Жизненный путь и концепция Юнга

Категория реферата: Рефераты по психологии
Теги реферата: конспект урока изложения, доклад по обж
Добавил(а) на сайт: Mit'kin.

Меня охватила жалость к отцу. Я осознал весь трагизм его профессии и жизни Он боролся со смертью, существование которой не мог признать. Между ним и мной открылась пропасть, она была безгранична, и я не видел возможности когда-либо преодолеть ее" [там же,с. 64].

Вот в каком направлении эволюционировал Юнг. На пути этой эволюции ему нужна была поддержка, и смысловая, и персональная. Но кто Юнга мог поддержать, когда он разрывает и с отцом, и с Церковью? Единственная опора для Юнга — он сам, или, как он позднее говорил, "в следовании своему демону" - Однако понимает этот процесс Юг г иначе: как уяснение истинного желания и наставления Бога. Именно подобное неадекватное осознание происходящего и обусловливают особенности понимания и интерпретации Юнгом своих мыслей. Юнг, самостоятельно делая очередной шаг в своем духовном развитии, осмысляет его как указание извне, от Бога (в дальнейшем — от бессознательного, от архетипов), хотя фактически он всего лишь оправдывает и обосновывает этот свой шаг. На правильность подобного понимания указывает и юнгеанская трактовка Бога. Бог для Юнга — это его собственная свобода, а позднее, его любимая онтология (теория) — бессознательное. Поэтому Юнг с удовольствием подчиняется требованиям Бога, повелевающего стать свободным, следовать своему демону, отдаться бессознательному.

Итак, интерпретация мыслей Юнга, так же как затем и других проявлений бессознательного — сновидений, фантазий, мистических видений, представляет собой своеобразную превращенную форму самосознания личности Юнга.
Превращенную потому, что понимается она неадекватно: не как самообоснование очередных шагов духовной эволюции Юнга, а как воздействие на Юнга сторонних сил — Бога, бессознательного, архетипов. Еще один маленький пример.
В книге Юнг приводит сон, как он пишет, предсказавший ему разрыв с Фрейдом.
События сновидения, пишет Юнг, "происходили в горной местности на границе
Австрии и Швейцарии. Были сумерки, и я увидел какого-то пожилого человека в форме австрийских императорских таможенников... В нем было что-то меланхолическое, он казался расстроенным и раздраженным... кто-то сказал мне, что этот старик — лишь призрак таможенного чиновника, что на самом деле он умер много лет назад" [там же, с. 167]. Вот как Юнг истолковал этот сон. "Я стал, — пишет он, — анализировать, и слово "таможня" подсказало мне ассоциацию со словом "цензура". "Граница" могла означать, с одной стороны, границу между сознательным и бессознательным, с другой же — наши с Фрейдом расхождения... Что же до старого таможенника, то, очевидно, его работа приносила ему больше горечи, нежели удовлетворения, — отсюда раздражение на его лице. Я не могу удержаться от аналогии с Фрейдом" [там же, с. 167].

Интересно, сам Юнг фактически понимает, что это не предсказание, а скорее, способ, помогающий ему оправдать очередной шаг своей эволюции — разрыв с Фрейдом. "В то время (в 1911 году), — пишет Юнг, — авторитет
Фрейда в моих глазах уже сильно пошатнулся... Когда мне приснился этот сон, я все еще глубоко чтил Фрейда, но в то же время уже стал относиться к нему критически. Судя по всему, я еще не осознавал ситуации и пытался каким-то образом найти решение. Это характерно для ситуации проецирования. Сон поставил меня перед необходимостью определиться" [там же, с. 167 — 168].
Но, пожалуй, приведенный пример — это единственный случаи, когда Юнг, сам того не осознавая, по сути, фальсифицирует собственную квалификацию сна как сна-предсказания. Во всех остальных случаях Юнг трактует сновидения как объективный опыт, как материал бессознательного, который приходит к нему независимо от его желаний или "давления" шагов юнгианской эволюции.

Но одно дело истолкование собственных сновидений, мыслей, фантазий, другое — истолкование проявлений бессознательного пациентов и больных. Как действовать в этом случае, не опираться же на закономерности и особенности своего бессознательного. Однако Юнг именно так и поступает и пытается этот свой весьма серьезный шаг обосновать. "В основе умственных расстройств, — пишет он, — мы не обнаружим ничего нового и неожиданного, скорее мы встретим там те же начала, которые лежат в основе нашего собственного существования. И это открытие имело для меня огромное значение" [там же, с.
134]. Одновременно Юнг хорошо понимал, что его опыт бессознательного недостаточен для того, чтобы помочь всем больным, людям весьма разным, с разными проблемами и прошлым. Пытаясь преодолеть это противоречие, Юнг после разрыва с Фрейдом постепенно нащупывает (изобретает) особую психотехнику, позволяющую существенно расширить область и феноменологию бессознательных процессов- Эта психотехника включала в себя не только запоминание и истолкование сновидении, но и еще несколько важных моментов.
Во-первых, Юнг обратился к игре, он начал строить домики и замки из песка и камней. Во-вторых, обращаясь к искусству, в частности, все чаще рисует на темы своих переживаний и фантазий; позднее таким путем он приходит к необходимости зарисовывать мандалы. В-третьих, Юнг решает отпустить на волю, не сдерживать разумом свои фантазии, какими бы болезненными и странными они ни казались. "Перед фантазиями, — пишет Юнг, — охватившими меня, столь волновавшими и, можно сказать, управлявшими мною, я чувствовал не только непреодолимое отвращение, но и неизъяснимый ужас. Я боялся потерять контроль над собой, я боялся сделаться добычей своего бессознательного, а как психиатр я слишком хорошо знал, что это значит. И все же я рискнул — и позволил этим образам завладеть мною. Пойти на этот риск меня главным образом заставило то обстоятельство, что поставить в подобную ситуацию пациента я бы не решился, не пройдя это сам" [там же, с.
180].

Юнг осознает свои фантазии как естественный процесс и силу, завладевшие им помимо его волн и желания. С таким пониманием невозможно согласиться, поскольку Юнг сам вызывает и запускает эти процесс и силу
(играя, рисуя, занимаясь погон, медитируя, отпуская свои фантазии, устремляясь к познанию бессознательного), которым потом, часто со страхом, отдается. Здесь опять, как и в случае толкования сновидений, рефлексия Юнга неадекватна реальному положению дел. Но в каком направлении формировал Юнг свое бессознательное, куда он эволюционировал?

Анализ книги показывает, что были два основных фактора, определяющие эту эволюцию: осмысление проявлений бессознательного, целью которого являлось создание "языка описания" бессознательных процессов (сам Юнг понимал эту работу как анализ структуры бессознательного), и реализация
Юнгом своих основных экзистенциальных проблем и устремлений. Для уяснения сказанного рассмотрим один пример — формирование понятия Анимы. В теоретической системе Юнга Анима — это архетип, который широко используется при интерпретации проявлений бессознательного. Интересно, как Юнг приходит к этому понятию. Сначала в его снах-видениях -фантазиях появляется образ прекрасной слепой девушки, которая находится в компании с Ильёй-пророком и огромной черной змеей. Затем образ девушки вытесняется женским голосом, в котором Юнг узнает одну из своих пациенток. "Я знал наверняка, — пишет Юнг,
— что этот внутренний голос принадлежал женщине, и я узнал голос одной моей пациентки, довольно одаренной, но страдавшей психопатией. В наших с ней диалогах всегда присутствовал довольно значительный трансфер" [там же, с.
187]. Этот голос ведет активную полемику с Юнгом, утверждая, например, что его истолкование — это искусство или что Юнг как художник сам творит содержание бессознательных переживаний (см. цитату выше). Именно этот психический материал, утверждает Юнг, и приводит к идее "Анимы". Я подумал, вспоминает Юнг, "что эта "женщина во мне" лишена собственных речевых центров и объясняется с моей помощью. Она говорила со мной не однажды, причем обстоятельно. Меня крайне занимало то, что какая-то женщина существует внутри меня и вмешивается в мои мысли. В самом деле, думал я, может, она и есть "душа" в примитивном смысле слова, и я спросил себя, почему душу стали называть "anima", почему ее представляют как нечто женственное. Впоследствии я понял, что эта "женщина во мне" — некий типический, или архетипический образ в бессознательном всякого мужчины, я назвал ее "Анима" [там же, с. 187]. Последний этап формирования понятия — элиминирование чувственных манифестаций "Анимы" и наращивание теоретических признаков этого понятия ("Анима", по Юнгу, — это не только вечный врожденный образ женщины, но и связь сознания с бессознательным, а также женская природа и логика в мужчине, наконец, это источник и символ Эроса и жизни). "Сегодня, — пишет Юнг, — я способен воспринимать такие идеи непосредственно, потому что я научился принимать бессознательное таким, как есть, и понимать его. Я знаю, как я должен вести себя с этими образами. Я могу непосредственно интерпретировать их, когда они являются в снах, и я не нуждаюсь более в посреднике, каким была Анима" [там же, с. 189].
Основной вопрос здесь следующий: из каких соображений, каким образом Юнг набрал основные теоретические признаки "Анимы"? Вряд ли ему мог помочь приведенный психический материал, ведь из него Юнг мог почерпнуть весьма немногое, а именно что ему приснилась некая прекрасная девушка, а потом с ним общался и спорил голос, напоминающий голос одной его пациентки. Как из всего этого можно получить понятие Анимы, совершенно не ясно. В то же время достаточно очевидно, что понятие Анимы небесполезно в психотерапевтической практике, а также что оно отвечает эстетическим и культурологическим взглядам Юнга. Не означает ли сказанное, что понятие Анимы вовсе не выплыло из глубин бессознательного, а было сконструировано самим Юнгом? Другое дело, что в качестве эвристического толчка могли выступить соответствующие фантазии Юнга, но из того же материала бессознательного на другом этапе эволюции личности Юнга, вероятно, выплыло бы не понятие Анимы, а какое-то другое.

Конструирование Юнгом понятий не могло продолжаться бесконечно, оно пришло к своему завершению, когда он, во-первых, полностью реализовал свою личность, то есть разрешил в своем сознании и жизнедеятельности основные волновавшие его экзистенциальные проблемы (анализ книги Юнга показывает, что главные из них были следующие: проблема Бога, проблема теодицеи, проблема смерти и отношения к ней, понимание истории и культуры, понимание человека, объяснение природы психических заболеваний), во-вторых, сумел создать "язык описаний" бессознательного, который он с успехом применял при лечении своих пациентов. Кстати, одно из центральных понятий этого "языка описания — архетип "самость", связан как раз с представлением о самореализации ("самодостаточности") личности. "Тогда же, между 1918 и 1920 годами, — пишет Юнг, — я начал понимать, что цель психического развития — самодостаточность. Не существует линейной эволюции, есть некая замкнутая самость. Однозначное развитие возможно лишь» вначале, затем со всей очевидностью проступает центр" [там же, с. 198]- А через страницу, анализируя поразивший его сон, Юнг добавляет: "С этим сновидением у меня было связано ощущение некой окончательности, завершенности... Этот сон объяснил мне, что самодостаточность, самость — архетипический смысл и принцип определения себя в мире" [там же, с. 200].

Как же оценить то, что реально сделал Юнг, и как отнестись к его методологическим установкам, например к утверждению, что учение о бессознательном, с одной стороны, является естественной наукой, а с другой
— предельно субъективно (более, чем какая-нибудь другая наука, "зависит от субъективных предпосылок исследователя"). Если не различать психологическую науку (познание) и психологическую практику (психологическую помощь, лечение), то в этом случае действительно мы вынуждены утверждать, что построения Юнга предельно противоречивы, что он постоянно отождествляет (не различает) науку и знание с собственными интерпретациями и мифами. Однако в рамках психологической практики все построения Юнга (и его теория бессознательного, и его интерпретации) вполне эффективны. Они помогают психотерапевту и пациенту понять причины психического неблагополучия и так переосмыслить текущую жизненную ситуацию, что новое понимание и видение в той или иной мере способствуют выздоровлению- Если считать, что в рамках психологической практики "'теоретические" построения психологов нужно оценивать не на истину. а на эффективность, то в этом случае главная цель — это не описание психической действительности человека, а создание реальности, погружение в которую помогает пациенту по-новому и в определенном направлении переосмыслить свое неблагополучие и жизненную ситуацию.

Используемая литература:

1. Юнг К. Воспоминания, сновидения, размышления. – Киев, 1994.

2. Розин В.М. Психология: теория и практика. Форум-Инфра-М 1998.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки