Эсхил (525—456 гг. до н. э.)

Д. Дилите

Эсхил - первый из трех выдающихся драматургов, создал около 70 трагедий, из которых сохранилось только 7: "Просительницы", "Персы", "Семеро против Фив", "Прометей прикованный" и трилогия "Орестея". Эсхил не был первым автором греческих трагедий: мы знаем имена шестерых живших до него драматургов и названия двадцати, поставленных до него, несохранившихся трагедий. Первым трагиком традиционно считается Феспид (VI в. до н. э.).

Писатель жил во времена греко-персидских войн и как рядовой воин защищал родину от пришельцев в трех самых известных битвах: при Марафоне, при Саламине и при Платеях. Эту свою деятельность он, по-видимому, ценил больше, чем тринадцать побед в состязаниях драматургов, поскольку не упоминает их в автоэпитафии, подчеркивая в ней только участие в Марафонской битве. Представляется, что Эсхила больше всего интересовала проблема гармонии.

Трилогию "Орестея" составляют драмы "Агамемнон", "Хоэфоры", "Эвмениды". В первой драме вернувшегося из Трои предводителя ахейского войска Агамемнона убивает его жена Клитемнестра. Во второй части сын Агамемнона и Клитемнестры Орест, мстя за отца, убивает мать. В третьей трагедии изображается суд над Орестом и его оправдание. Таким образом, первая трагедия — это драма убийства, вторая — драма мести, третья — драма прощения.

Клитемнестра ненавидит Агамемнона, потому что десять лет назад он принес в жертву дочь Ифигению, чтобы боги дали попутный ветер для отплытия в Трою. Ее ненависть поддерживают и личные цели в настоящее время: пока муж воевал, царица сошлась с его двоюродным братом Эгисфом. Таковы отношения людей в этой драме. Однако Эсхил подчеркивает, что Агамемнон не жертва замыслов жены, что Клитемнестра опасна для Агамемнона потому, что там, в мире богов, постепенно созрела угроза для жизни этого царя. Агамемнон принадлежит проклятому роду убийц и грешников. Он правнук Тантала, некогда убившего своего сына Пелопса. Он — внук Пелопса, коварно убившего Миртила. Он — сын Атрея, убившего детей брата. На плечи Агамемнона давит тяжелая ноша наследственности злого рода. Однако здесь тотчас же нужно отметить, что эта драма Эсхила не только драма триумфа силы рока, а греческая трагедия вообще не есть только трагедия рока, хотя часто стремятся поверхностно определить ее именно так.

Эсхил показывает, что Агамемнон сам своими поступками заслужил наказания. Судьба не погубила бы его, если бы он не грешил [24, 4]. Не давая попутного ветра, боги позволили Агамемнону выбирать между славой полководца и отцовской любовью (205—217). Избрав воинскую славу, он совершил первое преступление: пролил кровь Ифигении (218—246). Впоследствии на войне было пролито море ахейской крови. Эсхил не считает Елену несчастной похищенной женщиной, говорит, что многие воины пали или терпели несчастья из-за легкомысленной распутницы (62; 404—419; 681; 749). Последний раз поэт дает Агамемнону возможность выбора на глазах зрителей. Очень важна сцена с пурпурным ковром. Когда колесница Агамемнона въезжает во двор, Клитемнестра, задумавшая увеличить число грехов мужа, приказывает расстелить ковер красного цвета от колесницы до дверей дворца. Она лицемерит, притворяясь верной и истосковавшейся женой, и побуждает мужа войти во дворец. Агамемнон несколько мгновений колеблется, так как знает, что людям не подобает ходить по таким тканям, что они предназначены только для богов и расстилаются, когда по ним несут статуи богов или в похожих случаях. Но потом победителя в большой всемирной войне охватывает высокомерие, и он ступает по этой тропе богов к гибели. Мы уже упоминали, что греков очень интересовали вопросы: сколько человеку позволено, что случается с ним, когда он преступает меру, когда им овладевает надменность. Эту тему мы уже встречали в лирике, много раз она звучит и в драме. Эсхил говорит, что грех — и слишком большая гордость военными подвигами, и слишком большое накопление богатства:

С потомком взыщет мзду

За святотатство бог,

За буйство жадных вожделений,

За пресыщенное надменье.

(373—377).

(Эсхил. Трагедии. М., 1989. Здесь и далее пер. Вяч. Иванова.)

На глазах зрителей греческого театра не убивали, не мучили и не совершали ничего подобного. Слез, сердечной боли и страданий было очень много, но сцен мучений на орхестре зрители никогда не видели. О смерти и убийствах в драмах обычно сообщает какой-нибудь второстепенный персонаж: глашатай, слуга и др. В "Агамемноне" немного иначе: Эсхил изображает убийство царя Микен в видениях оставшейся сидеть в повозке троянской пленницы царевны Кассандры, которые создают жуткое предчувствие будущего несчастья. Вдохновенная пророчица Кассандра мечется, стонет, страшится. Хор не все понимает, но ему становится очень неспокойно. Потом Кассандра говорит яснее и произносит прямо: "Очами узришь гибель Агамемнона" (1246). Кассандра видит и свою собственную смерть, но решительно входит во дворец, осмелившись храбро встретить удары Клитемнестры.

Убив Агамемнона и Кассандру, на дворцовую лестницу выходит Клитемнестра. Она уже сбросила лицемерную маску, прикрывавшую ее черную душу, и с гордостью говорит хору аргосских старцев, что зарубила мужа топором: "Стою, где было дело, — где разила я" (1379). Царица надеется, что не навлечет на себя кару богов, поскольку она убила грешника, но ошибается. Боги могут выбрать руку любого, однако руки убийцы все равно будут запачканы. Хор напоминает ей об этом, испытывая отвращение к ее поступку и страх перед ее решением похоронить Агамемнона безо всяких обрядов, угрожает триумфом справедливости и как вызов дважды повторяет имя Ореста.

Орест — изгнанный сын Агамемнона и Клитемнестры. Царице, сошедшейся с Эгисфом, было неудобно держать в доме сына, и она отдала его царю Фокиды Строфию. "Позорно продан, сын отца свободного", — горько вздыхает Орест во второй драме "Хоэфоры" ("Плакальщицы") (915). Трагедия начинается радостной встречей брата и сестры. Тайно вернувшийся в Аргос, Орест у могилы отца встречается с Электрой. Орест прибыл по велению Аполлона отомстить за убийство отца. У него нет выбора, ему предписано совершить это, но Эсхил показывает, как нелегко Оресту исполнить волю Аполлона. Напряжение в драме все увеличивается с ростом решимости Ореста сделать этот шаг. Сначала он довольно абстрактно говорит о своей задаче, подчеркивая волю Аполлона и называя убийц отца во множественном или двойственном числе. Хор поет о возмездии, мести, победе. Потом о мести заговаривает Орест (380—385). Хор проговаривается, что не хочет скрывать того, что лежит на сердце: он был бы рад увидеть, "как издыхает ворог, / как и врагиня гибнет". Потом из уст Электры звучит страшное для Ореста слово "мать" (430), выражая самое главное: мало решиться убить убийц отца, ведь жертвой будет мать. Электра и хор рассказывают, как, без обычных погребальных плачей, был похоронен Агамемнон. Побуждая запомнить эти злодеяния, Орест говорит:

Но отчее не сойдет бесчестье

Ей даром с рук. Все свершит

Моей рукой суд богов.

Убив ее, пусть и сам погибну.

(435—438).

Он еще не смеет произнести слово "мать". Как бы желая укрепить решимость Ореста, брат и сестра обращаются к душе усопшего отца. Наконец Орест решается убить мать (550). Не медля, он энергично начинает исполнять свою миссию и убивает Эгисфа. Однако вонзить кинжал в сердце матери у него не поднимается рука. Только после уговоров и напоминаний Пилада о велении Аполлона Орест заставляет себя нанести удар (900—902).

Хор надеется, что Орест завершит цепь убийств (932), и сам Орест обращается к Гелиосу "Солнце, будь свидетелем, / Что право поступил я, смертью мать казнив!.." (988—989). Но может ли быть правым человек, убивший свою мать?! Против Ореста восстают богини мести и угрызений совести эринии. Хор и зрители их не видят, а Ореста они пугают и преследуют. "И замрет ли проклятие рода?" — спрашивает хор последней (1056) строчкой драмы.

На этот вопрос отвечает третья часть трилогии "Эвмениды". Страшно страдающий и по всей Греции мечущийся Орест в конце концов освобождается: его очищает Аполлон и оправдывает учрежденный Афиной суд людей. Так заканчивается череда преступлений и грехов рода. В третьей части выясняется, что трилогия имеет более широкий план, что судьба рода Атридов — не главное.

В прологе Пифия, рассказывая историю святилища в Дельфах, говорит, что в древности здесь давали прорицания хтонические божества, которые даровали Аполлону права и силу оракула. Таким образом, и последняя трагедия, как и вторая, начинается спокойно: из речи Пифии можно догадаться, что никакого конфликта между старыми и новыми богами нет. Однако, когда вошедшая в святилище прорицательница встречает страшных эриний, спокойствие прекращается. Эринии, упрекающие Аполлона за то, что тот покровительствует Оресту, выявляют конфликт трагедии: "Смял всадник юный старицу копытами!" (150). Аполлон, изгоняя эриний из своего святилища, называет их "постаревшими бабами" (69), его речь дышит отвращением. Происходит столкновение старых и новых богов, а Орест в трагедии оказывается орудием этого конфликта. Эринии — древние хтонические богини, Аполлон с Афиной — молодые боги четвертого поколения. Эринии сводят убийцу с ума, высасывают из него жизненные силы и успокаиваются только отведя его в подземное царство, чтобы он там муками искупил убийство (268—269), чтобы суровый судья Аид назначил ему наказание (273). Они уверены, что на земле грехи не отпускаются (381). Эринии мстят только за пролитую кровь рода ("Мужеубийство — не убийство кровного" — 212). По мнению Аполлона, любое убийство есть грех (213—224), однако он считает возможным отпущение греха, очищение от вины (205; 578; 728—719).

Аполлон и Афина проповедуют идеологию патриархата: Аполлон доказывает, что мать не родительница, а только воспитательница семени. "Нет, она кормилица / Воспринятого семени. Посеявший / Прямой родитель", — разъясняет он (659—661).

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: гражданин реферат, реферат эволюция, изложения по русскому языку 9.



1  2  3 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки