Психология массового поведения

Категория реферата: Рефераты по психологии
Теги реферата: изложение 4 класс, курсовые работы
Добавил(а) на сайт: Аверий.

Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами, порождающими друг друга ассоциативно, не выверяющимися разумом на соответствие с действительностью. Масса, таким образом, не знает ни сомнений, ни неуверенности.

Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у нее в непоколебимую уверенность, зерно антипатии - в дикую ненависть.

Совершенно очевидна опасность массе противоречить, и можно себя обезопасить, следуя окружающему тебя примеру, т.е. иной раз даже «по-волчьи воя». Поэтому не столь уж удивительно, если мы наблюдаем человека, в массе совершающего или приветствующего действия, от которых он в своих привычных условиях отвернулся бы.

Будучи в основе своей вполне консервативной, масса питает глубокое отвращение ко всем новшествам и прогрессу и безграничное благоговение перед традициями.[5]

3. Мятежи толпы и другие формы коллективного действия.

Массовые действия происходят в ходе революций и при многих других обстоятельствах менее драматичных социальных перемен - например, во время городских погромов. Действия толп погромщиков в целом могут казаться деструктивными и случайными, но часто служат определенным целям, ради которых они были предприняты.

Одним из наиболее важных ранних исследований действий толпы была книга Густава Ле Бона «Толпа», опубликованная в 1895 году. Эта работа - результат изучения революционно настроенной черни в период французской революции. По его мнению, поведение людей, охваченных всеобщим возбуждением толпы, значительно отличается от их поведения в меньших группах. Под влиянием собравшейся толпы индивиды способны к совершению как варварских, так и героических поступков, которых они и сами от себя не ожидают.
Например, революционная чернь, штурмовавшая Бастилию, несомненно, не думала о понесенных потерях, а уличные толпы в 1789 году явили миру многочисленные случаи бездумной жестокости. Ле Бон писал: «В изоляции человек может быть культурным индивидом; в толпе же он действует, как ему подсказывает инстинкт. Он одержим стихийностью, жестокостью, энтузиазмом и героизмом примитивных существ.»[2]

Идеи Ле Бона замалчивались, хотя многие авторы впоследствии заимствовали их. Выступая консервативным критиком демократии, Ле Бон рассматривал французскую революцию как начало эпохи, в которой «толпы», т.е. массы рядовых граждан, доминируют над своими законными правителями. По мнению Ле Бона, большие группы, включая парламентские ассамблеи, не в состоянии принимать рациональные решения, как это могут делать отдельные индивиды. Как и уличные толпы, они подвержены массовому возбуждению, моде или прихоти. Ле Бон хотел продемонстрировать, что демократия будет вызывать более примитивные реакции человеческих существ, подавляя более высокие, более цивилизованные наклонности.

Тем не менее некоторые из идей Ле Бона, по крайней мере об уличных толпах, представляются обоснованными. Подтверждено, что скопление в одном месте огромного числа людей в известных условиях может создавать коллективное возбуждение, приводящее к необычным типам активности. Порой зрители становятся «безумными» на концертах поп-музыки или буйствуют во время спортивных встреч. Иной раз охваченные паникой люди устремляются в безопасное место, даже если при этом давят или затаптывают окружающих насмерть. Толпы людей в яростном возбуждении могут проходить по улицам, зверски избивая или убивая тех, кто им кажется врагами, - что и делали, например, с евреями в нацистской Германии.[2]

Феномен паники. Паника возникает, когда масса разлагается.
Характеристики паники в том, что ни один приказ начальника не удостаивается более внимания, и каждый печется о себе, с другими не считаясь. Гигантский бессмысленный страх возрастает до такой степени, что оказывается сильнее всех связей и забот о других. Теперь, когда индивид печется только о самом себе, когда он с опасностью один на один, он, конечно, оценивает ее выше.
Пример - пожар в театре или другом увеселительном месте.

Потеря полководца также порождает панику, причем опасность остается той же, но если порывается связь с вождем, то, как правило, порываются и взаимные связи между массовыми индивидуумами со всеми вытекающими последствиями.[5]

4. Парламентские собрания.

Парламентские собрания являют собой толпу неоднородную и анонимную.
Несмотря на свой различный в разные эпохи и у разных народов состав, они обнаруживают многочисленные сходные черты. Парламентские собрания в очень непохожих друг на друга странах, например, в Греции, Италии, Португалии,
Испании, Франции, весьма сходны по характеру прений и голосований и причиняют одинаковые трудности правительствам.[3]

Впрочем, режим парламентаризма воплощает идеал всех современных цивилизованных народов, несмотря на то, что в основе его лежит хотя и общепринятая, но ложная идея, что множество собравшихся вместе людей скорее отыщут мудрое и независимое решение проблемы, нежели небольшое их число.
Парламентские собрания обнаруживают черты, присущие любой толпе: примитивность идей, раздражительность, возбудимость, чрезмерность чувств, преобладающее влияние вожаков. Но парламентскую толпу, хотя бы в силу ее весьма специфичного состава, отличают и некоторые особенности.

Важнейшая ее черта - склонность к примитивным, упрощенным мнениям.
Скованные догматами и логикой, с головами, полными неопределенно-общих соображений, парламенты проводят в жизнь свои неизменные принципы, не обращая внимания на события.[3]

Парламентские толпы очень легко поддаются внушению; как и во всякой толпе, внушение исходит от вожака. Но внушаемость парламентских собраний имеет четкие границы.

По вопросам, затрагивающим местные интересы, каждый член парламента имеет настолько устойчивое и не подверженное никаким переменам мнения, что никакие аргументы не в состоянии их поколебать. Даже талант Демосфена не мог бы заставить депутата голосовать как-то иначе по вопросам, затрагивающим интересы влиятельных групп избирателей.

В общих же вопросах стойкость мнений исчезает, и на парламент могут воздействовать внушения выделяющихся в собрании вожаков, но не так, как в обычной толпе. Каждая партия имеет своих лидеров, пользующихся иногда в парламентском собрании равным (по отношению друг к другу) влиянием, отчего депутат сплошь и рядом подвергается противоположным внушениям, он зачастую за какие-нибудь четверть часа способен переменить свое мнение на прямо противоположное и добавить к только что принятому закону некую статью или поправку, совершенно уничтожающую его.[3]

Поэтому законодательные собрания наряду с весьма определенными принимают и очень расплывчатые решения.

Когда парламентские собрания достигают некоторого градуса возбуждения, они становятся похожими на обычную разнородную толпу, крайние чувства захватывают их. Они способны на героизм и на самые гнусные низости. Индивид перестает быть самим собой и способен проголосовать за меры, идущие в ущерб его собственным интересам.[3]

К счастью, эти черты парламентских собраний непостоянны. Они лишь иногда превращаются в толпу. В большинстве случаев люди, составляющие их, сохраняют свою индивидуальность, и поэтому парламенты способны принимать превосходные технические законы. Правда, эти законы чаще всего готовятся специалистами в кабинетной тиши, и поэтому они представляют собой плод труда одного индивида, а не целого собрания. Эти законы относят к числу лучших, а неудачные коллективные поправки только портят и разрушают их.

Вопреки всем трудностям, связанным с деятельностью парламентских собраний, они все-таки представляют собой лучший из найденных способов самоуправления народов и самой возможности их самозащиты от ига личной тирании.[3]

5. Народ и народовластие.

Первые же попытки применения демократических начал народного самоуправления показали, что политическая демократия представляет собой формулу, которая может быть заполнена различным содержимым. По мере включения масс в активную политическую жизнь стали один за другим возникать вопросы о демократизации экономической структуры общества, народного образования, о правах национальностей на родной язык и национальную культуру, об освобождении колониальных народов, о неприкосновенности для политической власти прав граждан на политические свободы. Но исторический опыт показывает, что отсталые в политико-экономическом и культурном отношениях страны не могут разрешить свои исторические задачи путем простого заимствования политических форм стран передовых; что вообще каждая страна имеет свой путь политико-национально-исторического развития.[4]

Массы, делающие политику, руководствуются иллюзиями и утопиями, очень далекими от действительности и неосуществимыми; люди, тщательно учитывающие исторически возможное и старающиеся предупредить общественные эксцессы, никогда не становятся вождями масс и производят впечатление лишних в политической жизни людей. Поэтому история полна эксцессов, мучений и крови; она всегда идет зигзагами; в погоне за очередными иллюзиями, неприемлемыми действительностью, происходит колоссальная растрата национальных сил, упадок, а иногда и гибель государства. Основной причиной этого иррационального характера политической жизни и деятельности является неподготовленность народных масс к разрешению многочисленных и сложных задач, поставленных перед современным государством.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки