Преимущественно
положительная характерологическая паремия "коня" в семиосфере
английской и русской этнокультуры, подтверждаемая примерами контекстной
реализации, по-видимому, восходит к древнему архаическому трикстеру, закрепленному литературной традицией. " A horse! My kingdom for a horse!" - восклицал шекспировский Ричард III. Многие
периоды своего эволюционного развития человек и лошадь прошли вместе, в
духовной и физической гармонии друг с другом. Мировая история документально зафиксировала
многочисленные случаи возвышенного, благодарного и уважительного отношения
хозяина к своему коню. По свидетельству Плиния Младшего, лошади
"заседали" в законодательных органах, как, например, конь римского
императора Калигулы, который был "произведен в сенаторы и консулы"
[6. С. 84]. Образ лошади фигурирует во всех великих мировых религиях. В
греческом мифе у Посейдона и Медузы Горгоны родился крылатый сын Пегас, символ
вдохновения. В буддизме это Кантака, белый конь Гаутамы. В исламе - Аль-Барак, в христианстве - кони всадников Апокалипсиса.
Культ
коня, как известно, был широко распространен у многих народов мира и занял
видное место в их духовной культуре, что подтверждается многочисленными
исследованиями этнографов, фольклористов, лингвистов и психологов. Последние, кстати, немаловажную роль отводят концепции сознательного отождествления людьми
внешних черт животного и человека (в данном случае внушительные размеры, осанка, природная грация коня) [4]. Хотя с научной точки зрения данная концепция
представляется весьма спорной, тем не менее она заслуживает упоминания в рамках
теории антропоцентризма зооморфных фразеологических единиц.
В
качестве иллюстрации приведем следующую газетную публикацию [1], относящуюся, скорее, к разряду казусов, но представляющую некоторый интерес в плане
этнокультурного статуса зоонимов:
Как
Козел стал Жеребцом
Какая
фамилия благозвучнее - Жеребец или Козел? Такой необычный вопрос решают
работники одного из курских загсов. А поставил его один молодой человек по
фамилии Козел, пожелавший сменить ее, так как она "похожа на кличку".
Придя в загс, он настаивал, чтобы ему дали фамилию родственников по матери -
Жеребец. На замечание, что она ничем не лучше, посетитель возразил: "Это
более крупное домашнее животное".
Наиболее
противоречивым с точки зрения оценочной коннотации является этнокультурный
концепт кошки, как видно из вышеприведенной таблицы, несмотря на традиционную
любовь англичан к этому животному, большинство случаев контекстной реализации
фразеологизмов, включающих данный зооним, имеют отрицательную
субъективно-оценочную коннотацию в восприятии носителей английского языка. В
русском языке процент неодобрительной оценки заметно ниже, что объясняется
этнокультурными и историческими факторами. По данным археологов и этнографов
[5; 13], на Руси кошки появились лишь в YII веке, на несколько столетий позже, чем на Британских островах. Широкое проникновение западной культуры в Россию
началось тогда, когда средневековые "гонения на кошек" в Европе уже
начали уходить в прошлое, поэтому русская этническая культура в гораздо меньшей
степени восприняла представление о связи кошек с дьяволом, что нашло
соответствующее отражение во фразеологическом фонде русского языка. В русском
национальном фольклоре кот считался символом мудрости, учености, просветительства, умиротворенности, наряду с лукавством и озорством. Отсюда -
известные русские пословицы: "Убить кота - семь лет удачи не видать", "Баба да кошка в избе, мужик да собака на дворе". В. Гиляровский
писал, что когда в начале двадцатого века Государственная Дума решила навести
порядок в торговом Охотном ряду, "первым делом было приказано иметь во
всех лавках кошек. Но кошки и так были в большинстве лавок. Это был род спорта
среди купцов - у кого кот толще. Сытые, огромные коты сидели на прилавках"
[4. С. 71].
Из
вышеприведенной таблицы также видно, что в контекстных реализациях зооморфных
ФЕ наибольший процент примеров с отрицательной оценочной коннотацией приходится
на семиосферу осла. Парадоксальность интерпретации данного образа в русской и
английской этнокультуре состоит в том, что в древности у обоих народов осел
считался священным животным. Отдельные ритуалы, связанные с прославлением осла, вошли в обиход как католической, так и православной церкви. В некоторых
графствах Великобритании и на западе США до сих пор проводятся конкурсы
"ослиной красоты" и "ослиные парады" в память о бегстве
Святого Семейства на ослах в Египет [13; 14; 15]. На Руси долго существовал
ритуал пасхального объезда Кремля патриархом верхом на осле в память о въезде
Христа в Иерусалим. В фольклоре и во фразеологии, однако, осел - символ
глупости, упрямства, лени. Русские ФЕ с зоонимом "осел" неизменно
имеют отрицательную оценочную коннотацию. В исследованном английском
фразеологическом фонде лишь одна пословица содержит положительный оценочный
компонент: " Asses as well as pitchers have ears" (≈
"Дураки и дети понимают гораздо больше, чем думают говорящие") [9. С.
52].
В
целом в парамиологической семантике животных наиболее часто прослеживается
смешанная оценочная коннотация, отражающая амбивалентность нашего восприятия
живой природы, с преобладанием отрицательного субъективно-оценочного
компонента. По-ви-димому, общая семантическая асимметрия фразеологической
системы (сдвиг в сторону отрицательных значений) может быть объяснена
"более острой эмоциональной и речемыслительной реакцией людей именно на
отрицательные явления" [10. С. 21].
C
оценочным компонентом значения тесно связан эмоциональный компонент - выражение
чувств и эмоций. Это объясняется тем фактом, что оценка человеком какого-то
явления в пределах семантики ФЕ, как правило, влечет за собой эмоциональное
отношение, переживание: Ср. англ. "As swine, so the piglings" и
русск. "Свинья рылом в землю, и поросята не в небо". Оценочный и
эмоциональный компоненты коннотации обычно связаны с экспрессивным компонентом, который декодируется с помощью лексических интенсификаторов, выражающих
большую, по сравнению с нормой, степень признака. В качестве интенсификаторов
зооморфных ФЕ выступают наречия, прилагательные, существительные, глаголы, содержащие сему "интенсивность" или имеющие в своей семантике
усилительный элемент: Ср. англ."Who is afraid of the big bad wolf?" и
русск. "Хорошо медведя в окно дразнить".
Наконец, последний компонент коннотации - функционально-стилистический - свидетельствует
о принадлежности зооморфных ФЕ к тому или иному стилю речи, их
распространенности, употребительности.
К
книжным зооморфным ФЕ относят фразеологизмы, преимущественно употребляемые в
письменной речи, то есть в поэтической, публицистической, научной.
официально-деловой сферах общения. Здесь отмечается наибольший процент
эквивалентов английских и русских зооморфных клише: англ. "Balaam's
ass" и русск. "Валаамова ослица"; англ. "swan song" и
русск. "лебединая песня". К разговорным зооморфным ФЕ относятся
единицы, преимущественно употребляемые в устной речи: англ. "a grey mare", "dog-tired", "to kick the bucket" и русск. "Сидорова коза", "держать хвост трубой" и т. п. Для данного разряда фразеологизмов
характерен небольшой процент безэквивалентных ФЕ.
Нейтральными
или межстилевыми считаются зооморфные ФЕ, употребляемые во всех стилях языка.
Однако, как отмечает А. В. Кунин, "недостаточная разработанность
фразеологической стилистики, подвижность границ различных стилистических разрядов, а также изменение нормы фразоупотребления в значительной степени затрудняют
отнесение фразеологизма к тому или иному функциональному стилю" [9. С. 9].
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад на тему, конспект, allbest.
