Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

Вот как формулирует суть романов Кретьена де Труа Дж. Бреретон в книге «Краткая история французской литературы»: «...бесконечные приключения и подвиги с оружием в руках, любовные истории, обольщения, пленения. Одинокая башня, темный лес, девица на лошади, злой гном - все возникает в любопытно детализированных описаниях и с трудом может быть названо символикой»61. Эти романы строятся не на аллегорическом или символическом повествовании; они ориентированы на мифологическое мировосприятие, что и обусловливает их особую композицию и особую мотивировку сюжета. «...Кретьен де Труа может описывать идеальный порядок в "бескрайнем" королевстве Логр, где все подчинено воле справедливого короля Артура, а затем спокойно заявить, что рыцарь, выехавший из королевского замка Камелот, сразу же оказался в заколдованном лесу, кишащем противниками Артура»62.

Для автора в таком переходе вообще нет противоречия: ведь он описывает две разные реальности, мифологически сосуществующие, но не взаимосвязанные, и переход героя из одной в другую мгновенен и им самим не осознается. Дж. Бреретон выделяет две темы, которые интересуют Кретьена де Труа больше всего: «обязанность рыцаря по призванию - честь и престиж воина - и обязанность по отношению к его даме»63.

Вероятно, именно эти два мотива и вызывают наибольший протест у Пайена де Мезиера «автора» романа «Мул без узды» (если Кретьен де Труа переводится как «Христианин из Труа», то Пайен де Мезиер -«Язычник из Мезиера», городка расположенного недалеко от Труа; кто скрывался за этим псевдонимом - один или несколько авторов - мы не знаем). В «Муле без узды» Говену - главному герою - нет никакой необходимости отстаивать свою честь и престиж сильнейшего бойца -никто и, в первую очередь, сама героиня, по собственной инициативе одаривающая его поцелуем до выполнения им задачи, не сомневается в успехе рыцаря (чего нельзя сказать, например, о сэре Кэе, присутствующем здесь же). Мало того, в «Муле без узды» достойным всякого уважения оказывается виллан - человек далеко не благородного происхождения; в романах Кретьена де Труа вилланы обычно противопоставлялись рыцарям грубостью и трусостью, здесь же виллан отменно вежлив и отважен.

Взаимоотношения рыцаря с дамами также весьма далеки от идеалов Кретьена де Труа. Пообещавшая стать женой тому, кто вернет ей узду, девушка благополучно уезжает из замка Артура, видимо, забыв о данном обещании, а рыцарь и не думает ее удерживать. Мало того, перед тем, как получить узду, Говен ужинает в обществе некоей прекрасной дамы, оказывающейся сестрой героини. Последняя столь радушно угощает рыцаря, видимо, вполне оценившего ее гостеприимство, что рассказчик вынужден замолчать и отказаться от описания ужина.

Безусловно, и ситуации далеки от идеалов Кретьена де Труа, все персонажи которого в той или иной мере борются за супружеское счастье (исключение - «Ланселот, или Рыцарь Телеги», этот роман автор писал по заказу Марии Шампанской). Подобная полемика является очень интересным примером того, как легенды об Артуре выражали и формировали идеалы средневековья, особенно если учесть, что Пайен де Мезиер оставил неизменной мифологическую основу рыцарского романа.

В середине XIV века появляется анонимный английский роман «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь». Б.Гребаниер характеризует его следующим образом: «Из всех стихотворных романов ни один не сравнится по красоте с романом безымянного автора середины XIV века #Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», одним из самых изысканных произведений среди дошедших до нас из средневековой литературы. Это также и аллегория, целью которой* является привести пример целомудрия, отваги и чести - присущих совершенному рыцарю качеств»64. Как достаточно позднее произведение, роман насквозь аллегоричен, 'Од «в сложных иносказаниях прославляет христианские добродетели и в этом смыкается с типичным жанром эпохи - дидактической аллегорической поэмой, возникшей уже целиком на городской почве»65.

До сих пор мы рассматривали некоторые характерные особенности трудов английских и французских авторов, писавших о Круглом Столе короля Артура. Но данную тему не обходят вниманием и немецкие романисты. Так, Гартман фон Ауэ (XII в.) переложил на немецкий язык два стихотворных романа Кретьена де Труа - «Эрек и Энида» и «Ивейн, или Рыцарь Льва», сделав их более «благообразными» и доступными немецкой публике. Вот как характеризует этот труд Вильгельм Шерер: «...француз естественен; немец держится на приличиях. Француз показывает нам пестрый мир, немец делает его монотонным. Француз предполагает вперед, что требования изящных нравов подразумеваются сами собой и при случае позволяет их нарушать, где бывает к тому достаточный повод; немец считает себя обязанным повсюду проповедовать изящные нравы. Фигуры француза должны быть занимательны; фигуры немца должны были все служить жизненными образцами»66. Для немецкой традиции характерна эпическая манера изложения с ярко выраженным дидактическим воспитательным элементом, что было чуждо для французских и английских авторов.

Примерно в то же время, что и Гартман фон Ауэ, творил выдающийся миннезингер Вольфрам фон Эшенбах. В романе «Парцифаль» совершенно по-новому разворачивается тема Грааля, лишь намеченная в одноименном романе Кретьена де Труа. У Эшенбаха это лучезарный драгоценный камень, наделенный рядом чудесных свойств. Он становится моральным символом и центром священной общины, членом которой может стать лишь духовно чистый человек.

«История Парсиваля рассказывает нам вину и очищение героя. Мы видим, как из мрака и беспорядочности он доходит до высшего совершенства»67. Вольфрам фон Эшенбах, по-видимому, опирается на традиции Гартмана фон Ауэ и «развивает в своем романе мотивы рыцарского воспитательного жанра»68. Очень интересна его концепция рыцарства и благородства: «Оно - не только в мужестве на поле боя и не только в защите слабых и сирых от сильных и злых: высшая рыцарская доблесть в том, чтобы не зазнаваться своей рыцарственностью, в том, чтобы не бояться показаться смешным и преступить, если понадобится, законы куртуазности во имя законов человечности»69.

В начале XVIII века появляется роман Готтфрида Страсбургского «Тристан и Изольда». Это глубоко психологическое произведение, описывающее уже не столько внешние события, сколько внутренние переживания и духовный рост героев. Готтфрид Страсбургский активно пользуется мифологическими средствами для создания особой атмосферы произведения, вызывающей глубокое сочувствие читателя, в чем В. Шерер упрекает его: «Непреодолимая сила любви символизируется в саге сказочными средствами. Между тем, как немецкая героическая песня в двенадцатом веке сколько возможно освобождалась от сказочных черт, кельтские сюжеты, пришедшие в немецкую литературу из Франции, снова ввели целый мир чудес, Просвещение прежнего времени уступило место романтическому вкусу к привидениям и невероятностям»70.

Интересно заметить, что в «Тристане и Изольде» довольно подробно описываются нормы светской жизни, при этом автор пытается ответить на вопрос: стоит ли рассматривать человеческие отношения исключительно через призму норм куртуазности? Некоторые исследователи (например, Р.М.Самарин и А.Д.Михайлов) видят в этом признак надвигающегося кризиса куртуазной культуры, находящейся на тот момент в самом расцвете.

Как мы видим, различия в интерпретации артуровских легенд авторами разных национальностей или просто придерживающихся разных точек зрения несомненны. При этом рыцарские романы, формирующие классическую Артуриану, имеют общую особенность: они строятся на одной и той же мифологической основе. Поднимая различные проблемы или дискутируя о приоритете тех или иных ценностей, они создают единый идеальный мир, вторую реальность, к которой относятся нормы поведения, качества, приписываемые рыцарям, особенности их окружения и проч.

Норманнизированный Артур и его двор являлись образцом рыцарства. Посмотрим, какие черты связывались с идеалом рыцаря.

Рыцарь должен был происходить из хорошего рода. Правда, иногда в рыцари посвящали за исключительные военные подвиги, но практически все рыцари Круглого Стола щеголяют родовитостью, среди них немало королевских сыновей, почти каждый имеет роскошное генеалогическое древо.

Рыцарь должен отличаться красотой и привлекательностью. В большинстве артуровских циклов дается подробнейшее описание героев, а также их одеяний, подчеркивающих внешние достоинства рыцарей.

Рыцарю требовалась сила, иначе он не смог бы носить доспехи, которые весили шестьдесят-семьдесят килограммов. Эту силу он проявлял, как правило, еще в юности. Сам Артур извлек меч, застрявший между двумя камнями, будучи совсем юным (впрочем, тут не обошлось без магии). Рыцарь должен обладать профессиональным мастерством: управлять конем, владеть оружием и пр.

От рыцаря ожидалось, что он будет неустанно заботиться о своей славе. Слава требовала постоянного подтверждения, преодоления все новых и новых испытаний. Ивейн из романа Кретьена де Труа «Ивейн, или Рыцарь Льва» не может остаться с женой после венчания. Друзья следят за тем, чтобы он не изнежился в бездействии и помнил, к чему обязывает его слава. Он должен был странствовать, пока не подвернется случай сразиться с кем-либо. Нет смысла делать добрые дела, если им суждено остаться неизвестными. Гордость совершенно оправданна, если только она не преувеличена. Соперничество из-за престижа ведет к стратификации в рамках сражающейся элиты, хотя, в принципе, все рыцари считаются равными, что в легендах о короле Артуре символизирует Круглый Стол, за которым они сидят.

Понятно, что при такой постоянной заботе о престиже от рыцаря требуется мужество, и самое тяжелое обвинение - обвинение в недостатке мужества. Боязнь быть заподозренным в трусости вела к нарушению элементарных правил стратегии (так, Эрек в романе Кретьена де Труа «Эрек и Энида» запрещает едущей впереди Эниде предупреждать его об опасности). Порой это заканчивалось гибелью рыцаря и его дружины. Мужество также необходимо для исполнения долга верности и лояльности.

Неустанное соперничество не нарушало солидарности рыцарской элиты как таковой, солидарности, распространявшейся и на врагов, принадлежавших элите. В одной из легенд простой воин хвалится, что убил благородного рыцаря вражеского стана, но благородный командир велит гордеца повесить.

Если мужество было необходимо рыцарю как человеку военному, то своей щедростью, которой от него ожидали и которая считалась непременным свойством благороднорожденного, он благодетельствовал зависимых от него людей и тех, кто прославлял при дворах подвиги рыцарей в надежде на хорошее угощение и приличные случаю подарки. Недаром во всех легендах о рыцарях Круглого Стола не последнее место уделяется описаниям пиров и подарков в честь свадьбы, коронации (порой совпадающих) или еще какого-нибудь события.

Рыцарь, как известно, должен хранить безусловную верность своим обязательствам по отношению к равным себе. Хорошо известен обычай принесения странных рыцарских обетов, которые следовало исполнить вопреки всем правилам здравого смысла. Так, тяжелораненый Эрек отказывается прожить хотя бы несколько дней в лагере короля Артура, чтобы дать зажить ранам, и отправляется в путь, рискуя умереть в лесу от ран.

Классовое братство не мешало рыцарям исполнять долг мести за любую обиду, реальную или мнимую, нанесенную самому рыцарю или его близким. Супружество не отличалось особой прочностью: рыцарь пребывал постоянно вне дома в поисках славы, а оставшаяся в одиночестве жена обычно умела «вознаградить» себя за его отсутствие. Сыновья воспитывались при чужих дворах (сам Артур воспитывался при дворе сэра Эктора). Но род проявлял сплоченность, если речь заходила о мести, ответственность тоже нес весь род. Не случайно в артуровском цикле такую важную роль играет конфликт между двумя большими соперничающими группами - приверженцами и родственниками Гавейна, с одной стороны, приверженцами и родственниками Ланселота - с другой.

Рыцарь имел ряд обязательств по отношению к своему сюзерену. Рыцарям вменялась в долг особая благодарность тому, кто посвятил их в рыцарский сан, а также забота о сиротах и вдовах. Хотя рыцарь должен был оказывать поддержку любому нуждающемуся в помощи, в легендах не идет речь ни об одном слабом мужчине, обиженном судьбою. По этому поводу уместно привести остроумное замечание М. Оссовской: «Ивен, Рыцарь Льва, защищает обиженных девиц оптом: он освобождает от власти жестокого тирана триста девушек, которые в холоде и голоде должны ткать полотно из золотых и серебряных нитей. Их трогательная жалоба заслуживает быть отмеченной в литературе, посвященной эксплуатации»71.

Славу рыцарю приносила не столько победа, сколько его поведению в бою. Сражение могло без ущерба для его чести кончиться поражением и гибелью. Гибель в бою была даже хорошим завершением биографии - рыцарю нелегко было примириться с ролью немощного старика. Рыцарь обязан был по возможности предоставлять противнику равные шансы. Если противник упал с коня (а в доспехах он не мог взобраться в седло без посторонней помощи), выбивший его тоже спешивался, чтобы уравнять шансы. «Я никогда не убью рыцаря, который упал с коня! - восклицает Ланселот. - Храни меня Бог от такого позора».

Использование слабости противника не приносило рыцарю славы, а убийство безоружного врага покрывало убийцу позором. Ланселот, рыцарь без страха и упрека, не мог простить себе того, что как-то в пылу сражения убил двух безоружных рыцарей и заметил это, когда было уже поздно; он совершил паломничество пешком в одной лишь посконной рубахе, чтобы замолить этот грех. Нельзя было наносить удар сзади. Рыцарь в доспехах не имел права отступать. Все, что могло быть сочтено трусостью, было недопустимо.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: большие рефераты, лечение шпоры, поняття реферат.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки