Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Человек XVII века, Г. Котошихин в своем сочинении «О России в царствование Алексея Михайловича» рассказывает, что когда у царя бывает парадный обед, то приглашенные бояре «садятся за стол по чину своему, боярин под боярином, окольничий под окольничим и под боярами, думной человек под думным человеком и под окольничими и под боярами, а иные из них, ведая с кем в породе своей ровность, - под теми людьми садиться за столом не начнут, поедут по домам, или у царя того дни отпрашиваются куда к кому в гости, и таких царь отпускает. А если царь увидит, что они начнут у него проситься в гости на обман, не хотя под которым человеком сидеть, или, не спросивши царя, поедет к себе домой; и таким велит быть и за столом сидеть под кем доведется. И они садиться не начнут, а начнут бить челом, что ему ниже того боярина или окольничего или думного человека сидеть немочно, потому что он родом с ним ровен, или честнее, и на службе и за столом прежде того род их с тем родом, под которым велят сидеть, не бывал; и такого царь велит посадить силой; и он посадить себя не даст и того боярина бесчестит и лает. А как его посадят сильно, и он под ним не сидит же и выбивается из-за стола вон, и его не пускают и разговаривают, чтобы он царя не приводил на гнев и был послушен; и он кричит: «хотя-де царь ему велит голову отсечь, а ему под тем не сидеть», и спустится под стол; и царь укажет его вывести вон и послать в тюрьму или до указу к себе на очи пускать не велит. А после того за то ослушание отнимается у них честь боярство или окольничество и думное дворянство, и потом те люди старой своей службы дослуживаются вновь». Так упорно отстаивали знатные люди свое старшинство, шли под царский гнев, только бы не унизить своего родословного старейшинства и не создать своему роду потерьки.

Верховным судьей таких споров из-за мест был великий государь, разбиравший местнические дела или самолично, или поручавший разбор их Боярской Думе.

Споры о местах, без чего не обходилось почти ни одно высшее назначение, ни один пир в царском дворце, заставляли правительство прибегать к одной мере, которая насколько смягчала вредные для дела следствия местничества. Это было объявление данной службы или собрания без мест, В военном управлении некоторые должности полковых воевод были объявлены в XVII в. навсегда «без мест». Тогда не могло быть никакого спора о местах, а если какой-нибудь княжич заупрямится служить рядом с менее знатным человеком и станет бить челом, что-де ему с таким-то на службе «быть не мочно», то из Москвы царь пошлеть ему строгий выговор. «Не дури! Ведаем мы своих холопов и на свою службу посылаем, где кому пригоже быть; а те полки давно приговорены посылать без мест». Иных упрямцев и такая строгая отповедь не приводила в благоразумие.

Но в XVI веке дело так просто не обстояло. В 1579 г. бояре и воеводы московской армии, перессорившись из-за мест, замялись и не пошли на неприятельский город. Тогда царь Иван Васильевич Грозный, «кручинясь», прислал в армию дьяка и московского дворянина, приказав им промышлять всем делом мимо воевод, а воеводам только «быть» при этих случайных главнокомандующих.

Спорившего из-за места неосновательно, «не поделом», царь, после рассмотрения дела, приказывал «выдать головой» тому, кого этот несправедливый спорщик хотел «пересесть». Выдача головой происходила так: по царскому приказанию дьяк или подьячий вел «выдаваемого головой» пешком за двор соперника. Одно это путешествие пешком составляло для знатного человека бесчестье. Приведя виноватого на двор его соперника, подьячий отдавал его на нижнем крыльце и объявлял хозяину, что царь пожаловал его — выдает ему такого-то головой. Пожалованный бил челом на царской милости и дарил дьяка или подьячего, а выданного ему головой отпускал домой, стараясь быть с ним поласковее, но все-таки не позволяя ему садиться на лошадь у себя на дворе. Выданный головой обыкновенно при этом ругался и бранился, как умел, и пожалованный должен был сносить эту брань терпелив о, иначе, ответом на оскорбления, он оскорбил бы «пославшего», т.е., самого царя.

Когда спорщик из-за места возбуждал дело слишком неосновательно, то царь, кроме выдачи головой, приказывал еще наказать его батогами, если местник не был думным человеком; думные люди телесному наказанию не подлежали.

Таким образом высший правительственный класс Московского государства составляли люди родословные, знатные, аристократы, говоря языком нашего времени. Эти родословные люди путем местничества строго держали высшее управление в своем кругу и сообщали всему государственному строю Московского государства аристократический характер; другими словами, царь всей Руси правил при помощи знатных людей, знатных по происхождению, которых он не мог не назначать на высшие должности, а назначая, должен был руководствоваться «породой» тех, кого назначал, а не заслугами их на службе. «Глядя на такой состав высшего правительства в первой половине XVI в., — говорить профессор В. 0. Ключевский, — приказный московский публицист, умевший «воротить» летописцами и родословными, мог основательно сказать: «То все старинные привычные власти Русской земли; те же власти, какие правили землей прежде по уделам; только прежде они правили ею по частям и поодиночке, а теперь, собравшись в местах, они правят всей землей и все вместе в известном порядке старшинства расстанавливаясь у главных колес правительственной машины». Но если московское боярство своим новым составом могло производить такое впечатление на общество, то его правительственное положение давало и ему право сказать: мы, советники государя Московского и всей Руси, потому и призываемся к власти в Думу, что мы сами по себе власти всей Русской земли; теперь государь править Русской землей с нами именно потому, что мы, то есть наши отцы, правили ей и без него».

Но когда московский князь стал великим князем, царем и государем самодержцем всей Руси, он не мог признавать стремление княжего боярства на обязательное для него первенство княжить в Думе и на службе. Новое отношение к высшей знати со стороны московских государей возбуждало в среде бояр опасения и желания во что бы то ни стало сохранить свою власть. В среде княжат поднималась глухая борьба, козни, интриги, сношения с иноземцами, — все в целях охраны своего верховного положения в государстве. В малолетство сына Василия III эти затаенные стремления знати вскрылись, а когда малолетний великий князь Иван Васильевич вырос и стал грозным царем Иваном Васильевичем, впечатления детства дали ему достаточно тяжелых воспоминаний, чтобы внести озлобленность в его отношения к советникам верховной власти. Началась знаменитая борьба царя Ивана со знатью. Путем опричины сделал княжую знать бессильной и значительно подорвал ее богатства. Многие знатные семьи были истреблены. Чтобы умерить в Думе значение бояр - княжат, царь Иван стал назначать туда людей незнатных, но знающих дело и зависевших в своем благополучии не от «породы», а от него — великого государя. Таких незнатных, но нужных ему людей царь Иван жаловал чином думных дворян. Они заседали в Думе вместе с боярами и окольничьими.

Преследуя знать и стараясь держать ее по возможности дальше от непосредственного участия в делах, царь Иван и в приказы назначал по-прежнему на первые места бояр, а в товарищи им давал дьяков, людей простых, выслуживавшихся только своим знанием дела. Дьяки являются в XVI в. собственно настоящими правителями приказов и в этом звании оказывают сильное влияние на дела в Боярской Думе, участвуя в ее заседаниях в чинах думных дьяков.

Таким образом с конца XVI в. Боярская Дума перестает быть советом исключительно знати, княжат, потомков удельных князей при государе всей Руси, и в среду ее начинают проникать новые люди, незнатные, в чинах думных дворян и думных дьяков. Думные дьяки не имеют права сидеть в Думе без разрешения государя, не участвуют во всех делах с таким же правом голоса, как и первостепенные бояре и окольничие.

В Смутное время княжее боярство попыталось вернуть свою силу. Свергнув с престола первого самозванца, бояре провозгласили царе модного из знатнейших в их среде, князя Василия Шуйского, но против этого «боярского царя» поднялись и средние служилые люди и крестьянство, т.е. те слои населения, которые больше других терпели от боярского засилья. Царь Василий недолго усидел на царстве. Боярство окончательно уронило свое значение в народе после того, как согласилось на избрание в цари московские и всей Руси польского королевича Владислава. Наличная Боярская Дума выдержала, правда, не совсем по своей воле осаду Кремля вместе с польским гарнизоном, когда на выручку Москвы пришло ополчение низовых городов. Политическое влияние боярства упало в это время так, что, когда началось избрание нового царя, избирательный собор предложил думцам уехать в их деревни, и они были позваны в Москву после того, как наметилось избрание нового государя. Этому падению политического значения княжего боярства очень способствовало то обстоятельство, что после мер Грозного царя и событий Смутного времени ряды знатного княжеского боярства сильно поредели. В первой половине XVII в., как замечает Котошихин, «прежние большие роды князей и бояр многие без остатка миновали». Угасли фамилии князей Милославских, Шуйских, Воротынских, и место их заняли другие, менее родовитые люди. И при новых царях Боярская Дума по-прежнему является советом наиболее знатных и родовитых людей при государе, но теперь, в XVII в., эта знать не так знатна, если можно так выразиться, как она была знатна в XVI в.

В первом ряду бояр царя Алексея стоят князья Одоевские, Голицыны, Пронские, Репнины, Ростовские-Бехтеяровы, Буйносовы, Темкины, Сицкие, Трубецкие, Урусовы, Шаховские, и из некняжеских фамилий – Морозовы и Шереметьевы.

Сделаться думцем знатный человек и в XVII в. может только получив знание боярина или окольничего; пожалование этими чинами зависит исключительно от воли государя; государь может пожаловать в бояре и любого незнатного человека, но не иначе, как он прослужит раньше в нижних чинах – стольника, думного дворянина, окольничего. Знатные же люди, члены перечисленных родов, получали чин боярина сразу, минуя низшие чины, и такому знатному человеку царь должен был послать «сказать думу», когда он достигал известного возраста.

Второй разряд высшей знати во времена царя Алексея составляли роды, члены которых, прежде чем получить чин боярина, получали чин окольничего и до боярства должны были дослужиться. В этом разряде были и княжеские и старинные боярские роды – Романовы, Салтыковы, Стрешневы, Милославские, Нарышкины, князья Борятинские, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Лыковы, Хилковы, Черкасские и др.

Помимо Смуты и мероприятий Грозного, падению знатного боярства немало способствовало местничество, бесповоротно перепутавшее старшинство происхождения и старшинство службы. В XVII в., как жалуется современная запись, получилось такое положение вещей, что «во многих родах от большого брата колено пойдет, а в разрядах малы и худы будут, а от меньшого брата колено пойдет, а в разряд велики живут, и те худые старшие с добрыми младшими по родословцу лестницей не тянутся, а тянутся по случаям разряда». Таким образом, явно падает сама основа местничества – поддержка значения старшинства по происхождению, заменяясь даже внутри местнических счетов старшинством службы.

А в тяжбе по разрядам играла важную роль власть царя; в конце концов он решал вопрос о чести рода и вводил в высшие правительственные места младших мимо старших. Это, конечно, способствовало только дальнейшему ослаблению княжеского боярства, как первого в правительстве разряда людей. На власть государя взыскать своей милостью и возвысить человека в XVII веке начинают ссылаться как на нечто неоспоримое: «все делается Божиим милосердием да государевым призрением, велик и мал живет государевым жалованьем».

Так на смену прежнего правила жаловать царю бояр своих по отечеству, т.е. сообразно со службой отцов, выступает новое: царь жалует по всей своей воле кого хочет, мало считаясь со служебным старшинством и личной заслугой тех, кого хочет видеть своими думцами.

Для предупреждения местнических стычек, так часто вредивших делу, правительство все чаще приказывает при назначениях на службу «быть без мест». Так, в 1618 г. велено было всем чинам у всех государевых дел быть без мест впредь до 1620 года. При царе Алексее местничество, точно предчувствуя свою скорую гибель, выросло до необычайных размеров: все стали местничаться – послы, стольники, рынды, дьяки, гости, простые служилые люди, «засечные сторожа», женщины.

Для службы местничество являлось громадным вредом. В жертву местническим счетам приносились интересы самого дела. Глядя на людей знатных, стали местничаться люди не родословные, самых мелких чинов и совсем незнатного происхождения. На что невелика была должность объезжих голов – полицейских начальников в Москве, в распоряжении которых были уличные сторожа из стрельцов, пушкарей и посадских, но и тут существовало старшинство должностей. «Голова, который ездит беречь от Неглинной до Чертольских ворот, - говорит современный документ, - больше того, кто ездит за городом, а тот того меньше, кто ездит от Яузских ворот по Неглинную, а тот меньше того, кой ездит в Катай-Город, а кто ездит в Китай-Город, тот меньше того, кой ездит в большом городе; за Яузой кто ни ездит, тот всех меньше объезжих голов». Все это побудило московское правительство царя Алексея подумать об отмене местничества совсем. При его наследнике эта отмена и совершилась.

В 1681 г. один из знатнейших бояр, человек образованный и просвещенный, князь Василий Голицын, обсуждая с выборными служилыми людьми переустройство военной силы Московского государства, предложил «для лучшего устроения государевых ратных и посольских всяких дел» оставить и искоренить все счеты с местами.

12 января 1682 г. царь Федор Алексеевич обсуждал этот вопрос на соборе из думных чинов, дворян и духовенства. Царь обратился к собравшимся с речью, в которой указывал, как со времен деда его, царя Михаила, началась постепенная отмена неприкосновенности местничества, как при его отце, царе Алексее, тоже во многих походах «все чины были безместны во время того безместия, при помощи Божьей, славные над неприятелем победы учинились. А которые бояре, презрев его государское повеление, вчинили тогда места, и тем чинено наказание и разорение отнятием поместий и вотчин»… Затем царь отметил, что когда в других походах «между бояр и воевод, для случая отечеств их, многие были несогласия и ратным людям теснота, и того их несогласия многий упадок ратным людям учинился, а именно – под Конотопом, под Чудновым и в иных многих местах». Возникновение местничества государь приписывал лукавству «злокозненного супостата общего дьявола» и объявлял, что желает «эти разрушающие любовь местничества разрушить и от такого злокозньства разрозненные сердца в мирную и благословенную любовь соединить».

Патриарх отвечал царю речью, в которой резко порицал местничество, как «источник горчайший всякого зла и Богу очень мерзкий, а царственным делам вредный», и хвалил за доброе намерение, «за премудрое благоволение».

Царь обратился тогда к боярам и просил их, чтобы каждый из них высказал «чистосердечно свою мысль без всякого зазора». Бояре, окольничие, все думные люди единогласно отвечали: «чтобы великий государь указал учинить по прошению патриарха и архиереев и всех их – быть им в военных чинах без мест для того, что в прошлые годы во многих ратных, посольских и всяких делах чинились от местничества великие напасти, нестроения, разрушения, неприятелям радость, а между ними самими было противное дело: великие продолжительные вражды».

Выслушав этот ответ, государь приказал принести разрядные книги и сказал: - «Для совершенного искоренения и вечного забвения те все прошения о случаях и о местах записки изволяем предать огню, чтобы та злоба и нелюбовь совершенно погибла и впредь не памятна была и соблазна и преткновения никто никакого не имел. И от сего времени повелеваем боярами нашими и окольничими, и думными, и ближними, и всяких чинов людьми на Москве, в приказах и у расправных дел, и в полках у ратных, и у посольских, и везде у всяких дел быть всем меж себя без мест, и впредь никому ни с кем никакими прежними случаями не считаться и никого не укорять».

Все собравшиеся отвечали на это: - «Да погибнет в огне это богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не вспомнится вовеки!» В тот же день разрядные «записки о местах» были преданы огню в сенях дворца. Боярин князь Долгорукий, думный дьяк Семенов, митрополиты и архиепископы «при том стояли, пока те книги совершенно все сгорели».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат роль, реферат туризм, виленкин математика 6 класс решебник.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки