Масонство в России
Категория реферата: Рефераты по религии и мифологии
Теги реферата: конспект урока 9 класс, банк рефератов
Добавил(а) на сайт: Кириак.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 | Следующая страница реферата
французских названий масонских титулов и степеней (венерабль, метр, екоссе, екосские градусы и пр.). Гораздо естественнее было бы ожидать
распространения среди русских братьев немецкого масонства в связи с
немецким влиянием в стране при Анне Иоановне. Действительно, существуют, весьма впрочем тёмные, известия о сношениях Петербурга с берлинской ложей
“Трёх глобусов” ещё в 1738-1744 гг. Так как последняя была учреждена лишь в
1740 году, то очевидно, что более или менее деятельные сношения с немецкими
ложами могли начаться лишь после этого срока.
Таким образом масонство в России начинает развиваться в сороковых годах, т.
е. уже в царствование Елизаветы, хотя всё ещё остаётся чуждым русскому
обществу и вербует себе “адептов” главным образом среди немецкого элемента
в Петербурге, лишь изредка привлекая на свою сторону некоторых
представителей русской знати, близко сталкивавшейся с иностранной жизнью и
, может быть, вступавшей в “орден” во время пребывания за границей. Так, в
1747 г. имел место известный допрос вернувшегося из Германии графа
Головина, в поступках которого Елизавета “довольные причины имела
совершенно сомневаться”, потому что подозревала его в не совсем чистых
сношениях с прусским королём. Так как Фридрих был известен за ревностного
масона, то естественно, что Головин на допросе должен был дать откровенные
показания и о своей принадлежности к масонству. Кроме себя, он назвал ещё
графов Захара и Ивана Чернышёвых, как “живших в оном же ордене”. В это
время однако масонство не могло привлечь к себе более или менее
значительный круг лиц русского происхождения, так как наше общество было
почти вовсе ещё лишено идейных интересов: оно видело в орденских работах
лишь модную забаву, освящённую в глазах русской знати её заграничным
происхождением. Любопытным свидетельством вполне ещё легкомысленного
отношения к масонству в те времена является история вступления в орден
известного Ив. Перф. Елагина. Впоследствии, ревностный масон и
провинциальный великий мастер для всей России, Елагин вступал в братство
“свободных каменщиков” (в 1750 г.) только из любопытства и тщеславия: с
одной стороны его притягивала к себе знаменитая масонская “тайна”, а с
другой - возможность общения с людьми,”кои в общежитии знамениты” и стояли
высоко над ним “и чинами, и достоинствами, и знаками“; не обошлось здесь и
без “лестной надежды” заручиться покровительством “друзей, могущих
споспешествовать его счастью”. Ясно, что те серьёзные внутренние
побуждения, которые заставили Елагина впоследствии искать в масонстве более
глубокого содержания, тогда в нём ещё отсутствовали, как отсутствовали они
в русском обществе. Вполне понятно поэтому, что Елагин и не мог найти
тогда в масонстве никакой пользы, так как здесь ещё не было ни тени какого-
либо учения, ниже преподаяний нравственных. Он видел только предметы
непостижимые, обряды странные
- 6 -
действия безрассудные и слышал символы о мире противоречащие, объяснения
тёмные и здравому рассудку противные, которые или не хотевшими или не
знающими мастерами без всякого вкуса преподавались. Занятия в ложах даже
породили в Елагине совершенно отрицательное мнение о нравственной стороне
масонства: всё в ложе показалось ему игрой людей, желающих иногда
неблагопристойно забавляться; все присутствовавшие умели только, по его
словам, со степенным видом в открытой ложе шутить и на торжественном вечере
за трапезой несогласным воплем непонятные песни реветь. Хотя впечатление
это и вызвано отчасти легкомысленным ещё отношением к масонству самого
Елагина, с удовольствием посещавшего ложи, тем не менее оно несомненно
показывает, что масонство не имело ещё никаких корней в сознании русского
общества и нередко приобретало безобразные формы, соответствующие грубой
жажде наслаждений, которая характеризует людей Елизаветинской эпохи, мало
благоприятной для серьёзной постановки вопросов веры и нравственности, а
следовательно и для развития масонства. Не было тогда в масонстве и сколько-
нибудь прочной организации, не было постоянных сношений русских ложь с
иностранными-по той простой причине, что не могло быть серьёзных забот об
укреплении и расширении ордена в России.
Только в конце царствования Елизаветы начинают появляться некоторые
признаки пробуждения общественных интересов в наиболее образованном слое
русского общества. Зачатки европейского просвещения, внесённые в русскую
жизнь гением Петра Великого, должны были, конечно, нарушить цельность
прежнего патриархального уклада духовной жизни Московской Руси и вызвать в
русском обществе инстинктивное стремление к согласовыванию старых идеалов с
новыми для него началами западной культуры. Само собой разумеется, что это
случилось не сразу, и лишь в конце правления Елизаветы мы замечаем признаки
первых попыток к выработке нового идеалистического мировоззрения, отвечающего проснувшемуся общественному самосознанию: эти попытки
естественно сводились к оправданию и укреплению прежнего религиозно-
нравственного идеализма на новых началах просвещённого разума, пришедшего
на смену церковному авторитету. Действительно, в наиболее культурных слоях
общества непосредственный реализм Петровской эпохи сменяется в это время
неясными идеалистическими исканиями, нашедшими себе бледное выражение в
нравоучительных тенденциях первых русских журналов и особенно в органе
Московской университетской молодёжи. В конце царствования Елизаветы
масонство начало уже укореняться в русской почве, давая готовые формы для
идеалистических стремлений, впервые пробуждавшихся тогда в умах лучшей
части молодёжи.
Итак, первоначальный период существования масонства в России характеризуется в общем отсутствием какой бы то ни было национальной окраски: это была лишь мода, притом сравнительно мало распространённая,
- 7 -
“игрушка для праздных умов”, по выражению Елагина, и лишь в самом конце этого периода замечаются признаки некоторой связи между масонством и смутно поднимающимися в лучшей части общества идеалистическими потребностями; эти признаки показывают нам возможность скорого наступления того момента, когда положительное содержание масонского учения сделается доступным и близким для русских людей, оказывая им серьёзную поддержку в их неясных стремлениях к построению впервые в России цельного общественного миросозерцания.
ВТОРОЙ ПЕРИОД (1762-1781):
ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ
ЕКАТЕРИНЫ II
(МАСОНСТВО НРАВОУЧИТЕЛЬНОЕ)
Кратковременное царствование Петра III , хотя и было весьма благоприятным
для распространения масонства, не могло ещё, однако, дать надлежащей почвы
для широкого развития масонских идей в русском обществе. Новый император, благоговевший перед Фридрихом, в подражание последнему оказывал явное
покровительство “вольному каменщичеству”: он даже подарил дом ложе
“Постоянства” в Петербурге и, по преданию, сам руководил масонскими
работами в Ораниенбауме. Но это обстоятельство не способствовало широкому
распространению ордена, так как для этого не было ещё самого важного и
необходимого условия,- не было ещё русской интеллигенции, объединёнными
общими духовными интересами, которые едва только намечались в конце
предшествующего царствования и были ещё лишены более или менее серьёзного
образовательного фундамента. Мощным толчком к развитию русской
интеллигентной мысли послужило начало царствования Императрицы Екатерины
II.
Русская общественная мысль в Екатерининское время значительно быстрее
двинулась вперёд по пути естественного примирения безыскусственного
религиозного идеализма Московской Руси с новыми веяниями просветительной
эпохи, нашедшей себе отзвук в реформированной России; это примирение легко
могло найти для себя точку опоры на почве увлечения религиозно-нравственным
содержанием масонского учения, и мы видели уже кое-какие признаки этой
возможности ещё в конце предыдущего царствования. Но вместе с тем развитие
ордена вольных каменщиков шло у нас медленно: масонству недоставало прочной
организации, так как не было тогда и не могло ещё быть среди русских
людей энергичных фанатиков масонской идеи, которые использовали бы её
сообразно с пробудившимися потребностями национального сознания: самые
потребности были ещё в зародыше. Вот почему будущие столпы русского
масонства, вроде Елагина, не видели и могли видеть
- 8 -
тогда в учении ордена ничего притягательного. Для того, чтобы масонство получило широкое распространение, чтобы оно могло сделаться тем русским общественным движением, каким мы увидим его впоследствии, прежде всего нужен был факт образования первой русской интеллигенции, а для этого будущим её представителям предстоял ещё серьёзный подготовительный искус, им пришлось ещё пережить глубокое внутреннее потрясение, испытать ужасное состояние душевного раздвоения и страданий от утраты былой душевной цельности: только тогда они вновь обратятся к забытому масонству, чтобы в учении ордена найти спасение от терзавших их сомнений и душевных мук. Этим искусом было для русского общества насаждённое руками просвещённой императрицы с необычайной быстротой охватившее широкие общественные круги.
Как направление скептическое, вольтерианство не могло быть прочным в это время пробуждающейся русской мысли; она только ещё начинала жить и тем самым не могла направиться сразу по пути разрушительного отрицания. Поэтому вольтерианство XVIII века, неожиданно прервавшее естественный ход общественной мысли, было только легко привившейся модой. Это было, хотя и поверхностным, но тревожным явлением, которое способствовало широкому общественному развращению. Глубокое сознание общественной опасности и необходимости серьёзной борьбы с тлетворным влиянием “вольтерианства” и послужило той почвой, которая породила первые кружки русской интеллигенции, а роль главного её орудия в этой борьбе сыграло масонство. Вот с этого момента масонство в России становится русским масонством, несмотря на его иноземное происхождение и на иноземные формы; даже содержание его было чужим, но оно было согрето русским духом проснувшегося национального самосознания и потому может быть по всей справедливости названо первым идеалистическим течением русской общественной мысли. В этом, кажется мне, и заключается огромная важность нашего масонского движения в XVIII веке. В течении почти десяти лет от начала нового царствования масонство развивается сравнительно медленно, хотя и заметны кое-какие признаки стремления к более прочной организации ордена путём сношений с Германией: так, основанная в 1762 году ложа “Счастливого Согласия” получила признание и покровительство со стороны берлинской ложи. В это время почти везде проникли в Европу так называемые “высшие степени”, и это движение немедленно отразилось в России. Непосредственно после водворения в Германии тамплеерства, немецкая её форма под именем “Строгого наблюдения”, была введена и в Петербурге. Высшие степени этой системы, с их рыцарскими одеяниями и украшениями, пользовались среди русского дворянства большим успехом. Но среди лучшей части русской интеллигенции Строгое Наблюдение вызывало
- 9 -
совершенно отрицательное отношение. Поэтому ложи, принадлежавшие к тамплеерской системе, нередко вырождались в “шумные праздненства”.
Настоящая история масонства в России начинается лишь в 70-х годах, когда одновременно возникают у нас две масонские системы, пользовавшиеся
крупным успехом. Ложи этих систем,- так называемых Елагинской и
Циннендорфской (шведско-берлинской),- работали в это время в первых трёх
степенях “иоановского” или “символического” масонства, преследовавшего цели
религиозно-нравственного воспитания человека. Русские масоны работали над
очищением от пороков греховного человека. Такая масонская мораль оказала
благотворное влияние на общество, служа в то же время реакцией против
модных чтений западно-европейской скептической мысли.
Главная роль в этот период истории русского масонства принадлежит известному Елагину, благодаря которому в русском масонстве снова начало преобладать английское влияние. Но скоро “обществу Елагинской системы” пришлось встретиться и вступить в борьбу с проникшей в Россию новой формой немецкого масонства, с так называемой Циннендорфской или, точнее и правильнее, шведско-берлинской системой.
Таким образом, в начале семидесятых годов в России сразу появляются
две прочных масонских организации, которые немедленно вступают между собой
в борьбу за преобладающее влияние в стране. Это соперничество сразу
оказалось для одной из сторон,- немецкой совершенно непосильным. Поэтому
немецкой ложе ничего не оставалось делать как обратиться к Елагину. А так
как отношение братьев Елагинского общества к масонству не было достаточно
серьёзным, то Елагин легко поддался убеждениям Рейхеля, главы немецкой
ложи, соблазнившись обещаниями последнего снабдить его истинными актами, в
которых так нуждался Елагин для своих работ и которых страстно жаждало его
масонское сердце. Как бы то ни было, но Рейхель блестяще выполнил свой
план: 3 сентября 1776 года состоялось соединение Рейхелевских и Елагинских
лож, при чём Елагин отказался от английской системы и дал обещание ввести в
своих ложах работы по шведско-берлинской системе. Рейхелю казалось, что в
Россию снова возвращается счастливый век Астреи, но его надеждам не
суждено было сбыться, и главенство шведско-берлинской системы в России
оказалось крайне непродолжительным. Соединение Елагинских и Рейхелевских
лож не прошло без трений, в среде подчинённых им братьев произошёл раскол, который повёл затем к новым исканиям “истинного” масонства и к подчинению
русских лож Швеции. Но дни шведско-берлинской системы были сочтены. Вскоре, из Берлина была прислана бумага, в которой выражалось желание учредить
новую Великую Национальную ложу в Петербурге. Елагин, повидимому, быстро
разочаровался в этой системе и, вероятно, в течение ближайших лет вернулся
к английскому масонству. Дальнейшая судьба Елагинских лож неизвестна до
самого их закрытия в 1784
- 10 -
г. По рассказу масона Л...ра, русские ложи в этот период времени работали
совершенно беспрепятственно, но в 1784 г., по неизвестным причинам, работы
Елагинских лож были приостановлены по желанию провинциального гроссмейстера
и с согласия членов лож, но без приказания со стороны высшего
правительства; вследствие чего императрица удостоила передать ордену, что
она, за добросовестность её членов избегать всяких контактов с заграничными
масонами, при настоящих политических отношениях, питает к ним большое
уважение. Елагин восстановил свои работы лишь в 1786 г. и при том на новых
основаниях, о которых речь будет ниже. В рассматриваемый мной момент
преобладание переходит на сторону новой, шведской системы, циннендорфство
же быстро исчезает совсем.
ТРЕТИЙ ПЕРИОД (1781-1792):
ПОИСКИ ВЫСШИХ СТЕПЕНЕЙ И ПОБЕДА РОЗЕНКРЕЙЦЕРСТВА
(научное масонство)
Из сказанного выше вытекает, что масонская деятельность в Петербурге во
второй половине семидесятых годов носила, хотя и беспорядочный, но очень
оживлённый характер. ”Шатания” братьев из стороны в сторону, неожиданные
переходы от одной системы к другой,- от Строгого Наблюдения к английскому
масонству, от Елагина к Циннендорфу, далее от шведско-берлинской системы к
шведскому тамплиерству и, наконец, от шведской системы к розенкрейцерству,-
всё это свидетельствует о том, что в русском масонстве стали проявляться
какие-то новые лихорадочно-беспорядочные искания, что русское общество
стало предъявлять к масонству новые требования и жадно искать в нём ответов
на пробудившиеся вопросы. Уже шведско-берлинская система, в
противоположность английской, дала некоторое удовлетворение масонам, искавшим истины. Но тем не менее Рейхелевское масонство скоро разочаровало
большинство братьев, и причина этого явления легко может быть разгадана;
Новиков указывает на неё, говоря: “привязанность всех к сему масонству
умножилась, а барон Рейхель больше четырёх или пяти, не помню, градусов не
давал, отговариваясь тем, что у него нет больше позволения, а должно
искать”. Здесь, в этих словах, вся история дальнейшего развития масонства в
России: ясно, что “нравственные преподаяния” масонства первых трёх степеней
перестали удовлетворять русских братьев;- воспитанные вольтерианством умы
требовали иной пищи, сообразно с пробудившейся жаждой просвещения, но пища
эта должна была иметь противоположный вольтерианству, не скептический, а
непременно религиозно-идеалистический характер, не разрушая, а укрепляя и
разумно обосновывая врождённые начала нравственности и религиозности. Так
как вольтерианство опиралось на западно-европейскую науку, то и борьба
против
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: рассказы, конспекты уроков в 1 классе, сочинение.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 | Следующая страница реферата