Земские Соборы Московского государства

Среди верховных правительственных учреждений Московского государства XVI и XVII веков особое место занимал Земский Собор, или, по памятникам тех времен, «совет всея земли», «вся земля», «собор». От Боярской Думы – этого махового колеса всего древнерусского государственного механизма, по выражению проф. В. О. Ключевского, Земский Собор отличался, помимо состава, прежде всего тем, что не был постоянным учреждением, работавшим без перерыва, и никогда не были твердо и определенно установлены законом случаи, когда следовало собираться Земскому Собору. Старинное название Земского Собора советом всея земли, быть может, лучше всего определяет его значение в государственном механизме. Земские Соборы были советами всея земли при правительстве, которое они включали в свой состав, хотя и действовали по почину правительства в тех трудных и тяжелых случаях государственной жизни, когда верховная власть не хотела или не могла взять на себя почин в разрешении того или иного вопроса.

Земский Собор являлся в таких случаях силой, решающей дело бесповоротно. Такое значение придавало Земскому Собору его устройство. В состав Земского Собора входил, во-первых, Освященный Собор, т. е. высшее духовенство русской церкви, во главе с митрополитом, а позднее с патриархом; во-вторых, Боярская Дума – верховное правительственное учреждение Московского государства; в-третьих, представители различных чинов и местностей Московского государства. Эти-то последние и сообщали всему собранию характер и значение Земского Собора. Совместные заседания Боярской Думы и Освященного Собора происходили сравнительно часто, и того чрезвычайного значения, какое имели земские соборы, эти совещания не могли иметь. Только присоединение к Боярской Думе и Освященному Собору представителей от чинов Московского государства создавало Земский Собор. Чтобы он мог состояться, необходимо было соединение всех трех его основ, с царем во главе, и отсутствие одной из них делало собор невозможным.

Надо думать, что земские соборы Московского государства выросли из обычных и киевскому и удельному времени совещаний, которые власть созывала в исключительных случаях, когда это ей казалось нужным. Совещания дружины, духовенства и людей при князьях киевских времен были явлением не чуждым тогдашней Руси. Летопись сохранила глухое воспоминание об одном совещании, состоявшемся в 1096 г., когда князья Святополк и Владимир Мономах, враждовавшие с двоюродным братом своим Олегом, предложили Олегу собраться в Киеве, чтобы «поряд положити о Русьстей земле пред епископы и пред игументы и пред мужи отец наших и пред людьми градскими». Это совещание, конечно, никто не назовет ни вечем, ни Земским Собором, но что такое совещание более похоже на Земский Собор, нежели на вече, спорить, кажется, не приходится. Этот издавна установившийся в древней Руси обычай, чтобы власть в трудных случаях государственной жизни совещалась о деле со всеми общественными силами, продолжать жить и тогда, когда власть укрепилась, упрочилась и стала больше соответствовать государственной власти, как мы ее понимаем. Летопись сохранила запись, относящуюся к 1211 г., о совещании, сходном с тем, какое предполагалось устроить в 1096 г. в Киеве; совещание это происходило уже в новом средоточии русской жизни – во Владимире на Клязьме. Великий князь Всеволод хотел укрепить за своим вторым сыном Юрием, мимо старшего, Константина, стольный город великого княжения Владимир на Клязьме. В летописи читаем, как ради этого «князь великий Всеволод созва всех бояр своих с городов и с волостей, и епископа Иоанна, и игументы, и попы, и купцы, и дворяне, и вси люди, и да сыну своему Юрию Володимер по себе».

Когда среди удельных княжеств Великороссии выделилось одно сильнейшее – Московское, князья которого деньгами и силой, мало разбираясь в способах и средствах, объединили под своей рукой всю Великороссию и тем самым из удельных князей превратились в государей всея Руси, то в практике нового государства сохранился у власти обычай созывать в трудных случаях совещания из подвластных. В 1471 году великий князь московский и всея Руси Иван III, собираясь в поход на Новгород, «разосла по всю братию свою и по все епископы земли своея и по князи и по бояре свои и по воеводы и по вся воя своя, и якоже вси снидошася к нему, тогда всем возвещает мысль свою, что ити на Новгород ратию… И мыслившие о том не мало и конечное положиша упование на Господа Бога. И князь великий прием благословение от митрополита и от всего освященного собора и начать вооружатися ити на них; такоже и братия его и вси князи его бояре и воеводы и вся вои его»…

В феврале 1551 г. в Москве, в царских палатах собрались Освященный Собор и бояре. Молодой царь Иван Васильевич, которому молва еще не успела присвоить наименование Грозного, «восстал с престола своего, светлым воззрением и веселым лицом» и произнес речь. Затем было прочитано царское послание о тех «законопреступлениях», безурядицах и бедствиях, которые пришлось испытать Русской земле во время его детства и ранней молодости. Царь обращается в этом послании к митрополиту, ко всему Освященному Собору, к князьям, боярам и воинам, призывая их к усиленной работе для исправления всех бед и зол. В послании заключался список царских «вопросов», т. е. предположений и законопроектов, касавшихся как церковных, так и «земских нестроений». В одном из этих вопросов сохранилась любопытная подробность, рисующая способ соборной работы и отмечающая в то же время, что решение дел Собором было далеко не чуждо предшествовавшему времени. «Говорити перед государем, - читаем в «вопросе», - и перед митрополитом и перед владыки и перед всеми боляры дьяку, как было при великом князе Иване Васильевиче, всякие законы, тако бы и ныне устроити… и на чем святители и царь и все приговорим и уложим, кое было было бы о Бозе твердо и неподвижно во веки». Неизвестно, как велись прения на этом Соборе, как вырабатывались его постановления, как писались его «деяния», т. е. протоколы, можно спорить о составе и членах самого Собора, оспаривая присутствие на нем других чинов, кроме духовенства и боярства. Несомненен только чрезвычайный характер этого собора и то, что в послании царя упоминаются такие же предшествовавшие собрания. Относительно ближайшего из них по времени царское послание говорить, что на нем состоялось примирение царя с «землей» после всех страшных невзгод и бед во время детства и ранней юности Грозного. «В прошедшее лето, - читаем в послании, - бил есми вам челом и с боляры своими о своем согрешении, и боляры, такожде и вы, нас в наших винах благословили и простили». «Тогда же, - продолжает царь, - благословился я у вас исправит судебник». Теперь Судебник исправлен, Собор должен посмотреть и утвердить его. Этот Собор, как и предшествовавшие ему, ученые не считают возможным называть земскими соборами, потому что нельзя с точностью установить состав их, нельзя убедиться достаточно верно, были ли на этих совещаниях представители других чинов государства. С другой стороны, эти совещания являются чем-то большим и значительным по той торжественности, какую придает ему летопись, нежели довольно обычные в практике государственной жизни московских времен совместные заседания Боярской Думы и Освященного Собора.

Разбираясь в вопросе о том, как появились в Московском государстве земские соборы, ученые в общем согласились, что они выросли из чрезвычайных совещаний Боярской Думы и Освященного Собора. При существовании таких совещаний было легко прийти к мысли о расширении их путем приглашения на совещание служилых людей, торговых людей и простого всенародства. Вот почему для тех, кто занимается выяснением вопроса о происхождении земских соборов, и кажется иногда появление их «как будто незаметным». Совместное же совещание Боярской Думы и Освященного Собора, устраивалось по образцу, который выработался старинной практикой соборов духовенства. «Церковный собор – учреждение древнее, усвоенное Русью вместе с принятием христианства». История русской церкви указывает целый ряд соборов в Киеве, Владимире, Москве. Известно также, что церковным соборам приходилось иногда рассуждать и о вопросах государственных.

Объединение Великороссии около Москвы способствовало особенно развитию деятельности церковных соборов и придало им важное государственное значение, заставив их заниматься вопросами не только чисто-церковными, но и вопросами светской политики. Таковы были прежде всего вопросы о земельном устройстве духовенства и монастырей. В объединившейся Великороссии стали задумываться, - прилично или неприлично монахам владеть землей. Эти споры основывались на церковных законах, на Св. Писании, на творениях св. отцов.

Практически вопрос этот приобретал тем большую важность и значение, что затрагивал живые интересы государства. Земля была тогда тем государственным фондом, из которого правительство брало средства на содержание военной силы, нужной для борьбы с Казанью, Крымом, Польшей. Жалованье служилым людям платилось тогда землей. Правительству надо было иметь в своем распоряжении большие запасы годной «для службы» земли. Ему приходилось заботиться, чтобы земля вообще «из службы не выходила», т. е., другими словами, чтобы ни один клочок годной для обработки земли не пропадал даром, а кормил вооруженного человека. Не громадные количества такой земли находились в собственности монастырей и потомков прежних удельных князей. В правительстве возникает тогда вопрос об отобрании земель у этих владельцев. Так как правительство составляли прежде всего потомки прежних удельных князей, то естественно, что они заговорили об отбирании земли у монастырей.

Этот вопрос о монастырском землевладении вызвал во второй половине XV в. целый ряд совещаний духовенства, на которых присутствовали представители правительства, заинтересованного в вопросе. Сходясь при таких случаях в один совет с духовенством, светские советники государя невольно уступали первое место духовенству, которое привыкло к соборной деятельности, издавна благоустроенной по определенным каноническим правилам. Так в практику государственной жизни незаметно стало входить совещательное начало. Существованию его в тогдашнем настоящем не противоречило и прошлое, отсюда та незаметность появления земских соборов в практике государственной жизни московских времен. По выражению одного ученого, они «вырастают на одном стволу с собором церковным», в силу старинного обычая усиливать совет при верховной власти советниками из тех разрядов людей, которые бывали особенно заинтересованы в данном вопросе.

Мысль об участии представителей от населения в верховной правительственной работе была далеко не чужда тогдашнему русскому обществу и находила свое отражение в литературе. Знаменитый «совопросник» Грозного, князь А. М. Курбский, писал, что царь должен делать все с совета не только бояр, но и «всенародных человек» Другие писатели выражались определеннее. Автор одного сочинения, озаглавленного: «Беседа валаамских чудотворцев», разбираясь в вопросе об устройстве правления в государстве, писал так: «Подобает христолюбивым царем и Богом избраным благочестивым и великим князем избранные воеводы своя и войско свое скрепити и царство во благоденство соединити и распространити от Москвы семо и овамо, сюду и сюду». Далее автор предлагает царю учредить «единомысленный вселенский совет от всех градов своих и от уездов градов тех без величества и без высокоумия гордости, христоподобною смиренною мудростию, бесспрестранно всегда держати погодно при собе и добре распросити царю самому про всякое дело мира сего».

Первый известный нам под своим названием Земский Собор Московского государства был созван в 1566 году. До нас дошел «приговорный список» этого Собора с именами участников, с изложением соборных мнений; сохранилась кроме того, и летописная запись об этом Соборе и его приговоре.

1566 год был восьмым годом тяжелой войны с Польшей из-за Ливонии, на которую царь Иван напал, задумав пробиться к Балтийскому морю. На третьем году войны, после больших успехов русского оружия, Ливония отдалась под покровительство Польши. Поляки в двух больших сражениях разбили русское войско. Война затягивалась, истощая обе стороны и побуждая их подумать о мире. В 1566 г. прибыли в Москву «большие послы» от польского короля с тем, чтобы «мир вечный и уложенье учинить». Но поляки предлагали такие условия мира, что принятие их не только лишало Россию возможности утвердиться на Балтийском побережье, но и заставляло уступить полякам некоторые русские города. Надо было или принимать эти условия, или продолжать изнурительную войну. И в том, и в другом случае предстояло точно определить, сколько еще войска может выставить страна и сколько денег собрать на военную нужду. Земский Собор в лице людей, хорошо знавших положение дел, и должен был дать ответ на эти вопросы и тем самым решить войну или мир.

В состав Собора вошел: 1)Освященный Собор (32 представителя духовенства), 2) «все бояре», т. е. Боярская Дума (в числе 29 человек), 3) «дворяне первые статьи» (97 человек), 4) «дворяне и дети боярския другия статьи» (99 человек), 5)торопецкие и луцкие помещики (9 человек), 6) «диаки» и приказные люди (33 человека), 7) «гости, купцы и смольняне» (75 человек). Всего на Соборе присутствовало, следовательно, 374 человека. Переговоры с польскими послами происходили с 17-го по 25-е июня; собор состоялся 28 июня, приговор его был составлен 2 июля. Польские послы прибыли в Москву 30 мая. Мы не знаем, как и когда стали собираться члены Собора. С уверенностью можно утверждать, что в такой короткий промежуток времени, какой оставался от начала переговоров с поляками до соборного приговора, никаких выборов от представителей всей страны произвести было нельзя. При тогдашних путях и средствах сообщения за эти недели не успели бы даже и оповестить государство о выборах, не успели бы и выборные съехаться в Москву. Как же получились на Соборе 1566 г. те члены его, которые не принадлежали ни к Освященному Собору, ни к Думе? Дело в том, что избирателем представителей от населения на этот собор являлся не кто иной, как правительство. На Соборе были призваны, как представители земли, только те дворяне и торговые люди, которые в эти дни находились в Москве. На первый взгляд такое представительство нельзя назвать голосом всей земли. Тем не менее ни о каком умышленном в видах правительства подборе участников Собора речи быть не может. Разгадка этого обстоятельства кроется в том строе, какой имело население Московского государства.

Ученые часто сравнивают Московское государство XVI и XVII вв. с укрепленным лагерем, в котором вся жизнь устроена так, чтобы легко можно было дать во всякую минуту военный отпор, с какой бы стороны ни шло нападение. Все население было так или иначе приписано к военной службе, а правительство было штабом этой вооруженной силы. Служилые люди были обязаны являться на военную службу по первому призыву власти. За свою службу они получали жалованье землей. Эту землю обрабатывали крестьяне, которые арендовали землю у служилых людей, кормили их, кормились сами и платили подать в казну. Жители городов также должны были платить подати, нести тягло. Все население Московского государства можно, поэтому разделить на два больших разряда – служилых и тяглых людей. Первые отбывали военную службу натурой, вторые платили на содержание военной силы. Лучших, наиболее сильных средствами служилых людей и плательщиков правительство старалось держать возле столиц в столице. Лучшие служилые люди получали земли в уезде Москвы, составляли особый разряд дворян московских, были, так сказать, гвардией или офицерским корпусом московского государя. Владея землями в других уездах, такие московские дворяне были знатоками положения дел в провинции, и правительство всегда имело возможность навести у них справку о том, что думают и говорят, как живут в том или ином уезде служилые люди. Точно также и торговые люди в государстве были переписаны по доходности их капиталов, и самые богатые получали звание «гостей» и должны были жить в Москве. Этот высший слой московского купечества постоянно пополнялся разбогатевшими купцами из городов. Гостям правительство обыкновенно отдавало на обязательный откуп те или иные доходные статьи государственного хозяйства; за поручительством гостей происходил сбор всяких податей с их родных городов. Конечно, такие купцы знали все и вся в своих городах и могли дать правительству ценные сведения о платежных силах населения.

Призывая на Земский Собор только находившихся в Москве служилых людей и гостей, присоединяя к ним еще луцких и торопецких служилых людей и смольнян, больше всех заинтересованных в данном деле, как жителей пограничной с Польшей местности, правительство могло рассчитывать получить точные сведения и добрый совет, в известном смысле, действительно от всей земли.

Проф. В. О. Ключевский, решивший загадку представительства на Земском Соборе 1566 г., характеризуя систему выбора представителей, говорит так: «Дворянских представителей подбирали на Собор, между прочим, по их положению среди служилых землевладельцев тех уездов, где находились их вотчины или поместья, к которым они или их отцы были приписаны по службе ранее перевода на службу в Москву и перечисляя их из городовых дворян в московские. Это значит, что человека, московского дворянина, служившего в Москве, звали на Собор не потому, сто он московский дворянин, а потому, что у него есть земля, вотчина или поместье в том или ином уезде, где, быть может живет его родня, куда он сам наезжает и, конечно, хорошо знает, как обстоят дела в этом уезде».

Представители от населения на Собор не были, следовательно, избраны на местах самим населением, нужды и чаяния которого должны были представлять; они были призваны правительством сказать то, о чем их спросят. Собор таких представителей был съездом избранных правительством его подчиненных по военной и финансовой службе. «Такой представитель, - говорит проф. В. О. Ключевский, - являлся на Собор не столько ходатаем известного общества, уполномоченным действовать по наказу доверителей, сколько правительственным органом, обязанным говорить за своих подчиненных; его призывали на Собор не для того, чтобы выслушать от него заявление требований, нужд и желаний его избирателей, а для того, чтобы снять с него, как с командира или управителя, обязанного знать положение дел на месте, показания о том, что хотело знать центральное правительство, и обязать его исполнять решение, принятое на Соборе; с Собора он возвращался к своему обществу не для того, чтобы отдать ему отчет в исполнении поручения, а для того, чтобы проводить в нем решение, принятое правительством на основании собранных на Соборе справок».

Торжественное заседание Земского Собора 1566 г. происходило28 июня. Собор заседал в одной из дворцовых палат; царь сидел на троне, неподалеку от него, за особым столом, расположилось духовенство, а поодаль, на лавках, сидели, разместившись по родовитости своей, бояре. Прочие участники Собора стояли, вероятно, прямо против царского места. Царь предложил собравшимся вопрос: «Заключить с польским королем мир на тех условиях, которые тот ставит, или продолжать войну?»

Для обсуждения этого вопроса и для подачи своего заключения все члены собора разделились на семь групп, которые совещались порознь и порознь давали свое мнение. Выше были перечислены эти группы. Основой деления их послужила их общественная важность и государственное значение. К духовенству государь обратился лично, сам разъяснил подробности дела и кончил вопросом: «Как нам стояти против своего недруга короля польского?» Боярам была предъявлена выпись из актов мирных переговоров московских дипломатов с польскими. Остальным членам Собора было просто приказано от лица государя поговорить между собою «о литовском деле и ливонских городах» и высказать свое мнение. Мы не знаем, как создавали группы свои мнения, как их подавали, устно, письменно, в присутствии царя или без него.

Духовенство, воздавая хвалу уступчивости и «великому смирению государя» и признавая, что «государская перед королем правда великая», объявляло, что «пригоже государю за те городы ливонские стояти, которые городы взял король, а если не стояти за те городы, то тесноты будут великие не томко ливонским городом и Пскову, но и Великому Новгороду, и иных городов торговым людям торговли затворятся… А как ему, государю, за те городы стояти, и в том его государская воля, как его, государя, Бог вразумит; а наша должная за него, государя, Бога молити: нам о том советовали не пригоже»…

Бояре тоже настаивали на необходимости удержать за собой пограничные ливонские города и высказывались за продолжение, в случае надобности, войны… «А нам всем за государя головы свои класти, видя королеву высость, - заключают они свое мнение, - и надежду на Бога держати; Бог гордым противится; а во всем ведает Бог да государь, наш царь и великий князь; а нам ся как показало, и мы государю своему изъявляем свою мысль». Печатник И. М. Висковатов, соглашаясь во всем с сотоварищами, падаль при этом отдельное мнение за то, чтобы возобновить переговоры о мире, если король выведет свои войска из спорных городов и пообещает не требовать их при заключении мира.

Дворяне первой статьи, подтверждая справедливость «государских» притязаний, сказали: «А нам ся видить холопам его, что государю нашему пригоже за то за все стояти, а наша должная, холопей его, за него, государя, и за его государеву правду служити ему, государю своему, до своей смерти»… Дворяне и дети боярские другой статьи говорили так: «Ведает Бог да государь наш, как свое государево дело сделать, то его государева воля, да что будет государская мысль… А мы, холопи его, готовы для его государева дела головы свои класти и помереть готовы за государя своего и за его детей… А государя нашего царя и великого князя правда перед королем… И нам ся видить: государю нашему за те городы стояти, а мы, холопи его, на его государево дело готовы».

Торопецкие помещики заявили, что они «за одну десятину земли Полоцкого повету головы положать… мы, холопи его государские, ныне на конех сидим, и мы за его государское (достояние) с коня помрем»… «И нам ся видить, - заключают они свое мнение, - за те городы стояти государю крепко, а мы, холопи его, для его государева дела готовы».

Луцкие помещики высказали то же самое. Дьяки и приказные люди, заявив сомнение в надобности отступаться от занятых поляками городов, выражали готовность головы положить на том государском деле, к которому пригодятся.

Гости, купцы и смольняне говорили в один голос со всеми чинами, что надо отстаивать «государеву правду» перед королевской «высостью». Молим бога о том, - говорили они, - чтобы государева рука была высока, а мы, люди не служилые, службы не знаем: ведает Бог да великий государь, не стоим томко за свои животы, мы и головы свои кладем за государя везде, чтобы государева рука везде была высока».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад на тему язык, сочинения по литературе, культура конспект.



1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки