Судебная реформа. Роль суда в отправлении правосудия по уголовным делам

Категория реферата: Рефераты по юриспруденции
Теги реферата: антикризисное управление предприятием, методы изложения
Добавил(а) на сайт: Киреев.

Результаты работы судов присяжных в 9 регионах России оказались обнадеживающими. Хотя процессы в среднем продолжались около 5 дней, что почти вдвое больше среднего срока разбирательства аналогичных дел в судах с участием народных заседателей, новые правила судопроизводства в значительной степени способствовали устранению обвинительного уклона и созданию действительно состязательного процесса. В начале 90-х годов областные (краевые) суды оправдывали 0,5% подсудимых, а присяжные за
1994–1995 гг. вынесли около 15% оправдательных вердиктов. По каждому четвертому делу присяжные признавали подсудимых виновными в менее тяжких преступлениях по сравнению с теми, которые фигурировали в обвинительных заключениях, подписываемых следователем и утверждаемых прокурором, а по каждому второму признавали осужденного заслуживающим снисхождения или особого снисхождения. Это обязывало судью снизить наказание.[11]

Любопытно, что критики суда присяжных, которые во время прохождения закона через парламент утверждали, будто суды будут в основном оправдывать преступников и направлять дела на дополнительное расследование, впоследствии могли бы, ссылаясь на приведенные статистические данные, упрекать присяжных в излишней снисходительности, но этого не произошло.
Видимо, пришло понимание того, что расправный суд и надлежащая правовая процедура - далеко не одно и то же. Суд присяжных заставляет судей, прокуроров и адвокатов во многом пересмотреть свои взгляды на профессию.

Прокурор больше не может рассчитывать на то, что судья - его сподвижник по борьбе с преступностью - «не заметит» погрешностей предварительного следствия и «вытащит дело» за прокурора. Адвокату не имеет смысла «договариваться» с прокурором или судьей, а необходимо проявлять профессиональное мастерство. И сам судья начинает понимать: слово «суд» происходит не от «осудить», а от «рассудить».

III. Остается ли истина целью доказывания

Вопрос о цели доказывания возникает в последнее время в связи с изменением роли суда в уголовном процессе. Применительно к новой роли суда, правомерны вопросы: является ли суд субъектом доказывания, лежит ли на нем обязанность доказывания и, в частности, должен ли он проявлять активность при установлении фактических обстоятельств дела. Основанием для постановки подобных вопросов является последовательная реализация принципа состязательности, особенно с введением суда присяжных.

Закрепление в ст. 10 Конституции РФ идеи разделения властей и независимости судебной власти дает основание считать, что судебная власть - это особая прерогатива суда разрешать социальные конфликты, возникающие в сфере права. Осуществление этой функции требует от суда полной беспристрастности по отношению к конфликтующим сторонам и, в частности, полного отказа от действий, которые могут быть истолкованы как обвинительные. Поэтому суд должен быть освобожден от обязанности, оглашать обвинительное заключение, и лишен права первым допрашивать обвиняемого, потерпевшего и свидетеля. В наиболее четкой форме беспристрастность суда и состязательное построение судебного процесса выразилось в формуле:
«Предварительное слушание и производство в суде присяжных основываются на принципе состязательности. При этом обеспечивается равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела» (ст.
429 УПК РФ).

Значит ли это, что сам суд уже не несет обязанности всесторонне и полно исследовать обстоятельства дела, как это предусмотрено в настоящее время ст. 20 УПК? Традиционно постулат, согласно которому установление истины является целью судопроизводства, в т.ч. и его центральной стадии, не вызывал сомнения, ибо опирался на положения закона, недвусмысленно требующие от всех органов, ведущих судопроизводство, устанавливать истину по делу (ст. ст. 2, 20, 243, 343, 344 и др. УПК РФ). Однако недвусмысленный отрицательный ответ на вопрос о необходимости установления судом истины дает С.А. Пашин, утверждая, что «юрист отвечает не за обнаружение истины, а лишь за то, чтобы результат судоговорения был достигнут определенным образом», «... с помощью доказательств не устанавливается истина, а обосновываются определенные выводы..., а поиск истины - это работа тех, кто отвечает за результат. В отличие от всех прочих судья отвечает за результат лишь в том смысле, что он должен сказать – «да, виновен», если это доказано, или «нет, не виновен», если это не доказано, и больше ничего»[12].

Подобная позиция получает и методологическую поддержку. В основе ее - отрицание возможности постижения истины уголовно-процессуальными средствами, обосновываемое многозначностью следов события (и основанных на них версий) и противоречивостью юридической и житейской интерпретаций следов события. «Знать определенно, какие были события ..., юрист не может... Какое из этих событий было на самом деле, знает один Бог...», - пишет В.М. Розин[13]. Однако, рассуждения автора, не имеют под собой оснований, что подтверждается повседневной практикой не только научного, но и уголовно-процессуального познания, убеждающего, что события прошлого познаваемы, каким бы трудным ни был путь познания. И тот факт, что определенная часть преступлений остается нераскрытой, и что порой допускаются следственные и судебные ошибки, этого не опровергают, ибо исключения лишь подчеркивают правило, выступающее как господствующая тенденция.

Суждения о том, что суд не обязан принимать меры к установлению фактических обстоятельств дела, не должен возвращать уголовное дело на дополнительное расследование для устранения пробелов в доказательственном материале, вызывать по своей инициативе экспертов и дополнительных свидетелей неоднократно высказывались и другими авторами, связывающими подобные представления с последовательной реализацией принципа состязательности. Они получили закрепление в некоторых статьях 10 раздела
УПК (ч. 3 ст. 429, ч. 3 ст. 433).

Следует подчеркнуть сложность и многоаспектность рассматриваемой проблемы. Ее решение, с одной стороны, должно учитывать недопустимость возложения на суд функции уголовного преследования (в определенной мере предполагающей активность суда в установлении обстоятельств дела), а с другой, недопустимость ситуации, при которой суд, вынося приговор и принимая во внимание обоснованную доказательствами позицию одной из сторон, сознает при этом, что те или иные существенные обстоятельства события остались не выясненными, вследствие пассивности другой стороны.

По-видимому, по этой причине в проекте УПК РФ, подготовленном
Министерством юстиции РФ (второй вариант), вопрос о роли суда в доказывании решался весьма противоречиво. С одной стороны, утверждалось, что предварительное расследование и судебное разбирательство имеют целью установление действительных обстоятельств дела (что трудно интерпретировать иначе, как установление истины) и должны проводиться всесторонне и объективно (ч. 1 ст. 19). Но, в то же время указывалось, что суд, сохраняя объективность и беспристрастность, должен обеспечить сторонам обвинения и защиты необходимые условия для реализации их прав на полное исследование обстоятельств дела (ч. 3 ст. 19). К тому же в норме, регламентирующей обязанности председательствующего, исключена его известная действующему УПК
(ст. 243) обязанность принимать меры к установлению истины. Вместо этого сказано, что в интересах правосудия председательствующий принимает меры для обеспечения равенства прав сторон, создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела (ст. 279). Из этих предписаний не ясно - осуществляет ли сам суд всестороннее и полное исследование доказательств и обязан ли он это делать, либо пределы доказывания определяются лишь усмотрением сторон. Не спасает положения и утверждение о том, что выяснению по делу подлежат обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность (ч. 4 ст. 19), так как остается неясным - лежит ли на суде обязанность исследовать эти обстоятельства, либо это делать могут только стороны. Казалось бы, положительный ответ вытекает из сохранения требований, согласно которым все доказательства подлежат непосредственному исследованию и что сделать это должен суд (ч. 1 ст. 275), ибо активность исследования доказательств судом находит логическое объяснение в его стремлении установить истину. Однако в другой норме (ст. 314) исследование доказательств отождествляется с представлением их сторонами: «первой представляет доказательства для исследования сторона обвинения. Порядок исследования доказательств определяется судом по согласованию со сторонами». Получается, что круг исследуемых доказательств определяют стороны, а это слабо согласуется с обязанностью суда всесторонне исследовать все существенные обстоятельства и имеющиеся в деле доказательства. Таким образом, в позиции авторов проекта УПК просматриваются стремления соединить несовпадающие концепции: активность и пассивность суда в исследовании обстоятельств дела.

На первый взгляд концепция активности сторон и пассивности суда в установлении обстоятельств дела не должна вызывать особых возражений, ибо в полной мере соответствует состязательному построению процесса. Под таким углом зрения суду, действительно, нет необходимости прилагать усилия к установлению истины, восполнению пробелов расследования, т.к. это должны делать в своих интересах стороны обвинения и защиты; роль же суда состоит в определении допустимости и достаточности доказательств и, на этой основе, - доказанности или недоказанности обвинения.

Предложения о необходимости освободить суд от обязанности установления истины выглядят убедительными лишь на первый взгляд, т.к. не согласуются с традиционной структурой российского уголовного процесса. Вполне привлекательная идея о том, что доказывать должны стороны, а суд разрешать вопрос о доказанности вины, может быть последовательно реализована лишь при условии, что стороны обладают равными возможностями в собирании и представлении доказательств. Именно так обстоит дело в уголовном процессе англо-саксонских стран, где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме, доказывание же, т.е. оперирование доказательствами, начинается непосредственно в суде.

Однако, в континентальных странах Европы, в т.ч. и в России сложился иной тип процесса: сбор доказательств и формулирование на их основе обвинения осуществляется в процессуальной форме в досудебном предварительном производстве. Поэтому уголовное дело, направляемое в суд, уже содержит в себе доказательства, обосновывающие виновность обвиняемого, собранные на предварительном следствии. По логике вещей эти доказательства и должны быть исследованы судом. Именно так решает задачу действующий УПК, закрепляя в ст. 240 обязанность суда непосредственно исследовать доказательства по делу, т.е. допросить необходимых лиц, заслушать экспертов, осмотреть вещественные доказательства, огласить документы. В условиях, когда на предварительном расследовании этот доказательственный комплекс уже сформирован органами уголовного преследования, видеть в деятельности суда, исследующего доказательства, их представление стороной обвинения нет никаких оснований. Согласно устоявшимся взглядам представление доказательств в суде - это институт, означающий появление в поле зрения суда по инициативе сторон новых фактических данных, отсутствующих в деле.

С другой стороны, нельзя всерьез говорить о представлении доказательств со стороны защиты, ибо по действующему законодательству защитник практически лишен возможности собирать, а, следовательно, и представлять доказательственный материал. Те скромные возможности, которыми он располагает сейчас и, те которые, получит в будущем, могут быть реализованы и часто реализуются еще на предварительном расследовании. В результате комплекс доказательств с участием защиты формируется уже на досудебной стадии. Следовательно, говорить о представлении защитником таких доказательств, суду также нет оснований.

Таким образом, стороны в судебном разбирательстве представляют доказательства лишь тогда, когда они располагают новыми фактическими данными. В остальных случаях они лишь участвуют в исследовании доказательств, собранных на предварительном следствии и закрепленных в материалах уголовного дела. Субъектом же исследования доказательств, т.е. органом, выслушивающим и фиксирующим показания, заключения экспертов, осматривающим предметы, оглашающим документы, остается суд, хотя он и не должен в интересах состязательности проявлять чрезмерную активность в этом
(например, первым допрашивать подсудимого, потерпевшего, свидетеля).
Некоторые из приемов исследования имеющихся в деле доказательств, например, оглашение протоколов и иных документов, по логике вещей невозможны без активных действий суда. Называть все это представлением доказательств сторонами - значит погрешить против истины.

Есть еще одно соображение в пользу сохранения за судом обязанности по установлению истины в процессе доказывания. Оно связано с необходимостью обеспечения прав «слабой» стороны. Так, в случаях, когда в деле не участвует защитник, а подсудимый по причине юридической неосведомленности проявляет пассивность и не выясняет важных обстоятельств, суд должен это сделать в интересах всесторонности исследования. Иное выглядело бы как крайний формализм и пренебрежение законными интересами личности.[14]

Означает ли сказанное, что за судом сохраняется обязанность доказывания? С известными оговорками на этот вопрос следует дать положительный ответ. Разумеется, суд, в отличие, например, от прокурора, приступая к исследованию доказательств, не имеет заранее сформулированного тезиса, который намеревается обосновать. Но он обязан исследовать все имеющиеся в деле, а также вновь представленные сторонами доказательства, подвергнув их испытанию на относимость, допустимость и достоверность, отразить результаты исследования в протоколе. Этим суд формирует доказательственную базу для будущего вывода, т.е. осуществляет доказывание в широком смысле слова. Но и вывод суда, изложенный в приговоре, должен быть обоснованным и мотивированным (ст. 301 УПК). Эти свойства приговора раскрываются в ст. 314 УПК РСФСР, требующей приведения в приговоре доказательств, на которых основаны выводы суда, и мотивов, по которым суд отверг другие доказательства. Заметим, что соответствующие законоположения сохранены в новом УПК РФ (ст. 349 и 351). Приводя доказательства в обоснование своего вывода о виновности или невиновности, суд осуществляет доказывание в узком смысле слова. И при этом также не имеет значения, что акт доказывания, т.е. приговор, обращен к последующему адресату доказывания не непосредственно, а как предмет будущего кассационного производства.

Иначе обстоит дело с вердиктом присяжных. Последние осуществляют достаточно активную познавательную деятельность: они вправе, согласно ст.
437 УПК, участвовать в исследовании всех рассматриваемых в суде доказательств, задавать через председательствующего вопросы подсудимому, потерпевшему, свидетелям и экспертам, участвовать в осмотре вещественных доказательств, документов, в осмотре местности и помещений, во всех других проводимых в суде следственных действиях и фактически вносят этим свой вклад в формирование доказательств. В то же время, вынося вердикт, присяжные должны руководствоваться презумпцией невиновности, опираться в своих выводах не на предположения, а только на доказательства, исследованные непосредственно в суде, не допускать предустановленной оценки каких-либо доказательств (ст. 451 УПК РСФСР). Однако присяжные не несут обязанности мотивировать свой вердикт. И это вполне объяснимо, т.к. во- первых, соответствует историческим традициям, а во-вторых, учитывает фактическую невозможность подобной мотивировки, поскольку присяжные - не профессиональные юристы.

Освобождение присяжных от обязанности мотивировать свой вердикт придает существенное своеобразие приговору суда. Оно состоит в том, что приговор мотивируется лишь ссылками на вердикт и не требует приведения доказательств, обосновывающих вывод о виновности или невиновности подсудимого. Доказательства в приговоре приводятся лишь для подтверждения таких выводов суда, которые не вытекают из вердикта: о квалификации деяния, о мере наказания, о гражданском иске (ст. 462). Это означает, что обязанность доказывания, лежащая на суде, существенно ограничивается.

Заключение

Основу уголовно-процессуальной деятельности, как известно, составляет доказывание. При производстве по уголовному делу устанавливаются обстоятельства совершенного преступления, имевшего место в прошлом, и только на основании надежных знаний, полученных в процессе доказывания, могут быть успешно решены задачи уголовного судопроизводства. Сегодня, несмотря на расширение состязательных начал в судебном разбирательстве, суд, как и прежде, остается субъектом доказывания, несущим обязанность собирать (т.е. формировать) доказательства и обосновывать конечный вывод.
Введение суда присяжных существенно ограничивает обязанность доказывания, лежащую на суде, так как исключает необходимость мотивировать вынесенный присяжными вердикт. Однако и при этом остается обязанность суда обосновать
(т.е. доказать последующему адресату) правильность квалификации и меры наказания.

Следует подчеркнуть, что сказанное отнюдь не препятствует расширению состязательных начал в судебном разбирательстве и полному освобождению суда от действий, носящих обвинительный характер. Решение этой проблемы видится в расширении возможности сбора доказательств со стороны защиты на предварительном расследовании, что, в конечном счете, должно привести к более четкому разделению полученного доказательственного материала на два комплекса: доказательства обвинения и доказательства защиты. При таком положении возможно реальное повышение активности сторон в осуществлении доказывания в суде с позиции своих интересов, путем поочередного исследования ими того и другого комплекса. Однако и при этом истина продолжает оставаться целью познавательной деятельности суда.

Касаясь повышения роли суда в отправлении правосудия по уголовным делам, заметим, что в рамках проводимой судебной реформы всем нам предстоит пережить ряд серьезных изменений. До 2003 г. судейский корпус России будет увеличен на 3 тыс. судей. Такое увеличение штата судей связано с передачей в суды из ведения прокуратуры вопросов о проведении следственных действий - задержания, обыска и ареста.[15] Существенно меняется роль суда в уголовном процессе, а также роль и значение прокурора. Предполагается, что в уголовном процессе прокурор будет выступать как гособвинитель, а в гражданском - защищать государственные и муниципальные интересы. Таким образом, если раньше прокуратура поддерживала в судах обвинение примерно по 40% дел, направленных в суд с обвинительным заключением, по остальным судья был вынужден брать на себя роль обвинителя в процессе исследования доказательств,[16] то теперь положение изменится.

Подводя итог сказанному, следует все-таки помнить, что даже при самых благоприятных условиях уровень правосудия в стране зависит не от «плохой» или «хорошей» деятельности суда. На нем сказывается качество тех законов, которые применяет суд; позиция взаимодействующих с судами правоохранительных органов, главным образом прокуратуры; пока не исчезнувшая попытка властей воздействовать на правосудие; исторически укоренившееся в общественной психологии юридико-нигилистическое отношение к праву и правосудию[17], и т.п. Суд, по природе своей учреждение консервативное, даже при наилучшей организации он не может опережать общество, в котором действует.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки