Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Латинский язык - не оказались тому склонны.

Основания воинской и гражданской архитектуры - за незнание арифметики и геометрии.

Хронология - нужнейшее будет сопряжено с историей.

4. От 15 до 18 лет. Основания воинской и гражданской архитектуры – не преподается за недовольным знанием геометрии.

Гражданские науки, генеральная и экспериментальная физика, астрономия, науктика, натуральная история, фортификация и артиллерия, химия, философия, живопись, гравирование, делание статуй, архитектура - оставлены до следующего возраста.

Латинский язык - желающих нет, архитектура гражданская - неизвестно почему. Все гражданские науки - будут по окончании истории Российской империи сопряжены с российской статистикой.

5. От 18 до 21 года. Астрономия, наутика, история, химия, философия, живопись, гравирование, изваяние, делание статуй.

Вообще, когда науки нужно бы уже кончать преподаванием, они только начинались: ни в одном возрасте не преподавалось то, что следовало, а если преподавалось, то не всем, состоящим в возрасте, без всякого плана, по книгам, иногда вовсе к предметам науки не относящимся. Многие науки, например все "науки гражданския", совсем исчезли из учебного курса. Таким образом, получалось, что через 9 лет пребывания в корпусе кадеты не успевали окончить арифметики, через 12 лет не приобретали стольких познаний в геометрии, чтобы начать архитектуру, в пятом же возрасте оказывались обремененными таким количеством наук, что, "отчаяваясь успеть во всех, ни к одной, по-видимому, затем не применялись и ни в одной не успевали".

Подобным же образом был устроен морской кадетский корпус. Его родоначальница — школа "математических и навигацких искусств" в Сухаревой башне в Москве — готовила моряков, артиллеристов, инженеров, преподавателей во вновь учрежденные училища, геодезистов, архитекторов, гражданских чиновников, даже писарей и мастеровых. А в морском корпусе в Петербурге, кроме математических и морских предметов, необходимых для этого специального училища, преподавались политика, геодезия, геральдика, гражданские законы, гражданская архитектура "и прочия шляхетныя науки" и семь иностранных языков — французский, немецкий, английский, шведский, датский, итальянский, латинский. В таком же роде был устроен весьма известный в свое время харьковский коллегиум. Энциклопедичность, граничащая с хаотичностью, оставалась в русских школах весьма долгое время, даже в наших гимназиях александровского времени господствовал еще энциклопедизм. В них учили языкам — латинскому, французскому и немецкому (русскому не учили, он вошел в учебный курс лишь с 1811 года, по мысли Уварова), математике, истории, географии, статистике, философии, политической экономии, естественной истории, технологии, коммерческим наукам и рисованию. Некоторые из перечисленных наук были весьма обширны, например философия, в состав которой входили: логика, всеобщая грамматика, психология, эстетика, риторика, нравоучение, право естественное и право народное. Гимназический курс обнимал собственно четыре года, да предварительно будущие гимназисты учились три года в уездном училище. Очевидно, толково обучиться чему-либо в тогдашней гимназии было невозможно из-за недостатка времени. Притом и учебники были страшные: так, "Землеописание Российской империи для употребления в губернских гимназиях, соч. заслуженного профессора Е. Забловского", изданное в 1822 году Министерством народного просвещения, имело 585 страниц, учебная книга физики (изд. 1807 г.) — 527, первая часть курса математики Осиповского — 357 и т. д. Поэтому нужно признать большой педагогической заслугой деятелей николаевского времени сокращение гимназического курса и приведение его к правильным размерам 5.

Профессиональное образование за время от Петра I до Екатерины II прошло, как упомянуто, две ступени: техническо-ремесленного и более научного, теоретическо-практического. Например, в 1721 году была устроена школа для подьячих, и в этой школе учили лишь тому, "что доброму подьячему надлежит", т. е. арифметике, формам книг, табели, стилю письма и пр. Позднее, в 30-х годах XVII века, в подготовку гражданских чиновников вводятся элементы общего и собственно юридического образования. В Москве в Сухаревой башне была открыта школа "математических и навигацких искусств", превратившаяся в политехникум, со включением даже задач учительской семинарии. Но постепенно это универсальное учреждение специализировалось: в 1715 году от нее отделилась морская школа, перешедшая в Петербург. В то же время обособились две специальные школы — инженерная и артиллерийская, которые ранее составляли одну школу. В обособлявшихся школах обучение мало-помалу становилось не только практическим, но и теоретическим, т. е. опиралось на научные данные. Этот теоретический фундамент профессиональных школ был то шире, то уже по личным убеждениям различных деятелей, но для нас важно то, что это образование, несмотря на обилие теоретических предметов в нем, все же продолжало быть профессиональным, преследующим практические виды и цели, а не общим образованием.

Например, основывается (в 1732 г.) сухопутный корпус и требуется, чтобы образование учащегося в нем дворянства не было только профессиональной выучкой, ремесленничеством, но было и теоретически обосновано, "дабы шляхетство от младых лет к тому в теории обучены, а потом и в практику годны были". С течением времени учебный курс корпуса на экзаменах распределялся на следующие пять групп предметов: 1) военная экзерциция, танцы, рисование, фехтование, конская езда; 2) языки русский, немецкий, французский, латинский; 3) история и география; 4) математические науки: геометрия, механика, фортификация и артиллерия; 5) философские науки: логика, нравоучительная философия, физика, юриспруденция. Теоретических предметов много, но они не составляют системы общего теоретического образования, а это есть только теоретическая подкладка профессионального, назначенного для благородного дворянства. Почему включались в курс различные теоретические предметы, например языки и философские предметы, не бывшие необходимыми при специальных занятиях? Да просто потому, что некоторое знакомство с этими предметами считалось нужным для дворянина, приличным, как и танцы, и рисование, и учтивость, и пристойная покорность (последние два свойства входили в состав дворянской этики). Об общем образовании, т.е. образовании, необходимом для всех, об общечеловеческом образовании, и не помышляли, думали об образовании дворянина-профессионала, педагогическая мысль не поднималась выше сословной профессиональности. Профессия дворянина — быть военным, моряком, знать в этих делах толк, а равно уметь говорить на иностранном языке, танцевать и т. п. Об общеобразовательном значении каждого из предметов, входивших в учебный курс сухопутного корпуса, не поднималась еще и речь. Если же кто и доходил до такой мысли, то осуществить ее не удавалось. Вот факт.

Курс Морской академии сначала был узкотехнический, потом расширился разными теоретическими предметами, не имевшими отношения к морскому образованию, но входившими в состав "шляхетских наук", каковы генеалогия, геральдика, учение о стиле, риторика, политика и т. п. Один из директоров хотел придать серьезное внимание некоторым шляхетским наукам ввиду их образовательного значения: "Сколь нужныя науки — философия, мораль, история и география для человека и гражданина, — всякому известно; а тем паче для такого училища, каков есть кадетский корпус, в котором воспитывается благородное юношество и приготовляется к произведению в высшие степени" (И. Л. Кутузов). Кутузов предлагал назначить для преподавания словесных наук, или "гуманитрум", одного профессора, одного адъюнкта и трех учителей. Против этого восстала адмиралтейская коллегия, которая "в рассуждении того, чтобы учреждение морского шляхетного корпуса не походило на академию или университет", не согласилась на приглашение для словесных наук профессора и адъюнкта, а положила иметь для них простых учителей. Общеобразовательные предметы, столь нужные, по мнению Кутузова, "для человека и гражданина", по мнению адмиралтейской коллегии, суть только "шляхетские науки", одна группа из многих шляхетских наук, об особенно серьезной постановке которых много хлопотать шляхетскому корпусу не подобает, ведь он не университет и не академия, а потому для преподавания упомянутых предметов за глаза достаточно учителей вместо профессоров.

Такую же практическую и сословную оценку теоретических предметов в профессиональном курсе мы встречаем и в рассуждениях об организации духовных школ и духовных семинарий и Славяно-греко-латинской академии в Москве. В протоколе учреждения и устава духовно-учебных заведений 1766 года мы находим следующие рассуждения: в духовных семинариях нужно изучать латинский язык, потому что на нем написано много полезных книг и есть язык ученых людей; нужно изучать греческий, потому что и Cвященное Писание Нового Завета и многие замечательные произведения отцов церкви написаны на этом языке, да и веру мы содержим греческую; нужно обучать наукам: арифметике, истории, риторике вместе со стихотворством по следующим причинам: арифметике — она нужна для общежительства; географии — она нужна для уразумения истории, история — нужна для познания происходящих в мире дел, следовательно, для правления нравов приведением через добрые примеры к добродетели, а через худые примеры отдалением от пророка; риторика полезна для проповеди слова Божия, которой пастырь сильно действует на души христианские. Но самая нужная наука была бы оставлена, если бы не обучать практической или моральной философии, которая испытывает естество добродетели и порока и неоспоримо доказывает добрые и худые оных следствия и потому в точном исполнении правил этой науки состоит и настоящее благополучие жизни. Необходимо будущего пастыря церкви учить и богословию. Но моральная философия и богословие не могут, по-надлежащему, быть выразумены, ежели не предшествует им хотя и краткая, логика, которая имеет всякие рассуждения приводить в порядок. А в московском духовном университете (так в проекте называлась московская академия) сверх всех поименованных наук следовало еще обучать математике и экспериментальной физике. Обучение хотя бы некоторым частям математики (ибо во всем ее объеме в духовном университете обучать признается полезно не только для большего изощрения и просвещения разума, но и для уразумения экспериментальной физики). А знания опытов физических не только служит познанию премудрости Творца и, следовательно, изъяснению естественного богословия, пользою своею входит во многие и нравоучительные случаи 6.

Изложенная мотивировка теоретических предметов учебного курса духовных семинарий и академии сделана исключительно с точки зрения практически профессиональной и сословной, и только в одном месте авторы обмолвились указанием на общеобразовательное значение математики — полезна "для большаго изощрения просвещения разума", но и такую науку находят "не в полном объеме, а только некоторыя ее части", по связи их с экспериментальной физикой, помогающей изъяснению естественного богословия. Логика вводится не сама по себе, а в связи с богословием и моральной философией, помогая ее систематическому изложению. Таким образом, все теоретические предметы оказываются служебными профессии или прямо, или косвенно. Существовали науки шляхетские, существовали науки духовные, но бщеобразовательных наук еще не было.

Таким образом, государственные школы в начале второго периода отличались следующими свойствами:

1) узкоутилитарным профессионализмом в соединении с сословностью и служебным принудительным характером: казарма, канцелярия и школа — одинаково были местом службы и учения;

2) полуиностранным характером с преобладанием иностранных учителей над русскими и часто иностранными языками преподавания;

3) многопредметностью, доходившей до энциклопедизма и просто учебной хаотичности;

4) жесткой солдатской дисциплиной, применением к школам уголовного кодекса;

5) полным отсутствием общеобразовательного характера.

Первые попытки завести общеобразовательные школы были сделаны еще при Петре I. Эти школы были частные, хотя и пользовались субсидиями государства, и существовали недолгое время. Наиболее известная из них — гимназия Глюка. Пастор Глюк, пленный, весьма образованный немец, при содействии правительства открыл в Москве в 1705 году учебное заведение с весьма широким курсом, в который входили география, политика, латинская риторика с ораторскими упражнениями, картезианская философия, семь иностранных языков, танцевальное искусство и набор немецких и французских учтивостей, рыцарская конная езда и форейторское обучение лошадей. Не всем обязательно было проходить этот обширный курс, но записавшиеся в гимназию могли учиться, "каких наук кто похочет". В 1706 году был установлен штат в 100 учеников, которым назначено было "давать жалованье определенное", увеличивая его с переходом в старшие классы, "дабы охотнее учились, и в том стараться, как возможно, чтобы поспешно учились". Учителями были, конечно, иностранцы, состав учеников весьма пестрый. Гимназия закрылась в 1715 году, не пустив корней в современном русском обществе и не оказав влияния на ход учебного дела. Она оставила по себе смутное воспоминание, так что князь Б. Куракин говорил о ней как об "академии разных языков и кавалерских наук на лошадях, на штапах" и т. п.

По мысли Петра и вскоре после его смерти были учреждены академия наук, академический университет и академическая гимназия, долженствовавшие находиться между собою в органической связи. Академический университет не удался — не было слушателей. Спустя 25 лет по его номинальном открытии в нем было в 1752 году 20 студентов, в 1753 — 18, в 1758 — 16. Ломоносов сказал про него, что "при академии наук не токмо настоящаго университета не бывало, но еще ни образа, ни подобия университетскаго не видно". Вступив в должность директора академии, княгиня Дашкова нашла в университете только двух студентов, и то таких, которые ничего не могли перевести с иностранных языков, даже с немецкого. В конце директорства княгини Дашковой в университете было три студента.

Академическая гимназия была также из рук вон плоха и влачила бедственное существование. Президент академии Блюментрост заключил 3 декабря 1725 года с Байером, проректором кафедральной школы в Кенигсберге, ориенталистом, нумизматом и знатоком древних языков, форменный контракт, по которому он предоставлял Байеру устроить гимназию по представленному им проекту, заведовать ею и управлять по собстенному его усмотрению, назначать часы и предметы преподавания, вводить учебные руководства и методы преподавания, какие заблагорассудится. При таком контракте, очевидно, не могло быть и речи о каком-либо уставе для гимназии, и последняя решительно никак не могла организоваться, не могла даже приобрести себе сносного помещения.

Учеников набирали насильно, без всякого внимания к их возрасту, способностям и состоянию, преимущественно из низших слоев общества или, как выражались в то время, "набираемы были из самой подлости", лишь бы набрать нужное число. Поэтому в одном и том же классе встречались ученики в 5 и 25 лет. Набираемые в течение всего года, а не сразу, все ученики учили разное, иные учились читать, иные изучали грамматику, иные переводили с иностранных языков. В гимназии не было определенного учебного курса, не было определенного числа классов, преподаваемые предметы то прибавлялись, то убавлялись. Начальства было много, но его обязанности были довольно неопределенны: случалось, что бывало даже по два ректора или по два инспектора. Учителями были часто иностранцы, весьма плохо знавшие по-русски, и при этом с разными недостатками и невоздержанные в наказаниях. Так, об учителе Фишере замечено, что он "во обучении российскаго языка довольнаго искусства не имеет и российскаго мало знает, к тому же глух и мало видит и, сверх того, весьма часто при своем деле бывает пьян, в чем ему ученики всегда почти смеются". Другой учитель — Штенгер, не разумевший по-русски, увечил учеников своею тростью и ею одному ученику глаз подбил опасно. Такие увечья могут, жаловались на него, в учениках "охоту к наукам угасить". Впрочем, и в "Инструкции для женской особы", надзирательницы малолетнего отделения при гимназии, было сказано, чтобы ей иметь осторожность "в гневе не бить по щекам, ниже кулаком или палкою, в таких случаях наказывать токмо лозою; также при исправлении детских нравов ограничиваться ей всяких поносных и подлых бранных слов". Понятно, что при таких порядках учащиеся ходили на уроки в гимназию крайне неаккуратно, часто половина их и более половины отсутствовали. В 1737 году бывали дни, когда большинство или почти все учащиеся отсутствовали; бывали дни, что в гимназии находили лишь одного ученика, а раз случилось, что и ни одного не было. Впрочем, бедность, плохая обувь и одежда также препятствовали правильному посещению гимназии.

С течением времени эту гимназию реформировали, завели в ней некоторые порядки, определенный курс, устроили пять классов, а позднее даже восемь. Но толку в гимназии все же было очень мало. Предметы были следующие: языки русский, латинский, греческий, немецкий, французский, логика, риторика, история, география, арифметика, геометрия, рисование, танцы. Казалось, на что лучше форменная гимназия. Но только казалось, а на самом деле было вот что: сущность дела заключалась в изучении латинского языка, проходившего через все классы и разветвлявшегося на множество отдельных упражнений: этимология, вокабулы, синтаксис, экзерциции, разговоры, репетиции грамматики, чтение избранных стихотворений, хрестоматий, отдельных авторов. В двух старших классах проводился греческий язык. В этот основной филологический курс малым числом часов, причем опорой постоянно оставалась латынь; так, изучение риторики должно было опираться на "Цицеронову науку", морали на Цицеронову же книгу о должностях в преподавании древней истории рекомендовалось "тщательно последовать Непоту и фразесы употреблять".

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат государственный, сочинение тарас бульбо, решебник по геометрии атанасян.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки