Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата

В отличии от пассивных народных заседателей, чья инициатива подавляется авторитетом судьи-профессионала, присяжные заседатели, сознавая, что только от них зависит судьба человеческая, при проверке и оценке доказательств проявляют больше ответственности, заинтересованности и внимательности. На это обращал внимание Л.Е. Владимиров: “Для того, чтобы оценка известного доказательства достигла известной степени объективности, нужно чтобы она была произведена значительным числом оценщиков, рассматривающих его с различных точек зрения, сообразно своим индивидуальным особенностям. Это единственное существующее средство сделать определение силы доказательства, по возможности, объективным. Различные воззрения при этой методике сталкиваются, борются: в это состязании все исключительно субъективное начало должно отпасть, - останется только то, что вынести процесс всестороннего обсуждения”[67].

Присяжные заседатели, не зная специальных терминов из области теории доказательств, руководствуясь своим здравым смыслом, многократно усиленным житейским опытом двенадцати присяжных, их солидным запасом знаний об окружающей действительности, на основании оценки достаточного количества проверенных доказательств способны в суде произвести мысленную реконструкцию картины расследуемого прошлого события, в том числе способа совершения, образа личности преступника, и сформулировать правильные умозаключения, содержащие выводы по вопросам о виновности.

И, наоборот, прекрасное знание теории доказательств и другие специальные знания юристов еще не гарантируют познание ими истины в процессе расследования и рассмотрения дела в суде, если они не обладают достаточным запасом здравого смысла[68].

А.Ф. Кони в одном из своих напутствий присяжным высказался следующим образом: “Вы разрешите этот вопрос только по внутреннему убеждению вашему, не вступая на путь юридических тонкостей, чуждых вашему призванию судей по совести”[69].

Подобной же позиции придерживаются в настоящее время часть судейского корпуса и прокурорских работников. Так, например, по делу Сунгурова А.А. , рассмотренному Ивановским областным судом присяжных в 1996 г., председательствующий в напутственном слове, определяя правила оценки доказательств, отметил:”Вердикт должен быть вынесен на основе вашей опытности и знания действительной жизни. Ваше слово завершит это дело”[70].
А по делу Голубева В.А. , также рассмотренному Ивановским областным судом, государственный обвинитель, заканчивая свою речь в прениях сказал:
“Уважаемые присяжные заседатели. С учётом жизненного опыта прошу Вас решить вопрос о снисхождении для подсудимого”[71].

Таким образом, инструментом оценки доказательств, при помощи и на основе которого формируется внутреннее убеждение, как при исследовании отдельных доказательств (фактических данных), так и при исследовании на их основе всех обстоятельств дела, в том числе и вопросов о виновности является здравый смысл, основанный на естественной человеческой логике, понимании людей разных социально-психологических типов.

В процессе исследования в суде присяжных вопросов о виновности на основании всех собранных и проверенных доказательств важнейшая роль здравого смысла двенадцати присяжных заседателей заключается в том, что их естественная логическая способность, разнообразный житейский опыт и разносторонние знания об окружающей действительности, по которым они взаимно дополняют друг друга, помогает правильно оценить (осмыслить) достаточность собранных и проверенных доказательств для выводов о виновности и их контекстное функциональное значение для установления этих обстоятельств, что повышает степень зрелости, точности и надёжности их суждений о достаточности доказательств и умозаключений о виновности.

Основываясь на вышеизложенном, представляется, что не следует противопоставлять такие понятия как “здравый смысл” и “внутреннее убеждение”, как это делает В. Мельник в своей статье “Здравый смысл при вынесении вердикта”[72]. Внутреннее убеждение - это отношение к достоверности и достаточности представленных доказательств, представляющее собой позицию субъекта доказывания (в частности, судьи либо присяжного заседателя) как результат мыслительной деятельности. В тоже время “здравый смысл” представляет собой только основу и инструмент (метод) для формирования внутреннего убеждения.

В оценке присяжными заседателями доказательств при вынесении вердикта проявляется в большей мере нежели чем при производстве в обычном порядке принцип свободной оценки доказательств, принцип “свободы судейского убеждения”. Присяжные заседатели решают дела по внутреннему убеждению, которое складывается свободно и независимо, в соответствии с тем, что они видят и слышат в суде. А.Ф. Кони определил данное свойство суда присяжных как “коренное”. От присяжных не ожидается и не может быть требуема мотивировка решений. Такое отсутствие требований от присяжных мотивировки их решения есть самое яркое признание свободы судейского убеждения, принципа свободной оценки доказательств. Оно слагается под влиянием внутренней переработки тех разнородных впечатлений, которые производит на них разбирательство дела[73].

Завершая анализ такого явления как “здравый смысл” в преломлении к деятельности коллегии присяжных заседателей представляется необходимым привести мнение А.Ф. Кони высказанное им в книге “Присяжные заседатели”:
“Были между ними решения, не удовлетворяющие строгой юридической логике и формальным определением закона, были и решения, с которыми коронному судье трудно согласиться, но не было таких, которых нельзя было бы понять и объяснить с точки зрения житейской.”[74].

(2. Формирование вопросного листа.

В основу вердикта, выносимого присяжными заседателями, кладутся вопросы, которые были сформулированы председательствующим по делу судьёй с учётом мнения сторон. Вопросы, содержащиеся в вопросном листе, определяют рамки, в пределах которых присяжные выносят своё решение. Присяжные же, согласно ст. 454 УПК РСФСР, должны отвечать на поставленные вопросы односложно “да” или “нет” с обязательным пояснительным словом или словосочетанием, раскрывающим сущность ответа. В условиях, когда основную часть коллегии присяжных заседателей составляют лица, далёкие от правоведения и не имеющие юридического опыта, очень многое зависит от того, в каком порядке и какие вопросы были предложены им на рассмотрение.
Некорректно сформулированные вопросы могут значительно повлиять на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей, нарушив принцип свободы внутреннего убеждения, повлиять тем самым на справедливость и законность вынесенного вердикта.

Статья 449 УПК РСФСР определяет, что в суде присяжных по каждому деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: доказано ли, что соответствующее деяние имело место; доказано ли, что данное деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении данного деяния. Данная статья, определяя характер вопросов, которые подлежат рассмотрению коллегией присяжных заседателей, содержит два принципиальных альтернативных положения. Согласно ч.1 этой статьи, по каждому деянию, в совершении которого подсудимый обвиняется государственным обвинителем, ставятся с учётом требований ст. 254 УПК РСФСР три указанных выше основных вопроса. Вторая часть данной статьи предоставляет возможность постановки одного вопроса о виновности подсудимого, но при выполнении обязательного условия, при котором такой вопрос является соединением трёх основных вопросов. Как показывают результаты обобщения судебной практики, достаточно большое количество приговоров судов присяжных отменялось в связи с тем, что председательствующие судьи, избрав за основу формирование вопросов часть 2 ст. 449 УПК РСФСР, не могли сформулировать вопрос так, чтобы он являлся соединением трёх основных вопросов, как это требуется по закону[75]. И по существу, при таких обстоятельствах без ответа коллегии присяжных заседателей, т.е. без их оценки, вопросы: доказано ли, что деяние имело место вообще; доказано ли, что оно совершено подсудимым; в отдельных случаях без разрешения присяжными заседателями вопроса о виновности подсудимого выносились обвинительные приговоры.

Подобные приговоры выносились Саратовским областным судом по делу
Ермакова, Ростовским областным судом - по делу Ханмырадова и др. Так, например, приговором суда присяжных Ростовского областного суда Панчишкин
А.В. и Филиппов С.В. были признаны виновными в умышленном убийстве
Гончарова и Филимонова с особой жестокостью. Кассационная палата Верховного суда РФ, проверив материалы дела, нашла, что при рассмотрении данного дела произошло существенное нарушение уголовно-процессуального закона, и отменила приговор с направлением дела на новое судебное рассмотрение. В определении Кассационной палаты по данному делу указывалось, что председательствующим судьёй, вопреки требованиям ст. 449 УПК РСФСР, перед коллегией присяжных заседателей не был поставлен вопрос о виновности
Панчишкина и Филиппова в инкриминируемых им деяниях и при отсутствии решения коллегии присяжных заседателей по данному основному вопросу был поставлен обвинительный приговор. Кроме того, в нарушение требований закона вопросы о доказанности деяний, совершенных подсудимыми (вопросы №2 и №13), были поставлены не в отношении каждого подсудимого в отдельности, а в отношении “совместных действий подсудимых”[76].

По данным, приведённым в юридической литературе, по большинству дел судьи ставили все три основных вопроса (из 80 вопросных листов по делам об убийствах в 59 случаях имеет место все три основных вопроса)[77].

Вопрос о том, что лучше - ставить ли один вопрос о виновности, являющийся соединением трех основных вопросов либо ставить все три эти вопроса на разрешение коллегии присяжных заседателей, был спорным ещё в дореволюционной России. В своё время И.Я. Фойницкий критиковал разложение вопроса о виновности на три части потому, что “это позволяет присяжным выносить оправдательный вердикт, несмотря на то, что преступление во всех его законных признаках было доказано”[78]. С этой позицией согласился и
Кассационный Сенат. В настоящее же время Пленум Верховного суда в постановлении №9 от 20 декабря 1994 г. рекомендует судьям ставить все три основные вопроса[79]. Кроме того, учитывая итоги изучения судебной практики рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей и необходимость строгого процессуального подхода к разрешению вопросов, возникающих в судах, Пленум Верховного суда РФ предложил внести изменения исключив часть
2 из статьи 449 УПК РСФСР (Постановление Пленума Верховного суда РФ от 25 апреля 1995 г.)[80].

Представляется, что в отношении возможности и необходимости постановки одного вопроса о виновности вместо трёх основных вопросов, точка зрения Пленума Верховного суда РФ оправдана. Кроме чисто технической сложности в постановке и разрешении такого единого вопроса, в случае вынесения присяжными вердикта “не виновен”, так же выраженного в одном ответе, возникают неясности в определении оснований для оправдания подсудимого.

Следующим требованием, предъявляемым законом к содержанию выносимых на рассмотрение присяжных заседателей вопросов, является требование о недопустимости постановки вопросов, требующих от присяжных заседателей собственно юридической, т.е. уголовно-правовой оценки (п.17, ч. 5 ст. 449
УПК РСФСР). Пленум Верховного суда в п. 18 постановления №9 от 20 декабря
1994 г. указал, что недопустима постановка вопросов с использованием таких терминов, как умышленное или неосторожное убийство, умышленное убийство с особой жестокостью, умышленное убийство из хулиганских или корыстных побуждений, умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, убийство при превышении пределов необходимой обороны, изнасилование, разбой и т.п[81].

Такая позиция, в теории уголовного процесса, относительно возможности разрешения присяжными юридических вопросов основывается на традиции, существующей в суде присяжных, согласно которой присяжные являются судьями
“факта”. Впервые разделение на судей “факта” и судей “права” было установлено еще в 1787 году, когда Палата Лордов Великобритании выработала судебный прецедент, зафиксировавший разграничение компетенции коронного судьи и присяжных заседателей: жюри решает вопросы “факта”, судья -
“права”. При таком подходе действительное решение выносят присяжные, а профессиональный судья лишь придаёт ему правовую форму[82]. Верховный суд
РФ последовательно придерживается данной точки зрения и неоднократно отменял приговоры судов присяжных по тому основанию, что на разрешение коллегии присяжных заседателей ставились вопросы, требующие юридической оценки.

Так, Кассационная палата Верховного суда РФ отменила оправдательный приговор вынесенный судом присяжных Саратовского областного суда по делу
Ефремова. Кассационная палата отменила приговор, установив, что было ошибочно ставить вопрос о необходимой обороне относительно поведения потерпевшего и что вопросы о необходимой обороне и превышении её пределов являются вопросами права и решаются профессиональным судьёй.

В практике Ивановского областного суда так же имеют место подобные случаи. Так, Кассационная палата Верховного суда РФ отменила приговор суда присяжных Ивановского областного суда по делу Краснова В.В. и Михайлова
С.В. Кассационная палата отменила приговор по тому основанию, что вместо вопроса №3 был вопрос: “Виновен ли Краснов в сознательном причинении смерти
Окуневу? Доказано ли, что признанное установленным деяние Краснов совершил, желая смерти Окуневу, либо сознательно допуская наступление смерти?”, чем присяжные были вынуждены давать юридическую оценку субъективной стороны преступления и что является существенным нарушением уголовно- процессуального закона[83].

В то же время Кассационная палата Верховного суда РФ оставила без удовлетворения кассационный протест прокурора по делу Грачёва Е.Г. рассмотренному судом присяжных Ивановского областного суда. Прокурор принёс протест по тому основанию, что в вопросном листе фигурировала фраза “угроза убийством” и соответственно присяжные были вынуждены решать вопросы права.
Кассационная палата указала, что понятие “угроза убийством” было применено в общеупотребительном значении этого слова и соответственно приговор отмене не подлежит[84].

Представляется, что применение в вопросном листе юридических терминов не даст присяжным возможности в достаточной мере осознать суть поставленных вопросов и соответственно вынести справедливое и законное решение.

В свете вышеизложенного вопрос о том, являются ли присяжные судьями только “факта” или все же они могут решать и правовые вопросы, имеет особое значение. Несмотря на то, что прецедент о разделении труда присяжных и профессионального судьи был выработан в Великобритании, даже многие английские и американские юристы неточно называют присяжных “судьями факта”, а председательствующего “судьёй права”. Известно, что англо- американское жюри - “судья виновности”, исполняя свои функции, неизбежно накладывает правовые принципы, сообщенные им председательствующим в напутственном слове, на установленные ими факты[85]. Пленум Верховного суда придерживается теории полного разделения полномочий между коллегией присяжных и профессиональным судьёй. Подобной же практики придерживался и дореволюционный Кассационный сенат[86].

Некоторые ученые процессуалисты высказывают мнение, что присяжные заседатели разрешают вопрос о виновности в полном его объеме - как со стороны фактической, так и со стороны правовой, а коронный судья применяет к доказанной виновности установленное наказание и вместе с тем решает те процессуальные вопросы, которые возбуждаются по делу[87]. Более предпочтительной представляется иная точка зрения, согласно которой присяжные заседатели решают вопрос о виновности только со стороны факта, потому, что как правильно пишет С.А. Пашин в статье “Суд присяжных и судебная власть”: “суд присяжных .... решает и вопрос о виновности (не вины в смысле УК)”[88]. Ведь присяжные, согласно ч.1 ст. 449 УПК РСФСР, решают вопрос: виновен ли подсудимый в совершении установленного деяния, именно деяния , а не преступления как этого требует от профессионального судьи ч.1 ст. 303 УПК РСФСР при следственной форме судопроизводства. Присяжные не могут разрешить вопрос о виновности лица в совершении преступления, по той причине, что совершенное им деяние еще не является преступлением и может не содержать в себе каких либо признаков соответствующего состава преступления. Для того, чтобы деяние было признано преступлением необходимо, чтобы к фактам установленным присяжными заседателями доказанными был применён уголовный закон, то есть деяние должно быть квалифицированно как преступление по соответствующей статье УК РФ. Видимо вина в смысле ч. 1 ст. 449 УПК РСФСР понимается в общеупотребительном значении этого слова, а не в юридическом и не может быть определена как умысел и неосторожность. Подтверждением данного факта может служить и то, что ч.4 ст. 459 УПК предусматривает возможность для коронного судьи постановить оправдательный приговор, если он признает отсутствие в деянии состава преступления, несмотря на то, что присяжные признали лицо виновным в совершении установленного деяния. Одним из таких признаков, который может отсутствовать - вина в собственно юридическом смысле этого слова. Кроме того разрешение юридических вопросов, в том числе вопроса о виновности лица в совершении того или иного преступления во многих случаях вызывает трудности даже у опытных юристов, что же говорить о присяжных все знание которых о уголовном законе, по большей части, основывается на напутственном слове председательствующего.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферати українською, алгебра, дитя рассказ.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки