Библейские мотивы в лирике Тютчева

Категория реферата: Сочинения по литературе и русскому языку
Теги реферата: конспекты занятий в саду, шпори по физике
Добавил(а) на сайт: Сагунов.

Как исчезает облак дыма

На небе тусклом и туманном

В осенней беспредельной мгле…
Тютчев совместил здесь космизм своей поэзии с живой человеческой судьбой.
Тем не менее эта русская женщина все же не эта, не она, не индивидуальность
– общая судьба русской женщины, но все же не данная судьба.
Лирика Тютчева – лирика больших обобщений – рождала и особый поэтический язык. Весь его стиль есть тоже результат ухода от всего житейского, натуралистического, бытового. Уже в прошлом веке Тютчева называли архаистом: столь необычными и высокими казались его стихи. Для тех задач, которые решал «на высоте» Тютчев, вырабатывался как бы особый язык. Тютчев здесь явление почти уникальное.
Для Тютчева, имеющего дело со всем миром, с целой природой, характерно стремление к большим обобщениям, к определению устойчивого, конечного, постоянного. Отсюда простота, первозданность, идеальность многих его эпитетов. Один из излюбленных тютчевских эпитетов «золотой». Его эпитет, как и вообще почти любой тютчевский образ, фокусирует мир природы, устанавливает связь отдаленных вещей и явлений. Самые необычные комбинации типа «поющих деревьев» у Тютчева – результат ощущения единства мира природы, родства всего в нем.
Все справедливые слова о том, что Тютчев конечно, был человеком определенного времени и положения, оказался связан с философскими системами
(например, Шеллинга) и историческими концепциями (скажем, славянофилов), многое объясняют и сами могут быть объяснены, но сути тютчевской поэзии они все – таки до конца не раскрывают именно потому, что Тютчев решает главные
«проклятые», «последние» вопросы, он навсегда интересен. Он оказывается современен для начала XIX века, как и для конца ХХ и начала ХХI. «Трудно принять историческую точку зрения на Тютчева, – написал еще в 1903 году один из историков русской литературы, – трудно отнести его творчество к одной определенной и законченной эпохе в развитии русской литературы.
Возрастающий для нас смысл его поэзии внушает нам как бы особую, вне историческую точку зрения на него». Сам этот «вне историзм» Тютчева, конечно, объясняется исторически. Тютчев оказался как бы поставленным вне истории, над временем, на сложнейшем историческом перекрестке России и
Запада, судьей всего и человеком вообще. Все в его положении, образовании, связях и отношениях обеспечивало всеохватность и универсальность взгляда. В то же время именно в этом он выразился как русский человек и поэт с той отчаянной страстностью поиска конечных выводов, готовностью идти до конца, докопаться до корня, которые по разному проявлялись и у Толстого, и у
Достоевского, и у других лучших русских писателей ХIХ века.
И именно движение самой современной истории – русской, всеевропейской, всемирной – неизбежно, но все сильней взывает к поэту такого глобального масштаба, как Тютчев, все более актуализирует его поэзию.

Заключение.
Все справедливые слова о том, что Тютчев конечно, был человеком определенного времени и положения, оказался связан с философскими системами
(например, Шеллинга) и историческими концепциями (скажем, славянофилов), многое объясняют и сами могут быть объяснены, но сути тютчевской поэзии они все – таки до конца не раскрывают именно потому, что Тютчев решает главные
«проклятые», «последние» вопросы, он навсегда интересен. Работая над решением поставленных задач, мной были сделаны следующие выводы: во – первых, натурфилософские представления Тютчева о мире очень близки к религиозному миропониманию. В его стихах часто встречаются библейские мотивы, преобладающим и наиболее ярко выраженным является мотив конца света. Хотя Тютчев ее представляет себе бытие Земли чуть – чуть по – иному, он «пророчит» многие вещи совершенно по – евангельски. Во – вторых, его поэтическое сознание увлекают природные стихии, с которыми связанно существование земли: воды, огня и воздуха. Стихии, которые стояли у самых истоков создания мира по библии. В особенности поэта влечет к себе водная стихия. Вода по его определению холодна, подвижна, изменчива, это беспредельная («бездна»), живая и гармоничная стихия. Воде противостоит огонь. Он так же и животворен и опасен для матери – Земли. Если родина воды глубины земли, то родина огня – небо. У Тютчева небо – это «твердь пламенная» «небеса сияют», освещенные огнем солнца. Но огонь и злая стихия, это «злой истребитель», «стихийная вражья сила», пожирающая все живое, все испепеляющий мертвящий. Природа у Тютчева – это Бог. Все беды человека и человечества он видит в разладе человека с природой. Причина разлада с природой заключена, во – первых в самом человеке. Не природа отвергает его, а он сам, погруженный в «злые» страсти человеческой жизни, не в силах принять в себя гармоничный «благодатный» мир природы. Конец света в
Апокалипсисе тоже связан с тем, что человек утерял истинную веру, союз с
Богом, не соблюдал данных ему заповедей, вел грешную жизнь, идущую вразлад с волей Бога.
Он оказывается современен для начала XIX века, как и для конца ХХ и начала
ХХI. «Трудно принять историческую точку зрения на Тютчева, – написал еще в
1903 году один из историков русской литературы, – трудно отнести его творчество к одной определенной и законченной эпохе в развитии русской литературы. Возрастающий для нас смысл его поэзии внушает нам как бы особую, вне историческую точку зрения на него». Сам этот «вне историзм»
Тютчева, конечно, объясняется исторически. Тютчев оказался как бы поставленным вне истории, над временем, на сложнейшем историческом перекрестке России и Запада, судьей всего и человеком вообще. Все в его положении, образовании, связях и отношениях обеспечивало всеохватность и универсальность взгляда. В то же время именно в этом он выразился как русский человек и поэт с той отчаянной страстностью поиска конечных выводов, готовностью идти до конца, докопаться до корня, которые по разному проявлялись и у Толстого, и у Достоевского, и у других лучших русских писателей ХIХ века.
И именно движение самой современной истории – русской, всеевропейской, всемирной – неизбежно, но все сильней взывает к поэту такого глобального масштаба, как Тютчев, все более актуализирует его поэзию.

Работая над решением поставленных задач, мной были сделаны следующие выводы: во – первых, натурфилософские представления Тютчева о мире очень близки к религиозному миропониманию. В его стихах часто встречаются библейские мотивы, преобладающим и наиболее ярко выраженным является мотив конца света. Хотя Тютчев ее представляет себе бытие Земли чуть – чуть по – иному, он «пророчит» многие вещи совершенно по – евангельски. Во – вторых, его поэтическое сознание увлекают природные стихии, с которыми связанно существование земли: воды, огня и воздуха. Стихии, которые стояли у самых истоков создания мира по библии. В особенности поэта влечет к себе водная стихия. Вода по его определению холодна, подвижна, изменчива, это беспредельная («бездна»), живая и гармоничная стихия. Воде противостоит огонь. Он так же и животворен и опасен для матери – Земли. Если родина воды глубины земли, то родина огня – небо. У Тютчева небо – это «твердь пламенная» «небеса сияют», освещенные огнем солнца. Но огонь и злая стихия, это «злой истребитель», «стихийная вражья сила», пожирающая все живое, все испепеляющий мертвящий. Природа у Тютчева – это Бог. Все беды человека и человечества он видит в разладе человека с природой. Причина разлада с природой заключена, во – первых в самом человеке. Не природа отвергает его, а он сам, погруженный в «злые» страсти человеческой жизни, не в силах принять в себя гармоничный «благодатный» мир природы. Конец света в
Апокалипсисе тоже связан с тем, что человек утерял истинную веру, союз с
Богом, не соблюдал данных ему заповедей, вел грешную жизнь, идущую вразлад с волей Бога.

-----------------------

[pic]

[pic]

Работу выполнила:
Ученица 9«В» класса
Бондарева Варвара
Преподаватель:
Сова Марина Анатольевна

2003г.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки