Ничтожные и оспоримые сделки в практике предпринимательства

С.Зинченко, доктор юридических наук

Б.Газарьян

Сегодня обновленное гражданское законодательство проходит проверку эффективности своего применения, и прежде всего при регулировании отношений в сфере предпринимательства. Уже появились сложности в толковании и применении отдельных его норм и институтов.

Известно, какой "палочкой-выручалочкой" в плане уклонения от уплаты налога на добавленную стоимость для субъектов предпринимательства является договор о совместной деятельности. В рамках этого договора передача одним его участником другому продукции, оказание услуг, перечисление денежных средств не относятся по налоговому законодательству к налогооблагаемым объектам. Зачастую эти договоры оформляются не в соответствии с нормативными требованиями для такого рода сделок. Налоговые органы, проверяя соблюдение указанными субъектами требований законодательства в актах проверки нередко указывают, что договоры о совместной деятельности недействительны (ничтожны), и применяют финансовые санкции. Налогоплательщики в своих возражениях на акты проверок доказывают, что договоры о совместной деятельности нельзя признать ничтожными, хотя они и заключены с отступлениями от требований законодательства.

И арбитражные суды, рассматривая и отказывая в исках о признании актов налоговых органов о взыскании с субъектов предпринимательства финансовых санкций, в мотивировочной части также указывают на ничтожность такого рода договоров.

В хозяйственно-арбитражной практике подобные ситуации касаются и многих других договоров.

Приведенный частный случай затрагивает общую правовую схему оснований для признания сделок ничтожными и их последствий, закрепленную в новом Гражданском кодексе РФ. Данная конструкция сложна и ее трудно применять на практике.

В соответствии с п.1 ст.166 ГК сделка признается ничтожной "по основаниям, установленным настоящим Кодексом". Эти основания представлены в виде абстрактной модели - "сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов" (ст.168 ГК) и посредством перечисления некоторых конкретных сделок (совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности; мнимых и притворных и др.). Наличие абстрактной модели ничтожной сделки в перечне оснований для признания ее таковой ведет на практике к тому, что повсеместно и при любых издержках в их оформлении та или иная сторона в случае возникновения спора заявляет о ничтожности заключенного договора. И арбитражному суду становится сложно определить, признать ли ее ничтожной или оспоримой.

Более того, хотя законодатель по ничтожным сделкам прямо предусмотрел лишь требование о применении последствий их недействительности, суды практически вынуждены устанавливать факт их ничтожности так же, как они делают это и применительно к оспоримым сделкам. Не случайно в постановлении Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 года "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" дано разъяснение о том, что Кодекс не исключает возможности предъявления исков о признании недействительными ничтожных сделок, споры по которым рассматриваются в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица (п.32). Поэтому не было смысла включать в новый Гражданский кодекс требование о применении в судебном порядке только последствий ничтожных сделок.

Практически полезным было бы такое законодательное решение данного вопроса, при котором в качестве общего положения сделки, не соответствующие требованиям закона или иных правовых актов, признавались бы оспоримыми. В качестве исключения приемлем предельно конкретный перечень сделок и критериев, по которым они признаются по закону ничтожными. Но признавать оспоримые или ничтожные сделки недействительными должен только суд.

Важной проблемой, связанной с признанием оспоримых или ничтожных сделок недействительными, является применение правовых последствий. По новому ГК ничтожные сделки признаются таковыми без решения суда. Он по требованию любого заинтересованного лица применяет лишь последствия их недействительности. Кроме того, суд вправе применить такие последствия по собственной инициативе (п.2 ст.166).

Трудности в использовании данной нормы возникают главным образом при рассмотрении экономических споров в судах, когда признание сделки ничтожной или оспоримой не является предметом исковых требований, однако в ходе судебного разбирательства устанавливаются факт ничтожности сделки, связанной с возникшим спором, и правовые последствия ее недействительности. В этом случае нет ясности в правоприменительной практике, хотя она и изобилует подобными ситуациями.

Так, налоговые органы, признавая ничтожными договоры о совместной деятельности коммерческих организаций, применяют к ним финансовые санкции. При обжаловании этих актов в суде, если последний оценивает такие договоры как недействительные, истец-налогоплательщик просит установить двустороннюю реституцию. Однако если применить ее, участники договора о совместной деятельности возвращаются в первоначальное положение и, как следствие этого, исчезает объект налогообложения - оборот продукции, работ, услуг, передача денежных средств, а следовательно, и основания для применения санкций. Суды в данной ситуации обычно не применяют указанные правовые последствия и выносят решения исходя из заявленных исковых требований. В подобных действиях судов есть своя логика, так как истец в данном случае изменяет не только предмет, но и основания иска, что не допускается ст.37 Арбитражного процессуального кодекса РФ. Но, с другой стороны, в нормах материального права содержится общее положение о том, что при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке (ст.167 ГК). Очевидно, данная двусторонняя реституция может быть принудительно осуществлена лишь после предъявления отдельного иска.

Не менее сложной выглядит и ситуация при оценке права суда применять последствия недействительности ничтожных сделок по собственной инициативе, предусмотренного п.2 ст.166 ГК. Арбитражная практика по данной категории дел еще не сложилась. Но в то же время становится ясным, что суд, применяя по собственной инициативе последствия недействительности ничтожных сделок, может нарушить требования ст.37 АПК РФ о том, что он не вправе изменять предмет или основания иска, выходить за пределы исковых требований.

В постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 года затронута проблема применения судом по собственной инициативе последствий недействительности ничтожной сделки только в качестве частного случая (п.32). В более широком плане в нем нет подробного разъяснения по этому поводу.

Кроме того, спорным, на наш взгляд, является изложенное в п.32 названного постановления разъяснение о том, что требования о признании недействительной ничтожной сделки могут быть предъявлены в суд в сроки, установленные в п.1 ст.181 ГК. Во-первых, в ст.199 Кодекса определено, что требование о защите нарушенного права применяется к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности, который может быть применен судом только по заявлению сторон в споре. Во-вторых, поскольку в п.1 ст.181 ГК закреплен специальный срок исковой давности для требований о применении последствий недействительности ничтожной сделки, распространение этого срока и на другие требования без указания на то закона противоречит п.1 ст.197 ГК.

При рассмотрении судами хозяйственных споров возникла проблема отграничения недействительных договоров от фактов незаключения договора. Практика пошла по пути применения последствий недействительности сделок (ст.167 ГК) и в случае признания судом договоров незаключенными. Однако природа недействительных и незаключенных договоров различна. Подтверждение факта заключения договора связано с достижением сторонами соглашения по всем существенным условиям, составляющим его содержание как юридического факта. При недействительности сделки подлежат анализу и учету практически все элементы правоотношения: субъектный состав и его дееспособность, единство воли и волеизъявления, соответствие сделки закону, форма сделки. Необходимо учитывать особенности незаключенных сделок при применении к ним правовых последствий. Автоматическое распространение на них последствий недействительности сделок вызывает сложности в применении сроков исковой давности. Для ничтожных и оспоримых сделок в законе установлены специальные сроки (ст.181 ГК).

Специальные сроки исковой давности, определенные ст.197 ГК, должны быть закреплены и для установления факта незаключения договора и изменения соответствующих последствий. Если применять здесь сроки, установленные для недействительных сделок, возникают сложности в их выборе. Для оспоримых сделок такой срок установлен в один год, а по ничтожным сделкам - десять лет. Законодатель допускает предъявление исков о признании недействительными как оспоримых, так и ничтожных сделок. Очевидно, процедура установления факта незаключения сделки ближе к порядку признания недействительной оспоримой сделки. И пока иное не установлено законом, можно применять срок исковой давности в один год, хотя, конечно, здесь есть необходимость в официальном разъяснении.

Весьма распространенной в сфере хозяйствования и правоприменения стала практика, когда договоры подписывают заместители руководителей исполнительных органов, другие должностные лица коммерческих организаций, хотя такое право учредительными документами им не предоставлено. Нередко на указанных договорах ставится печать фирмы, а при расшифровке подписи значится фамилия правомочного должностного лица (генерального директора, другого первого лица, имеющего право заключать подобные сделки). Стороны обычно не поднимают вопрос о дефектности сделки, а приберегают этот "аргумент" на случай привлечения к ответственности. В последнем случае заинтересованная сторона ставит перед арбитражным судом вопрос о признании сделки недействительной.

Как оценить данную сделку и какую в этой связи применить норму материального права?

Указанная сделка может быть признана недействительной в связи с заключением ее с неправосубъектным лицом. Печать же на договоре не меняет ситуацию, так как она, по общему положению, не относится к непременным реквизитам договора.

Признавая данную сделку недействительной, необходимо особое внимание обращать на правовой статус тех заместителей (других должностных лиц) руководителя исполнительного органа, которые подписали договор. Если эти лица в учредительных документах значатся в качестве органа юридического лица (правление, дирекция), их действия следует квалифицировать по ст.174 ГК, несмотря на то, что им не предоставлено право заключать любые сделки. Ведь они совершают в качестве органа юридического лица без доверенности другие хозяйственно-правовые действия. Так, весьма распространенной является практика, когда заместители руководителей исполнительных органов коммерческих организаций подписывают платежные документы, а в кредитных учреждениях имеются карточки с образцами их подписей. Поэтому, заключая договор, они превышают полномочия как органы своего юридического лица.

Если же указанные лица не входят в состав органа (органов) юридического лица, они должны действовать по доверенности, посредством института представительства. В этом случае сделка может быть признана недействительной в связи с заключением ее неуполномоченным лицом (ст.183 ГК). Однако последующее одобрение сделки представляемым порождает для него все правовые последствия по данной сделке с момента ее совершения (п.2 ст.183 ГК). В разъяснениях Высшего Арбитражного Суда РФ конкретизированы способы одобрения представляемым подобных сделок. Факт исполнения представляемым своих обязанностей и реализации прав по сделке свидетельствует о ее одобрении.

В практике арбитражного и третейского судов возникают споры о признании недействительности договоров, одной из сторон которых является индивидуальный предприниматель, не имеющий в момент заключения договора лицензии на занятие своей деятельностью (при условии, что она лицензируется), хотя к моменту исполнения договора такая лицензия приобретается. Приведенные спорные отношения вызывают сложность в правовой оценке и применении материально-правовых норм в связи с тем, что в подобных случаях должна применяться ст.173 Кодекса. Однако она содержит прямое указание на недействительность сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности. Отсутствие лицензии - частный случай этой ситуации.

Можно ли указанную норму распространить на индивидуального предпринимателя? В правоприменительной практике нет ясности по данному вопросу.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки