Проблема достаточности основания в гипотезах, касающихся генетического родства языков.

(Теоретические основы классификации языков мира. Проблемы родства. М., 1982, стр. 6-17, 47-62)

На земном шаре установлены многие десятки групп родственных языков. Лингвистическая наука в этом отношении накопила уже солидный опыт и располагает определенной методикой и, казалось бы, нет никакого смысла вновь обращаться к этой избитой теме. Однако действительность выглядит иначе. В лингвистической литературе имеется немалое количество всякого рода попыток установления групп родственных языков, демонстрирующих абсолютное пренебрежение общеизвестными правилами. Создается впечатление, что важнейший закон логики – закон достаточного основания – для авторов этих гипотез совершенно необязателен.

В данной статье мы стремимся показать, что любая гипотеза, стремящаяся обосновать генетическое родство групп языков, должна иметь достаточное основание, и определить методы, посредством которых это достаточное основание устанавливается. <…>

О достаточном основании гипотез, касающихся генетического родства языковых групп

При определении генетического родства языков целесообразно исходить из следующих отправных положений. Прежде всего следует иметь в виду, что родственными могут быть только языки, происходящие из одного источника или от одного языка-предка. Это тем более необходимо, что в истории лингвистической науки были попытки истолковать понятие языкового родства по-иному.

В ряде работ, посвященных этому кругу проблем, предлагается пересмотреть основания, на которых покоится генеалогическая классификация языков, предлагается отказаться от реконструкции праязыка, а также от самого понятия генетического родства языков, причем последнее предлагается заменить понятием языкового союза и конвергентности языкового развития группы родственных языков. В связи с этим некоторые исследователи предлагают уточнить само понятие генетического языкового родства. Так, Дж. Гринберг выдвигает три главных метода классификации языков: 1) генетический, 2) типологический и 3) ареальный. [1]

Конечно, типологически сходными могут быть языки, возникшие из одного источника, т.е. генетически родственные. Но здесь нужно различать два вида типологически сходных явлений. Как уже говорилось выше, родственные языки могут быть типологически сходными. Эти общие типологические черты представляют результат исторического продолжения тех типологических черт, которыми обладал язык-источник, т.е. праязык. Например, характерные типологические особенности современных тюркских языков свидетельствуют о том, что и тюркский праязык обладал теми же самыми типологическими особенностями.

Вместе с тем типологические особенности могут быть приобретенными. Придаточные предложения во многих финно-угорских языках построены по моделям придаточных предложений индоевропейских языков. Сравнительно-историческое изучение финно-угорских языков показывает, что в финно-угорских языках этих моделей не было, и некоторые семантические аналоги придаточных предложений индоевропейских языков строились по совершенно другим моделям. Эти факты свидетельствуют, что в данном случае общие типологические черты являются приобретенными. Такие приобретенные общие типологические черты не могут быть использованы для доказательства генетического родства языков.

Для доказательства родства языков необходимо реконструировать общую праязыковую схему. В первую очередь следует реконструировать общую схему вокализма и консонантизма. <…>

Реконструированные схемы или системы гласных и согласных постулируемого праязыка не должны представлять бессистемные наборы звуков. В том случае, если они правильно реконструированы, они будут напоминать естественные системы гласных и согласных, которые мы можем непосредственно наблюдать в живых языках.

Специфические артикуляции звуков должны быть представлены неким множеством. Было бы странным, если бы в системе праязыковых гласных было представлено только одно долгое ā. Маловероятной выглядела бы система праязыкового консонантизма, если бы она содержала, скажем, только одно неслоговое m . Звуки или фонемы в таких случаях должны противопоставляться друг другу по определенным признакам, например, противопоставляется p , d , t и т.д.

Доказательством родства языков должны служить регулярные соответствия, например, тюркскому праязыковому начальному j в киргизском языке соответствует ǯ , ср. кирг. ž ol ‘дорога’ из * j ō l ; в казахском ž, ср. каз. ž ol ‘дорога’; в алтайском d ˊ, ср. алт. d ˊ ol ‘дорога’; в чувашском ś, ср. чув. š ul ‘дорога’; в якутском s , ср. якут. suol ‘дорога’; в хакасском – č, ср. č ol ‘дорога’ и т.д.

Краткому а первого слога в тюркском праязыке соответствует в татарском языке å, ср. тат. b åš ‘голова’ из * ba š; в чувашском языке - u , ср. чув. pu ś ‘голова’ и в узбекском языке ɔ , ср. узб. b ɔ š ‘голова’.

Финно-угорскому начальному ś соответствует в финском языке s , ср. фин. silm ä ‘глаз’ из *ś ilm ä; в саамском языке č, ср. норв.-саамск. č ˊ alme ‘глаз’; в марийском š (в диалектах s ), ср. мар. š in ǯ a ǯ ‘глаз’; в языке коми ś, ср. коми-зыр. ś in ‘глаз’ и т.д.

Соответствия не должны ограничиваться единичными примерами, так как при иных условиях они становятся недоказательными. Если мы утверждаем, что начальное s тюркского праязыка превратилось в башкирском языке в h , то это соответствие не должно ограничиваться единичным примером.

В башкирском языке действительно это соответствие не ограничивается каким-либо одним единичным примером, ср. тюркск. праязыковое * saqal ‘борода’, башк. h å qal ‘борода’, праязыковое * saryγ ‘желтый’, башк. h å ry , праяз. * s ü t ‘молоко’, башк. h ö t и т.д. <…>

Краткому о индоевропейского праязыка в литовском языке соответствует а, ср. ст.-сл. овьца < …>, лат. ovis , греч. ό ( Ϝ ) ις , лит. avis ; ст.-сл. око, лат. oc - ulus , лит. akis ; ст.-сл. осмь ‘восемь’, греч. οκτώ , лат. octo , лит. a š tuoni .

Заднеязычное g индоевропейского в старославянском регулярно отражается как z , ср. лат. co - gnosco ‘узнаю’, ст.-сл. зна-ти; лат. granum ‘зерно’, ст.-сл. зрьно и т.д.

Пратюркскому š в казахском языке всегда соответствует s , ср. тур. ba š ‘голова’, но каз. bas , тат. k ĭšĭ ‘человек’, каз. k ĭ s ĭ и т.д.

Если для праязыка постулируется аблаут, то его следы также должны прослеживаться хотя бы в нескольких родственных языках. Например, в индоевропейском праязыке был аблаут е:о. Он отражается в разных индоевропейских языках, ср. др.-греч. гом. πέλ-ομαι ‘вращаюсь’ и πόλ-ος ‘ось’, рус. везу и воз, лат. precor ‘прошу’ procus ‘жених’, др.-в.-нем. bintu ‘вяжу’ и band ‘связь’ (нем. i отражает e , а a отражает o ).

Поскольку звук в разных позициях может изменяться по-разному, звуковые соответствия рассматриваются в трех основных позициях – в начале, середине и абсолютном конце слова. Наличие звукового закона в этих случаях подкрепляется известным множеством рефлексов. Единичные соответствия не являются показательными.

Начальный j тюркского праязыка превратился в казахском в ž, и это изменение каждый раз повторяется в соответствующей позиции, ср. каз. ž ol ‘путь’ из * j ō l , ž oq ‘нет’ из * j ō q и т.д.

В конце слова j никаким изменениям не подвергался, и это состояние j в этой позиции опять-таки регулярно повторяется, ср. каз. aj ‘луна’ из * aj , baj ‘богатый’ из * b ā j и т.д.

Линия исторического изменения звуков должна быть оправдана не только количеством примеров, но и типологически. Если индоевропейскому bh соответствует в ряде индоевропейских языков f – ср. инд. bhr ā tar ‘брат’, лат. fr ā ter , гот. bro ƀ ar , то это соответствие оправдано также и типологически, поскольку изменение bh > ph > f типологически возможно. Тюркское праязыковое велярное q в некоторых тюркских языках соответствует χ, ср. чув. χ ura ‘черный’ из * qara , аналогично в хакасском языке χ ar ‘снег’ из qar , χ u š ‘птица’ из * qu š. Спирантизация велярного q и превращение его в χ также возможна. <…>

Если звуковой закон почему-либо нарушается, это нарушение должно иметь объяснение. Например, в эстонском языке конечное n повсеместно утрачивалось. Однако личное окончание 1 лица ед. числа – n повсюду сохраняется, например, эст. annan ‘я даю’, saan ‘я получаю’, loin ‘я бил’ и т.д. Это аномальное явление объясняется тем, что в случае отпадения конечного n эти формы стали бы омонимичными формами 2 лица ед. числа повелительного наклонения, например anna ‘дай’, saa ‘получи’ и т.п. Дифтонг au в др.-исл. auga ‘глаз’ кажется весьма необычным при сопоставлении его с лит. akis и ст.-сл. око; однако разгадка этого явления станет понятной, если допустить ассоциативную связь со словом ухо, ср. готск. auso , лит. ausis , ст.сл. оухо.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: вид курсовой работы, скачать диплом, реферат на тему образование.



1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки