Язычество древнерусской общины

Собственно говоря, сами перипетии принятия христианства в Киеве во многом напоминают языческую обрядность. Так, победно уходя из Корсуни, Владимир, уже будучи христианином, уносит с собой в Киев "медяне две капищи и четыре кони медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею", как утверждает позднейший летописец. Трудно представить, чем были привезенные капища, но сам поступок Владимира вполне похож на его же действия в период языческих преобразований. Имеется в виду объединение разноплеменных божеств под эгидой Киева.

Этнографы отмечают, что, поскольку язычники признавали тесную связь между духом божества и его внешней оболочкой, у них, естественно, возник обычай уносить идолов побежденных племен в место жительства победителей. Греки по традиции в случае поражения общины статую побежденного бога обычно переноси л и в храм бога-победителя.

Также любопытно, что сам акт низвержения языческих кумиров, в частности Перуна, происходил в полном соответствии с языческими ритуалами. Привязанного к конскому хвосту Перуна, избиваемого двенадцатью приставленными к нему мужами, по приказу Владимира доставили на берег Днепра. "И привлекшее, вринуша и в Днепр". Такой же процедуре подвергся и новгородский Перун.

Известно, что еще в XIX в. к подозреваемым в колдовстве привязывали веревку и бросали их в реку. Если они выплывали, то-этим доказывалась их виновность. Если же начинали тонуть, то их вытаскивали из воды и оправдывали. Этот своеобразный суд являлся не чем иным, как древним культом языческого обожествления водной стихии.

Если относительно XIX в. мы можем говорить об этом как о безусловном архаизме, то в Х в. это была сама языческая действительность. Непотопляемость Перуна в глазах язычников показывала его виновность. Поэтому он утрачивает всякое доверие и теряет авторитет. Не случайно оказавшийся ранним утром на реке новгородский торговец горшками, увидев подплывшего к берегу идола' Перуна, ничуть не сомневаясь, "отрину и (его) шестом: "ты, рече, Перушице, досыти еси пил и ял, а ныне поплови прочь"". Таким образом, можно определенно сказать, что прелюдия принятия христианской религии на Руси происходила по языческому сценарию, языческому действию, традиционному для древнерусской общины.

Как бы то ни было, на Руси в 988 г. принимается христианская религия. Это, а также неудача попытки объединения - подчинения племен в рамках восточнославянского суперсоюза безусловно сказалось на дальнейшей судьбе как языческой системы в целом, так. и племенных высших богов в частности. С разрушением племенной структуры они утрачивают свою силу и значение. Культ их как племенных и общеплеменных богов уничтожается.

Однако официальное низложение языческих богов, а также последовавшие за этим церковные санкции не изгладили их из памяти наших предков. Тому были причины. Во-первых, само языческое мировоззрение, как уже указывалось, находилось к моменту принятия христианства на высоком уровне. Сила традиции почитания даже общеплеменных богов была весьма велика. Во-вторых, и это' глазное, общество XI-XII вв. не стало классовым.

"Христианская мифология и культ совершенно не подходили к условиям жизни Приднепровья", ибо, как отмечал еще в 1930-х гг. замечательный исследователь русской церковной истории Н. М. Никольский, "Приднепровье жило совсем в других хозяйственных и социальных условиях, чем Византия".

Новейшие исследования доказывают, что прежде чем стать могущественным государством, Русь должна была пройти стадию автаркичных общественных союзов, принявших форму городов-государств. Эти новые социальные организмы, знаменуя собой новый,. прогрессивный шаг в историческом развитии Древней Руси, формировались в условиях отсутствия разделения общества на эксплуататоров и эксплуатируемых. Поэтому общество по-прежнему удовлетворяли понятные и близкие языческие боги, языческие верования и обряды, а христианские догматы не достигали цели.

В своих последних работах Б. А. Рыбаков пришел к выводу о "прочности языческих представлений" в эпоху средневековья, другие исследователи сделали заключение о "факте полной сохранности язычества в домонгольскяй период".

Об этом свидетельствуют письменные, этнографические, фольклорные и археологические материалы. Обличительные памятники русского средневековья пестрят именами "верховных" языческих богов, которым поклонялись и простой народ, и люди знатного происхождения.

Русский автор-переводчик "Слова об идолах св. Григория" (XIII в.) с горечью констатировал, что "и ныне по украинам (окраинам) их молятся проклятому богу их Перуну, Хърсу и Мокоши и вилами, нъ то творять якы отай". Здесь знаменательно то, что культ божеств был широко распространен не только в пределах "Русской земли" (территория вокруг Киева), но и на периферии.

В "Слове христолюбца" (XIV в.) к именам богов добавляется еще и имя Симаргла. От языческих "кумиров" долго не могли отойти и... сами ревнители новой веры. "Даже попове и книжнице" веруют в Перуна и Хорса, "подкладывают им требы и куры им режут", - писал один из церковных авторов XIII в.

Несмотря на строжайшие запреты упоминать имена "поганых" богов, что считалось величайшим грехом против церкви ("Не упомяну имен их устами моими", - пелось в одном из псалмов), в народе они были в большом ходу.

В просторечии зачастую вместо слов "гневаться", "сердиться" говорилось "метать перуны". В русском, украинском и белорусском языках существовали такие выражения, как: "Каб цебя Перун узяв" (или "треснув"); "Сбей тебя Перун"; "Иж яго пироном носиць" (крутит как вихрь); "Який там перун ляскае" (что за шум, стук, грохот); "Псруном несцися" (быстро бежать) и др.

Под своим именем жила в народе еще в нашем столетии Мокошь. В одной из церковных книг XVI в. говорится, что у исповедующейся в церкви спрашивали: "Не ходила ли еси к Мокоше?". При стрижке овец в ножницы вкладывался клок шерсти - жертва Мокоше как божеству, "ответственному" за женские работы, в частности прядение.

Конечно, упоминание языческих богов в XIX или в XX вв. не означало почитания и поклонения им в это время, но оно безусловно является свидетельством широкого и достаточно глубокого проникновения языческих верований в народные массы.

Приверженцами древних языческих традиций изобразил представителей княжеского дома автор "Слова о полку Игореве". Как отмечают исследователи, бессмертная поэма от начала и до конца пронизана языческим мироощущением, наполнена языческими божествами.

В трагической ситуации Ярославна - жена главного героя поэмы князя Игоря - обращает свои мольбы не к христианским заступникам: богоматери, Христу и др. О помощи, о спасении своего "лады" - Игоря, попавшего в плен к половцам, она взывает к языческим "существам": к ветрам - Стрибожьим внукам, к водам. Днепра-Словутича, к "светлому и тресветлому солнцу".

Как мы знаем, и ветер, и вода, и солнце являлись объектами древнейшего поклонения восточных славян. Самих русских автор называет Дажбожьими внуками, т. е. считает, таким образом, что они произошли от одного из главных языческих богов.

Мотивы культа предков звучат на протяжении XII-XIII вв. в летописных записях. Последние фиксируют бытование в княжеской среде культа княжеских родоначальников. В критических ситуациях князьям чудесно помогают по язычески вызываемые ими предки - отец, дед или прадед. Почитание предков прослеживается и в обычаях давать новорожденным княжичам два имени: "княжне" - языческие и крестильные - христианские, а также в обрядах постригов малолетних княжеских отроков (эти "первые волосы" предназначались Роду и рожаннцам).

По археологическим находкам Б. А. Рыбаков сделал вывод о том, что в украшениях древнерусских княгинь было много "откровенно языческого". А исследование "Поучения" Владимира Мономаха - одного из популярнейших князей Киевской Руси - позволяет сказать, что он "во многом стоит на точке зрения язычества",. в его миропонимании божество сливается с природой. В быту Мономах продолжает руководствоваться исключительно житейской целесообразностью и здравым смыслом, присущими языческим нравам.

"Княжое" язычество так открыто проявлялось на протяжении. веков после "крещения", поскольку имело сильную языческую традицию, восходящую к первым русским князьям, известным нам по летописям. И традиция эта коренилась не в каком-то особенном, изобретенном только князьями или для князей и знати "аристократическом язычестве", переживавшем со второй половины XII в. некое "возрождение", а в тех же присущих всем социальным слоям Древней Руси верованиях и обрядах. И это понятно, ибо князь выступал не в качестве антагониста общинников, а как необходимый для нормальной жизнедеятельности общины элемент. Многими социальными, общественно полезными нитями он был связан с общиной, но и она без него как руководителя, прежде всего военной, административной и судебной сфер, существовать не могла. Отсутствие князя в той или иной волости воспринималось как аномальное явление.

Итак, язычество длительное время сохранялось и в аристократической среде. Об этом же говорит и участие женщин знати в общинных обрядах. Так, Б. А. Рыбаков замечает, что "знатные женщины XII-XIII вв. участвовали в языческих обрядах и, по всей вероятности, возглавляли, открывали своим танцем общенародное празднество русалий". Ученый пытается уловить и конкретные детали танца. По его мнению, широкие серебряные браслеты служили "для удержания длинных рукавов женской ритуальной одежды. При исполнении языческого танца плодородия женщины распускали рукава, взмахивали ими, подражая крыльям русалок".

"Русалии" - один из архаических языческих праздников, связанных с основными производственными моментами земледельческого года восточных славян. Аграрные празднования сопровождались обрядами и игрищами, имевшими, как полагалось, магическую силу. Основной целью этих магических деиста было обеспечение благополучия рода, племени, общины, а также в конечном итоге облегчение повседневной жизни человека.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад на тему, отцы и дети сочинение, сочинение татьяна.



1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки