определила для прикладных исследований его и основные концептуальные "рамки" анализа, и "знак" ценностного отношения исследователей к изучаемым реалиям. В этом смысле связь фундаментального и прикладного знания в этой области неожиданно оказалась гораздо теснее, чем это обычно случалось для психологии вообще и для социальной психологии в частности.

Итак, как соотносятся теоретические прогнозы и реальность информационного мира?

Прежде всего, отметим, что, согласно целому ряду работ, специально посвященных анализу современных макросоциальных процессов [Луман, 1999; Иванов, 1999; Иноземцев, 2001], реальность информационного мира оказалась весьма отлична от тех изначальных футурологических прогнозов, которые строились еще на заре его возникновения. Напомним, что за онтологическое основание своих концепций классики теорий информационного социума, такие как Д. Белл, О. Тоффлер, А. Турен, брали не объективную реальность, а отношения человека с ней, иными словами – субъективную переработку информации об этой реальности. В итоге классическая характеристика информационного общества, оформившаяся на рубеже 60-х-70-х г.г. ХХ века, включала в себя следующие основные параметры.

1)Переход экономических и социальных функций от капитала к информации.

Более детально это раскрывалось по целому ряду оснований, таких как: соединение науки, техники и экономики; увеличение информоемкости производимых продуктов, сопровождающееся увеличением доли инноваций, маркетинга и рекламы в их стоимости; высокий уровень автоматизации производства, освобождающий человека от рутинной работы и т.п. Короче, как то общество, в котором "производство информационного продукта, а не продукта материального станет движущей силой образования и развития новых структур" [Masuda, 1983, p.29].

2)Не собственность, а уровень знаний как фактор социальной дифференциации.

В основе этого процесса, по утверждению Д. Белла, лежит рост сферы услуг за счет сферы материального производства, вызывающий, в свою очередь, преобладание в высших социальных эшелонах людей, специализирующихся на выработке кодифицированного (т.е. систематически организованного) знания. Подобный тип профессионального труда неотделим от большего удельного веса в нем всевозможных инноваций, что опять же предъявляет повышенные требования к уровню знаний работника: "Современное общество живет за счет инноваций и социального контроля за изменениями, оно пытается предвидеть будущее и осуществить планирование. Именно изменение в осознании природы инноваций делает решающим теоретическое знание" [Bell, 1973, p.20 – цит. по: Белл, 1988]. Закономерным следствием этого становится, по мнению Белла, формирование новых социальных элит, основанное на уровне полученного образования.

3) Симбиоз социальных организаций и информационных технологий.

Согласно тому же Д. Беллу, возможность внедрения новых информационных технологий не только в промышленное производство, но и в социальную сферу определяется, прежде всего, через создание тех ли иных алгоритмов действия – принятия управленческих решений, выбора в неопределенной ситуации или в ситуации риска и т.п. Результатом этого должна стать новая рациональность грядущего информационного века, - основанная не на классической идее "общественного договора" или "социального согласия", а рациональность интеллектуальных технологий, позволяющая наконец-то осуществиться весьма почтенной по своему возрасту мечте об упорядочении социальной жизни: "Любой единичный социальный выбор может быть непредсказуем…, в то время как поведение совокупности может быть очерчено столь же четко, как треугольники в геометрии" [Bell, 1973, p.33 – там же].

Однако уже на период последующего десятилетия, а в дальнейшем – тем более, стало очевидным, что действительность, как всегда, оказывается значительно разнообразней ее предварительных прогнозов. К чему же привела реальная практика воздействия новых информационных технологий на социальную структуру общества?2

Так, во-первых, оказалось, что формирующееся информационное общество характеризуется не только и не столько расширяющимися возможностями накопления и переработки информации (как это представлялось классикам), сколько новыми формами коммуникации. Данные принципиальные изменения процесса коммуникации в современном мире рассматриваются по самым разным основаниям.

Прежде всего, в качестве наиболее общего изменения отмечают глобализацию средств массовой информации и коммуникации. Именно она задает, по выражению Э. Гидденса, "мировой информационный порядок", сущностью которого становится насильственное распространение западной культуры по всему миру [Гидденс, 1999].

В качестве другого специфического изменения, хотя и менее очевидного, выступает трансформация самой структуры коммуникативного опыта человека. Так в среде новых информационных технологий характерной особенностью коммуникации становится постоянная необходимость "достраивания", конструирования как образа партнера по коммуникации, так и правил взаимодействия с ним [Turkle, 1996; Postmes et al., 1998].

Другие изменения коммуникации внешне носят менее принципиальный характер, и исследователи значительно расходятся в оценках их возможного отсроченного эффекта. Так, например, отмечается возможная потеря научным дискурсом своего привилегированного положения [Poster, 1990], своеобразное обострение традиционных проблем коммуникации, таких, например, как проблема доверия/недоверия к передаваемой информации.

В итоге все эти изменения привели к тому, что сегодня теоретики информационного общества фактически отождествляют процессы коммуникации и развития социальных структур: яркими примерами подобного подхода могут служить концепции Н. Лумана и М. Кастельса. Таким образом, существенно изменился первый параметр оценки информационного социума: не информация, а коммуникация оказывается его "смыслообразующим стержнем".

Во-вторых, значительные уточнения претерпела и вторая из классически выделяемых характеристик информационного общества, а именно определения роли знания как основы социальной стратификации. Эти уточнения и возражения группируются опять же по самым разным основаниям.

Наиболее радикальная точка зрения состоит в том, что в свое время Д. Белл отождествил понятия знания и информации, задав на будущее определенный социальный стереотип. Между тем очевидна необоснованность подобного отождествления, и сегодня скорее приходится говорить о степени доступа к информационным кодам как основании социальной стратификации, чем о степени овладения тем или иным теоретическим знанием.

Похожая, но менее радикальная позиция исходит из того, что сегодня уровень знания вообще не является основанием социального неравенства, а доступность информационных кодов как критерий стратификации в ряде случаев также становится избыточным: достаточно учесть объективную доступность источников информации как таковых. В силу неравномерности их распространения (особенно очевидной в условиях нашей страны) как отдельные социальные группы, так и отдельные индивиды имеют разные информационные возможности.

Ряд возражений классической позиции Д. Белла состоит в том, что процесс коммуникации в мире электронных технологий. Последний с его преобладанием готового программного обеспечения и соответствующим требованием все менее специализированных знаний, возносит на лидирующие социальные позиции определенный тип людей – обладающих разнообразием и гибкостью когнитивных стилей [Turkle, 1997]. В этой связи интересна также точка зрения известного отечественного теоретика постиндустриального общества, согласно которой формирование технократических элит связано не только и не столько с их "близостью к информации", сколько с объективными изменениями социальной коммуникации. Так само возрастание скорости информационных потоков требует большей быстроты принятия решений во всех областях социальной практики, что может быть достигнуто только за счет их меньшей коллегиальности и большей конфиденциальности [Иноземцев, 2001].

Таким образом, изменился и второй параметр оценки информационного социума: не уровень знания, а характер отношения к информации становится основанием нового социального неравенства.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат по философии, баллов, конспект лекций.



1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки