Предыдущая страница реферата | 1  2

Христианство — это религия эсхатологическая. Ее смысл и особость ее послания в том, что она объявляет о скором Конце Света, прообраз которого уже осуществился в Первом Пришествии Иисуса Христа. Отныне невозможное в рамках Закона становится возможным силою Благодати, но все же таинство Благодати еще некоторое время принуждено оставаться вскрытом состоянии прежде чем пройдут испытания Антихристом, и лишь после завершения "апостасии", отступничества, полнота Благодати явит себя в полной мире. Обещание, данное немногим, станет тогда очевидностью для всех, а потенциальное преображение мира превратится в единственную действительность. Конец Мира не случайно совпадает с реализацией Брачной Вечери. Пока мир есть, пока в нем доминирует закон разделения и Диады, любовь остается безысходной трагедией, адской мукой существ, ищущих своего подлинного Возлюбленного. Творение и Любовь несовместимы. Либо Творение, либо Любовь. Здесь глубочайший революционный смысл христианской традиции, христианского откровения, откровения Любви.

Динамика радикального эротизма, открывающего в своем истоке жажду Невозможного, рано или поздно, в безумии неутоленности, подводит к тому, что преграда в виде роковой реальности перестает рассматриваться как нечто вечное, непреходящее, непреодолимое. Если мир убивает Любовь, подавляет, унижает, распластывает ее, то вполне закономерно, что Любовь рано или поздно ответит ему тем же и ... убьет мир.

В преданиях кельтов есть такой сюжет, цитируемый Фулканелли: храбрые кельты хвалились тем, что не боятся ничего, кроме того, что небо упадет им на голову. Иными словами, мир будет стоять твердо пока не произойдет нечто обратное тому, о чем идет речь в первом параграфе Книги Бытия: "В начале сотворил Бог небо и землю". В конце мира эти д в а перестанут быть двумя. Небо и земля сомкнутся в нерасторжимых объятиях, умирая как "старое небо" и "старая земля", но воскресая в духовном мире трансцендентного Брака. Мучительная, неутолимая, несчастная любовь Земли к Небу, а Неба к Земле, которой эти древние принципы пылают друг к другу в течение столь долгих циклов, однажды прорвет чары изначального приказа, и они сольются в страстных объятиях.

Мир кончится.

Любовь начнется.

Судя по знакам времени сегодня даже храбрые кельты имеют все основания для страха. А все любящие — основания для немыслимой, невероятной надежды, надежды на близкое свершение Невозможного.

Последнее восстание любящих

Может показаться, что сакральная любовь, священный эротизм Традиции является чем-то совершенно отличным от обыкновенной эротики, от той половой реальности, которую банально переживают миллионы профанических существ. Такой дуализм " священной любви к Богу" и "греховной любви к плоти" отчасти был заложен христианской моралью. Однако и в первом и во втором случае речь идет не о двух различных импульсах, желаниях и побуждениях, но о двух степенях глубины одного и того же чувства, которое может потеряться в горизонтальных лабиринтах психофизических ощущений, а может сконцентрироваться в вертикальном порыве к метафизическому верху. "Песнь Песен" Библии — это глубинный теологический трактат о пламенном браке великого царя и божественного присутствия, но его язык — язык жаркой и страстной телесной любви. Попытка разделить "агапе" как "моральную любовь", "любовь-уважение", "любовь-простое родственное или социальное чувство", с одной стороны, и "эрос" как "греховное возгорание", "плотский восторг", с другой стороны, есть лишь типично фарисейское стремление лишить Откровение его эсхатологической мощи, его универсальности, его интимного проникновения в самый центр человеческого существа.

Морализм всегда и во всех случаях несет в себе неизбежную ложь, скрытый порок. Это объясняется тем, что он настаивает на непреходящести, неснимаемости пары "добро-зло", забывая при этом, что именно вкушение познания этой безысходной пары послужило причиной грехопадения Адама. Древо познания добра и зла, высшая инстанция моралистов всех типов и видов, всех религий и культур — это генеральный штаб по борьбе с Любовью и Жизнью. Древо Жизни — едино, в нем нет разделений. Цепкие корни его уходят в глубину подземных инстинктов, но зато сияющая крона его сопричастна мистериям Неба.

Любовь — едина и неделима. В ней нет позитивных и негативных аспектов. Единственным грехом в ней считается прохладность, вялость, разменивание тотального фанатического экстаза на мелкие эмоции — как в либертинаже, так и в аскезе. Грех — это отсутствие Любви. Когда эрос молчит, говорит коварная смерть Диады, выдающая себя за объективную истину, за справедливый порядок, за наилучшее, наиразумнейшее устройство мира.

Фигура Марии Магдалины — архетип того, как избыток горизонтального эротизма приводит к высшей Любви. Изнывая от неутолимой жажды, истинно любящие переживают свой путь как сознательно избранный ад. Но именно безбрежность боли учит их отличать скрытую под обманчивыми личинами нищеты роскошную Истину трансцендентного от трупного запаха материи, завуалированной изысканными тогами первосвященников.

В эротике необходимым условием является нагота. Не только нагота тел, но, в первую очередь, нагота душ. Эрос ненавидит лжи пестрых одежд, он требует всей правды, откровения всего онтологического объема, прячущегося за обманчивым миром феноменов. Ритуальная нагота святых — это духовная проекция наготы двух возлюбленных. Ангелы тоже не имеют одежд — их единственным покровом является Свет Бытия.

Профанизация эротики, секса — это не только отклонение фундаментального желания от вертикальной сферы, это еще и выхолащивание самого эротического импульса. Превращая эротику в товар, моду, социальную мотивацию и т.д. профаны убивают ее сущность. Отсюда все возрастающая роль "ментальной и визуальной эротики" в современной цивилизации — утраченное качество люди пытаются восполнить количеством, вариациями, отменой табу. Но все это никак не может воспрепятствовать смерти Любви — ее становится все меньше и меньше; даже чувственный жар превращается в ровное теплое тление, а плотский порыв заменяется на привычную усредненную эротическую интонсикацию. Сексуальная революция была всплеском отчаяния. После нее пришла устойчивая мода на асексуальность. Вырождению эротики в современном мире странно радуются моралисты: еще бы, Любовь — их главный враг со времен Первотворения — дискредитирована, вовлечена в энтропию, профанирована и обречена на гротескную немощь. В борьбе против "звериного" в человеке моралисты успешно создали автомат, "повапленый гроб", homo rationalis, машину, лишенную тайного огня. Крайний цинизм — называть это вырождение торжеством христианской этики (как подчас это делают протестанты, чемпионы псевдохристианского морализаторства).

Вечные противники Эроса сегодня имеют все основания радоваться. Тамплиеры и гностики Любви давно разгромлены. Святой Грааль успешно потерян. Бог-Любовь надежно забыт. Сакральное изгнано на периферию цивилизации, в "презренный " Третий мир. Земля и Небо, по видимости, утратили магическое чувство друг к другу, которое будоражило Вселенную столько тысячелетий. — Небо замкнулось в своей самодостаточной лазури, Земля увлечена гниением своего черного гумуса. Секс переведен в электронную область, а о Боге вообще никто не вспоминает. О "Fidele d'Amore" рахитичные профессора угрюмо кряхтят циничным материалистам-студентам с фальшивых университетских кафедр.

Древо Жизни выкорчевали, и крона его, упав, лежит за гранью горизонта — так высок был райский его ствол.

Но в тайне и отчаянии, в глубине урбанистических катакомб, среди омерзительного разложения людей, вещей и механизмов зреет восстание, восстание любящих. Сквозь них, обособленных и неизвестных, говорит неслышный голос все еще тоскующих небес и страстное одиночество земли. Они верны мистерии наготы — наготы тела, духа, бытия. Они жаждут Вечери Агнца, как жаждали первые, истинные христиане, а не тот фарисейский сброд, который сегодня называется этим именем, — "лаодикийский собор теплых", отвергнутых не только пронзительным светом рая, но и огневым терзанием ада.

Мы знаем: мир скоро кончится. Кончится, потому что мы любим, потому что мы есть, потому что мы готовим Последнюю Революцию. Мы знаем: "небо и земля прейдут, но слова Его не прейдут". Мы заканчиваем древний подкоп под проклятое древо Познания. Вместе с ним рухнет Вселенная, но Древо Жизни вновь, световым столбом, встанет посреди пустоты, окруженное сияющими стенами Нового Иерусалима, Иерусалима Вечной Любви.

Александр Дугин
Скачали данный реферат: Vladimir, Golumbovskij, Vilena, Meletij, Filenkov, Андрюшин, Krutov, Chupahin.
Последние просмотренные рефераты на тему: особенности курсовой работы, реферат по русскому, деловое общение реферат, сочинение рассуждение.



Предыдущая страница реферата | 1  2

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки